Я поставила кляксу вместо автографа на одной из книг и торопливо заводила рукой, стараясь это исправить. Опустив голову, чтобы распущенные сегодня волосы свободно упали, скрыв лицо, я пыталась справиться с оторопью. Сейчас я была склонна согласиться с выводами эрийцев: жестокость цинфийцев действительно пугала. Неужели Алекс всерьез рассчитывал на сотрудничество с ними? Сумасшедший!
Эта мысль отравляла всю дорогу до заповедника, расположенного за чертой города, а вернее, приютившегося между двумя мегаполисами, как маленький зеленой островок спокойствия, спрятавшийся в густонаселенном сером хаосе, но совершенно забылась, как только я вышла из машины.
Я сделала глубокий вдох и судорожно ухватилась за руку Айю – легкие, заполненные чистым свежим воздухом, сладко разрывались от переполнявшего их кислорода, который, пробежав по венам, ударил в голову, словно выпитое на голодный желудок шампанское.
Солнечные зайчики играли в изумрудной траве, сверкали в темно-зеленых кронах высоких деревьев, прятались в проблесках листьев тонконогих кустарников и заставляли щуриться от яркого сочетания теплого, струящегося с неба света и сочной, наполненной жизнью зелени.
Я ожидала увидеть что-то вроде парка, а попала в настоящий лес с аккуратно проложенными между норами дорожками. Про норы я подумала, заметив деловитого рыжего хищника, похожего на лису, тащившего в зубах зверька поменьше. Рыжий охотник не удостоил нас вниманием, словно присутствие зрителей его давно уже утомило.
– Айю, здесь и звери есть?
– Конечно. И опасные в том числе, поэтому сходить с дорожек не рекомендуется.
– Были… инциденты?
– Нет, конечно нет! Здесь повсюду камеры, в случае опасности нас предупредят по громкой связи.
Я вздохнула. И тут камеры. Понятно, почему Айю подобная прогулка не показалась интимной или неприличной – под прицелом-то чужих глаз…
Дайс ждал у первой развилки. Чуть ссутулившись, он с интересом всматривался в заросли кустарника, но при виде нас выпрямился и с достоинством поклонился.
– Госпожа Майя Данишевская.
– Что там? – не удержалась я и покосилась в зеленые заросли.
– Кукайя. Подкладывает свои яйца в чужое гнездо.
Первым моим порывом было задать вопрос: «Зачем?» – но неожиданно для себя спросила иное:
– И у нее получается?
– Сложно сказать. Блеф в самом разгаре.
– Заставлять других птиц растить чужих птенцов весьма эгоистично, – во мне подал голос педант, но как-то вяло. Почему-то душой я была на стороне неизвестной мне птицы.
– У нее нет выбора. Кукайя – самая лакомая добыча для большинства хищников. Ее запах приманивает их, поэтому эти птицы никогда не сбиваются в стаю – слишком опасно. По этой же причине она не воспитывает птенцов, предпочитая рассовать их по разным гнездам – так больше шансов выжить.
Я почти не слушала перевод Айю, предпочитая самостоятельно ловить слова Дайса. Странное дело, но мне казалось, что, говоря о птице, он подразумевал нечто большее. Он не говорил намеками, как Ито, нет. Скорее, это походило на то, как если бы он поймал себя на ассоциации и теперь пытался ненавязчиво донести ее до меня. Забавно.
– И все равно лгать нехорошо, – мягко воспротивилась я.
– Конечно. Если есть возможность, лучше говорить прямо.
При последней фразе Айю напряглась, и я обернулась: по правую руку от меня замерла Айю, на расстоянии пяти шагов – охрана. Пожалуй, обстановка не располагает к прямоте.
– Давайте обсудим образ главного героя, – вздохнув, предложила я. – У вас какие-то вопросы?
– Да, я хотел бы прояснить нюансы образа, – Дайс нахмурился и принял деловой вид. – Здесь недалеко есть лужайка со скамейками.
– Тогда пойдемте, – согласилась я на недосказанное приглашение.
Лужайка оказалась залита солнцем и окрашена яркими цветовыми пятнами – неизвестные мне маленькие птицы, сбившиеся в разномастные группы, раздраженно о чем-то переговаривались: гвалт стоял жуткий. Я улыбнулась: при таком шуме охрана нас не услышит. Не то чтобы я собиралась секретничать с Дайсом, но, признаться, постоянное присутствие цепных псов, держащих ушки на макушке, начало меня раздражать.
Втроем мы присели на одну из лавочек. Нагретая за день древесина источала тонкий сосновый аромат. Я на секунду зажмурилась от удовольствия, а потом повернулась к Дайсу и честно призналась:
– Мне кажется, образ Яно достаточно банален. Бунтарь, одиночка. Человек, воздвигший вокруг своего сердца высокие стены. При этом, как и положено главному герою, добр, смел, решителен. Не знаю, что тут можно еще добавить.
– Думаю, вы не правы. Любой прототип банален: все, что могли сказать до нас, уже сказали. Но каждый автор преподносит одни и те же вещи по-разному. В том числе и вы, а значит, герой уже оригинален. Вы пропустили героя через себя, знаете и понимаете его, и мне бы хотелось узнать ваше мнение относительно сцены с…
Я слушала Дайса, затаив дыхание и не перебивая. Никто прежде не стремился докопаться до самой сути моих сюжетов. Дайс же методично, кирпичик за кирпичиком, разбирал фасад, чтобы уловить главное – то, что скрыто от глаз, не выставлено напоказ. Следя за его рассуждениями, я ловила себя на мысли, что мне впервые попался человек, настолько верно прочитавший мои намеки и недомолвки. Он вкладывал в сцены именно тот смысл, который я задумывала изначально, и от этого меня накрывало какой-то теплой волной. Будто я встретила старого знакомого, человека, имеющего со мной один секрет на двоих. В конце концов, схожее мировоззрение – разве это не повод для секрета?
Я старалась сохранить спокойный и невозмутимый вид, но улыбка все равно то и дело играла на губах. Серьезной я становилась лишь тогда, когда развернуто отвечала на вопросы Дайса, стремясь донести до него каждый нюанс, чтобы он как можно точнее сумел понять Яно и вжиться в образ.
Увлекшись разговором, я совершенно потеряла счет времени. Напоминание Айю о том, что нас ждут другие дела, заставило очнуться и с удивлением покоситься на наладонник, казалось, цифры просто решили пошутить. Не могла же я взахлеб проболтать с чужим человеком почти… час?!
Дайс, словно почуяв мою панику, встал первым.
– Благодарю за встречу госпожу Майю Данишевскую. Беседа многое прояснила. Это поможет лучше справиться с той работой, которую мне любезно предоставили.
– Мне тоже было очень приятно обсудить с вами детали нашего проекта, – рассеянно согласилась я.
Юбка-миди зацепилась за лавочку, и я никак не могла аккуратно вытащить ее из ловушки. Айю вместе с охраной уже отошли на пару шагов вперед и потому не заметили моих метаний.
Дайс присел на корточки и одним осторожным движением освободил тонкую ткань из плена древесины. Затем, не вставая, заглянул мне в лицо и, медленно проговаривая слова, серьезно спросил:
– Почему вы взяли именно меня?
Наверное, долгий разговор как-то расслабил меня, потому я ответила на чистом цинфийском раньше, чем успела прикусить язык:
– Потому что ситуация со скандалом нелепа и несправедлива.
Дайс слегка приподнял бровь, по губам скользнула тень улыбки, но он быстро отвернулся и легко поднялся. Я тоже подскочила со скамейки и попыталась исправиться:
– Я хотела сказать… – путая окончания и добавляя в голос акцент, начала я, но тут же умолкла. Что сейчас ни скажи, все будет не то.
Да, Майя, попала так попала! Надо же было так сглупить!
– Вы можете положиться на меня. Я не выдам ваш секрет.
Я недоверчиво покосилась на Дайса и едва удержалась от желания метнуться испуганным зайцем к Айю.
– Буду благодарна, – вздохнув, ответила я.
Остаток пути мы проделали молча.
Уже в машине, прислонив лоб к затемненному окну, я прикрыла глаза и обреченно признала: я подвела Алекса. Чувство вины смешивалось с раздражением: я не была профессиональным агентом, и братец это знал. Как он мог доверить такую важную миссию именно мне? На что он надеялся?
Я сглотнула отвратительный ком, появившийся в горле, и через силу улыбнулась щебечущей Айю, абсолютно не вникая в смысл ее слов.
Мне бы хотелось верить в порядочность Дайса, но я понимала, что едва ли стоит полагаться на малознакомого человека.
Никогда прежде я не испытывал такой растерянности. Землянка помогла мне абсолютно бескорыстно. Это не укладывалось в голове.
У нее не было далеко идущих планов на мой счет, она не делала каких-то сложных прогнозов и, кажется, если и участвовала в какой-то хитроумной игре, то не по своей воле. Ее решение, уверен, носило импульсивный характер.
Я бы рад списать такой порыв на чисто женский интерес к своей персоне, но нюх подсказывал, что дело в другом. На прогулке в мою сторону она смотрела безо всякого намека на флирт. Очевидно, я интересовал ее лишь как профессионал, а не как мужчина.
Это сбивало с толку: за годы работы в массмедиа я привык, что ко мне относятся либо с восторженным пиететом, либо с равнодушной небрежностью. Землянка же вела себя… естественно, словно мы с ней были на равных. Она с такой легкостью заглядывала сквозь мои маски, что мне захотелось немного приоткрыть и ее лицо. Вот почему я заговорил на цинфийском. Это был выстрел, убивший двух зайцев: так я убедился в искренности землянки и получил подтверждение своих догадок – она действительно хорошо владела нашим языком.
Еще во время проб я заметил, что иногда землянка реагировала на слова режиссера быстрее, чем помощница успевала их перевести. Это не выражалось в речи – нет, она всегда выдерживала нужную паузу, скорее в мельчайших изменениях мимики, в том, как легкая тень проскальзывала по ее лицу, а затем тут же исчезала. Если актерская профессия и учит чему-то, так это умению подмечать детали. Я проработал в этой сфере достаточно долго, чтобы распознавать, когда человек в образе, а когда, на доли секунды, становится собой. Землянка была хорошим игроком, умение блефовать заложено в ее генах, но все же она стояла в самом начале пути. Она была хороша в своей роли, но не настолько, чтобы обмануть такого плута, как я. Она была уязвима.