Айю не стала переводить последнюю фразу, видимо, посчитав ее несущественной. Вместо этого она взглянула на наручные часы и встревоженно заметила, постукивая ноготком по циферблату:
– Презентация через час. Нам пора. Вы можете опоздать.
– Да, идем, – согласилась я и тут же обратилась к Игибо Майсу: – Когда пройдут повторные пробы?
– Скажем… Завтра утром?
– Отлично. Я обязательно на них буду, – то ли пообещала, то ли пригрозила я и вместе с Айю покинула мрачную темную комнату с тем воодушевлением, с каким птичка выпархивает из клетки.
Вслед мне раздалось замаскированное под кашель фырканье Игибо Майса. Кажется, он совершенно неверно интерпретировал мою заинтересованность по отношению к Дайсу.
Но не объяснять же ему, что он ошибся? Пожалуй, это будет выглядеть еще более подозрительно…
Я впервые так облажался. Даже на самых своих первых пробах, почти десять лет назад, я не выглядел настолько позорно, как сегодня. Наверное, сказалась бессонная, полная плача и женских истерик ночь. Лиа даже грозилась покончить с собой, выпрыгнув из окна на мостовую, прямо под ноги не оставлявшим ее в покое журналистам, так что я провел почти сутки возле ее постели, успокаивая и уверяя, что скоро все забудется.
Не забудется. Мы оба это понимали. Чтобы исправить случившееся понадобится чудо, а чудеса с нашей семьей не случаются. Наверное, напротив графы «удача» в Книге судеб стоит жирный прочерк. Обидно, но сетовать бесполезно.
Поглаживая по голове Лиа и утирая ее слезы, я не злился. Сестренка поступила опрометчиво, но кто не ошибается в девятнадцать зим? А вот с ее «ухажером», исчезнувшим в неизвестном направлении сразу после скандала, требовалось поговорить по душам и разъяснить ему некоторые аспекты, касающиеся элементарной порядочности.
На пробы я пришел с гудящей и распухшей от вопросов головой. Жизнь снова менялась на сто восемьдесят градусов, как и тогда, десять лет назад, и чувство дежавю не покидало меня вместе с отвратительным пониманием того, что твердая почва под ногами снова превращается в трясину. Только в этот раз вариантов у меня еще меньше. Но как бы сложно мне ни было, я обязан найти выход.
Читая монолог, я то и дело вспоминал ревущую сестру и подавленную мать. Они обе нуждались во мне и верили, что я смогу все исправить. Их лица, полные надежды, выворачивали душу наизнанку, и, читая текст, я не мог отстраниться от этого чувства. А тут еще землянка! Не знаю, почему ее присутствие отвлекало. Наверное, всему виной эти синие глаза. Ни у кого прежде не видел такого яркого, притягательного взгляда!
По планете гуляло много слухов, почему первый контакт провалился. Я был готов вкинуть в эту копилку еще одно предположение: синеокие земляне так загипнотизировали наших парламентеров, что те не смогли выдавить ни слова.
Я не удивился, услышав завуалированный отказ. Я был готов к нему. Что стало сюрпризом для меня, так это звонок со студии. Я не сразу поверил ушам, когда узнал голос собеседника. Со мной говорил не помощник, а режиссер! Неужели Святые рины услышали мамины молитвы? Сейчас я мог уверовать во что угодно.
– Дайсаке Акано, вы приглашены на повторные пробы. Завтра, в полдень. Надеюсь, вас устраивает назначенное время?
Я проигнорировал легкую насмешку в голосе режиссера (мы оба знали, что я соглашусь на любые условия) и поинтересовался:
– Вы уверены?
Прозвучало иронично. Слишком иронично и дерзко для моей ситуации. К счастью, режиссер не подумал возмутиться. Уверен, что различил хмыканье вдалеке, как будто собеседник ненадолго прикрыл динамик рукой, а затем получил ответ:
– Поверьте, сомнения меня не оставляют, но я готов пойти… на некоторый риск.
– Примите мою благодарность.
Я все еще не мог поверить в собственную удачу, но все слова застряли в глотке, когда я услышал:
– Передайте ее госпоже Майе Данишевской. Она настояла на вашей кандидатуре.
А дальше режиссер коротко попрощался и повесил трубку. Я остался один на один с растерянностью.
Землянка решила мне помочь? Зачем? Какое ей дело до меня и моей семьи?
Я отрешенно сжимал и разжимал в руках погасший наладонник.
Последний раз мне помогали… Да никогда. Никогда и никто не протягивал мне руку во время настоящей беды, а не мелких неприятностей. Никто не прыгал в яму, куда я упал, чтобы вытащить меня. Никто не стал бы отвлекать тигра, подставляясь сам, чтобы дать мне время на спасение.
Впервые я был по-настоящему сбит с толку. Это было… очень странное чувство.
На повторных пробах Дайс блистал. Он настолько вжился в образ Яно Наито, что я едва удержалась от ребяческого порыва – безумно хотелось пихнуть локтем в бок Игибо Майса и самоуверенно напомнить: «Я же говорила!»
Игибо Майс (я видела по его лицу) тоже оказался впечатлен. Вопрос о том, будет ли Дайс сниматься в фильме, отпал сразу же. Ему предложили заключить контракт немедленно.
В тот момент я ощутила прилив гордости за Дайса, будто мы играли за одну команду и он первым пришел к финишу. Странное чувство…
Я бы осталась на площадке подольше (во мне проснулось любопытство, и съемочный процесс уже не казался чуждым), но в расписании значилась очередная автограф-сессия в одной из библиотек, поэтому, попрощавшись с Игибо Майсом, мы с Айю выскользнули из комнаты, где проходило прослушивание, и заспешили по длинному холлу. Уже почти у самых дверей нас окликнул мужской голос. Я не сразу узнала его, поэтому вздрогнула лишь тогда, когда обернулась.
Дайс стоял настолько близко, насколько позволяла охрана. Оказавшись рядом с ним без каблуков, я почувствовала себя неуютно – мало кому понравится задирать голову, чтобы увидеть лицо собеседника. Впрочем, Айю, похоже, это не смущало. Она, прищурившись, тоже смотрела на Дайса снизу вверх, но умудрялась это делать так, что и слепому стало бы очевидно, кому тут должно быть неудобно.
Дайс выдержал этот взгляд и даже бровью не повел.
– Я хотел бы поблагодарить госпожу Майю Данишевскую за ту роль, что она сыграла в моей судьбе.
От такой постановки фразы я смешалась. Неуклюже застыла и затеребила браслет на правой руке – впервые за все время пребывания на Цинфе.
– Госпожа Майя Данишевская принимает вашу благодарность, – чопорно отозвалась Айю, посчитав разговор оконченным.
Я смущенно кивнула и ничего не стала добавлять: сковавшая меня неловкость не исчезала.
Дайс вновь проигнорировал показное нетерпение Айю и мягко, но настойчиво продолжил:
– Если позволите… Я бы предложил госпоже Майе Данишевской прогулку. Мне бы хотелось обсудить с ней образ Яно Наито.
Я вскинула глаза. Дайс смотрел серьезно, немного исподлобья, руки были спрятаны в карманы темной кожаной куртки, и неожиданно чувство какого-то детского стеснения ушло, уступив место заинтересованности. Ему действительно важен образ героя и он готов работать над ним?
Кажется, последнее я спросила вслух и получила лаконичный, немного удивленный ответ: «Конечно».
– Айю, что у нас с расписанием? – Я расслабилась и поймала полуулыбку Дайса, настолько легкую, что, возможно, мне и показалось.
– У нас плотный график. – Айю покосилась на Дайса с тем недовольством, с каким вышколенный секретарь наблюдает за просочившимся вне очереди посетителем. – Но вот после семнадцати есть небольшое окно.
– Отлично. Думаю, мы договорились. Где мы можем встретиться?
– Я предлагаю прогуляться по заповеднику. Он не так далеко от города, как кажется. На машине мы быстро обернемся туда и обратно.
Я задумчиво куснула щеку изнутри. Намеренно или случайно, но Дайс выбрал то место, где я давно хотела побывать. Каменные джунгли Цинфа начали приедаться.
– Хорошо. Тогда до встречи.
– До встречи, госпожа Майя Данишевская.
Дайс склонил голову в прощальном поклоне, и я ответила ему тем же. Затем развернулась и припустила почти бегом: Айю была права, мы действительно опаздывали.
Автограф-сессия выдалась на редкость скучной и предсказуемой, поэтому я действовала на автомате: улыбалась, подписывала книги, беззаботно шутила и мило краснела, не выныривая из мыслей, которые волей-неволей возвращались к Дайсу. Ситуация со скандалом казалась мне дикой, абсурдной, и как я ни старалась, у меня плохо получалось подстроиться под мышление цинфийцев, чтобы взглянуть на нее под другим углом.
Очнулась, лишь когда один из журналистов, присутствующих на мероприятии, задал вопрос, к которому я, несмотря на все размышления, оказалась не готова.
– Госпожа Майя Данишевская, правда ли, что Дайсаке Акано снимется в вашем фильме в главной роли?
Так, спрятать руки под стол, чтобы не видели, как они подрагивают. Вдохнуть и незаметно выдохнуть, продолжать улыбаться.
– Да. Он прекрасный актер, и я уверена, что он справится с ролью.
– Разве вас не смущает недавний скандал, связанный с его именем?
– Думаю, это недоразумение. – Я оглядела притихший зал и добавила то, что наверняка бы не понравилось Алексу: – Но даже если не так… Разве каждый из нас не имеет права на второй шанс?
Никогда не видела такого замешательства. Будто я на середине разговора вдруг обернулась птицей и защебетала на своем языке. Непонимание, растерянность и задумчивость – вот что буквально пропитало воздух. Но агрессии не было, и я с облегчением перевела дух. Лед под ногами в очередной раз треснул, но устоял. Купание в ледяной воде откладывалось.
И все же, улучив минутку, я обратилась к Айю. Постоянно везти не может.
– Я сказала что-то не то?
– Нет, просто… Даже я не уверена, что правильно поняла вас.
– Разве у вас не принято прощать?
– Прощать? – удивилась Айю. – Зачем? Предавший раз, предаст и снова, а споткнувшийся однажды до конца жизни будет припадать на больную ногу.