– Хорошо, – наконец сказала я. – Сделаю, как ты скажешь.
– Раньше бы так, – пробормотал брат. – До связи, Майя.
– До связи.
Какое-то время я молча сжимала погасший наладонник, а затем, по-прежнему не выпуская его из рук, уткнулась в окно – по ту сторону стекла стремительно летели вниз крупные капли и, разбиваясь, стекали по прозрачной поверхности: гроза так толком и не разразилась, но природа все же обрушилась на город мощным ливнем.
– Все хорошо? – спросила Айю, не оборачиваясь. Она всматривалась в лобовое стекло, пытаясь сориентироваться в темном небе, и опасалась отвлечься.
– Да. Или нет. Не знаю, – окончательно запутавшись, ответила я.
Жизнь сделала новый поворот, и каким он будет, я не представляла. Одно я понимала абсолютно ясно: с Дайсом мы больше не увидимся, и эта мысль причиняла такую сильную боль, что я предпочла бы свернуться калачиком и, уткнувшись подбородком в колени, скулить, как раненый зверек. Вместо этого я вслушивалась в шум дождя, считала удары капель и изо всех сил старалась выкинуть образ Дайса из головы. Забыть его запах, улыбку, ощущение света, которое он дарил. Стереть из памяти вкус поцелуя и теплоту прикосновений. Оставить в прошлом нашу короткую историю.
Получалось откровенно плохо. Стоило закрыть глаза, и передо мной возникало его серьезное, такое родное лицо, а губ касалось его дыхание. И я не знала, что с этим делать.
Глава 15
Дачей, или убежищем, как называла это место Айю, оказался небольшой одноэтажный дом, расположенный на самом краю заповедника и надежно укрытый от посторонних взглядов густой зеленью высокого леса. Домик напоминал сторожку охотника, и, вполне возможно, именно с этой целью он и строился. Удаленность от основной дороги и даже от мало-мальски приличных троп невольно подтверждала мою теорию, но по понятным причинам я не стала вдаваться в детали. Если отец Айю и нарушил закон, обустроив свое логово в заповедной зоне и изредка постреливая зверушек, мне до этого не было никакого дела: своих проблем хватало.
Айю навещала меня через день – привозила продукты и скупо рассказывала немногочисленные новости. Ито публично отрекся от всяких претензий на меня. Ему пришлось дать несколько интервью, чтобы убедить журналистов: его интерес к землянке расценили совершенно превратно. Прочитав несколько выдержек из его обращений, я лишь покачала головой. Хитрый лис так ловко играл словами, что, не знай я ситуации, поверила бы ему: он умел быть убедительным.
Игибо Майс безуспешно бился над разрешением для выпуска фильма в прокат. Чиновники проявили редкое единодушие и посчитали «нецелесообразной трансляцию столь спорной вещи».
Режиссер обивал пороги и не думал сдаваться. Признаться, перед ним мне было откровенно стыдно: испортила ему послужной список, создала трудности и исчезла в неизвестном направлении. Впрочем, по словам Айю, Игибо Майс не жаловался, восприняв случившееся как неизбежный риск своей профессии.
Айю ни разу не заговорила о Дайсе, а я и не спрашивала – боялась чего-то. Страх не мешал выходить на крыльцо и, опустившись на деревянные ступеньки, где Сеть ловила лучше, самой искать информацию. Пробираясь через ведра помоев, льющихся на меня в прессе, я по крупинкам собирала драгоценные кусочки пазла. Дайс не сделал ни одного публичного заявления. Он с такой яростью и даже агрессией отбивался от журналистов, что заработал парочку нелестных определений в свой адрес. Пресса не отставала от него, Сеть кишела его фотографиями, украдкой сделанными папарацци. Кажется, чувствуя за собой вину, общественность всеми силами пыталась сгладить ситуацию. Сразу несколько режиссеров предложили Дайсу роли в своих фильмах, из чего я сделала вывод, что ни его карьере, ни его семье больше ничего не угрожало. Впрочем, это могли быть и слухи: никаких комментариев от Дайса не последовало. Он хранил молчание.
Судя по многочисленным постам, цинфийцы утвердились в мысли, что я распущенная девица, а Дайс – несчастная жертва обстоятельств (то есть моего пристального и навязчивого внимания). Признаться, меня это устроило, и я постаралась как можно реже читать новости. На четвертый день перестала открывать нетбук вовсе – не возникало желания окунаться в фальшивый, закостеневший в своей патриархальности мир Цинфа.
В один из визитов Айю привезла файлы с электронными книгами, и я не без удовольствия погрузилась в чтение. Несмотря на пустоту дней, от скуки я не страдала – наедине с собой мне всегда было комфортно. А после того как, прогулявшись чуть дальше обычного, я вышла к скалистому пляжу, посчитала, что жаловаться в моей ситуации – грех. Еда, вода, океан и шум зеленых крон над головой – это даже больше того, на что я рассчитывала.
На десятый день своего не то заточения, не то отдыха я подумала, что Алексу пора бы уже объявиться, но волноваться на этот счет не спешила: я давно привыкла к отлучкам братца. Он мог надолго исчезнуть, а затем внезапно вернуться. Если бы с ним что-то случилось, мне бы уже сказали.
Я посмотрела вниз, на блики яркого летнего солнца на темно-зеленой воде с шапками белой пены, и блаженно зажмурилась, подставляя лицо соленому бризу. Нагретый за день огромный валун с проседью мха щекотал ладони. Я отставила их немного дальше за спину, полностью перенеся вес на них, и чуть улыбнулась: теперь я опиралась на шероховатую поверхность камня – на внутренних сторонах ладоней наверняка останутся отпечатки, похожие на песчаные дорожки, но такая мелочь не могла заставить меня изменить позу. Под ногами ленивыми волнами плескался океан. Одна половина валуна находилась на пляже, другая – в воде, поэтому достаточно было спустить ногу, чтобы пятку облизнули белые барашки пены. Я так и сделала. Разувшись, погрузила босые ступни в океан и вслушивалась в его рокот, напоминающий доброжелательное ворчание старика.
Когда на мое лицо упала тень, я подумала, что на небо, вероятно, выползла большая туча, и раздосадованно распахнула глаза. Увидев мужчину, загородившего собой солнце, я едва не рухнула в воду. Нога конвульсивно дернулась, тело дрогнуло, но я удержалась на камне. Замерев, я всматривалась в золотисто-карие глаза и не знала, что сказать.
– Привет, – негромко проговорил Дайс.
– Привет, – едва слышно ответила я.
Дайс привычно спрятал руки в карманы светлых, закатанных по колено брюк и, кивнув на место рядом со мной, серьезно спросил:
– Можно?
Я передернула плечами, что можно было трактовать как угодно. Дайс посчитал это согласием и мягко опустился на валун. Бросил на меня лукавый взгляд исподлобья, разулся и тоже подставил босые пятки ласковым набегам волн.
– Ты далеко забралась.
– Как ты нашел меня?
Дайс вздохнул и, перестав изучать мое лицо, посмотрел на полоску горизонта вдали. Границы неба и воды были размыты и создавали иллюзию полного единства. Над нашими головами кричали голодные птицы.
– Уговорил Айю Вонг дать твои координаты. Признаться, это было нелегко, – он усмехнулся и тоже откинулся назад. Его ладонь легла рядом с моей, плечо легонько коснулось моего плеча. – Я не удивлюсь, если скоро мне предъявят новое обвинение – в преследовании.
– Да? – неопределенно откликнулась я. Близость Дайса путала мысли и подавляла контроль над телом: я ничего не могла поделать с мурашками, покрывшими спину, с сердцем, рвущимся в объятия к внезапному гостю, со ставшими вдруг сухими губами, которые приходилось облизывать.
– Да. Я буквально преследовал твою помощницу, то взывая к ее великодушию, то переходя к угрозам. В какой-то момент она дрогнула, и вот я здесь. В домике тебя не оказалось, но я вспомнил, с каким трепетом ты относишься к океану, поэтому пошел на шум волн. И не прогадал.
– Не прогадал, – вынужденно согласилась я.
Какое-то время мы молчали. Меня сковало странное смущение, я боялась шелохнуться и испортить момент. Я не знала, зачем Дайс приехал, мне просто было хорошо рядом с ним.
Солнце наливалось багровым цветом и плавно двигалось к горизонту. Его красные лучи прорезали таинственно мерцающие дорожки на воде, в отблесках которых мне чудилась улыбка Дайса.
– Зачем ты это сделала?
Я вздрогнула и продолжила изучать узоры на воде.
– Сделала что?
– Зачем выступила в суде и подставила себя под удар?
– Не знаю. Не хотела, чтобы тебя казнили. – Я как можно равнодушнее пожала плечами.
Видимо, Дайс ждал несколько иного ответа. Его глаза разочарованно вспыхнули, но сам он потянулся ко мне. Его ладони опустились на мои щеки и замерли там.
– Это была моя проблема. Не твоя.
Я не стала вырываться из нежного захвата, но фыркнула:
– Интересная постановка вопроса.
Губы Дайса чуть дрогнули в улыбке, казалось, моя реакция его согрела, но он тут же посерьезнел.
– Майя, обещай мне: ты больше никогда не сделаешь ничего подобного. Это я должен защищать тебя, а не наоборот.
– Зачем же тебе защищать меня? – глухо спросила я. Прикосновение его пальцев опаляло.
– Ты знаешь зачем. – Дайс почти дословно повторил мои слова в тот вечер, когда мы остались в номере вдвоем.
Я сглотнула, открыла рот, но не успела возразить: Дайс притянул меня к себе. Одна ладонь скользнула на шею, чуть поглаживая чувствительную кожу, другая осталась на щеке. Его губы мягко захватили мои и не позволили проявить инициативу. Он целовал так, словно просил прощения, так, словно боялся, что его отвергнут.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оттолкнуть его. Уязвленная женская гордость не могла оставить все как есть.
– В прошлый раз ты говорил, что все это, – я мстительно очертила указательным пальцем небольшой круг, намекая на нас, – неправильно и невозможно.
– Я был трусливым идиотом, – горячо признался Дайс.
И я поддакнула:
– И эгоистичным идиотом. Ты совсем не подумал обо мне. Не спросил, чего я хочу.
– Прости, – виновато шепнул Дайс и снова коснулся моих губ коротким жарким поцелуем. – Ты дашь мне второй шанс? Обещаю, теперь я всегда буду прислушиваться к тебе.