чания голосом, - мама еще не пришла. Дядя Витя сегодня до вечера работает.
- Ладно, бедолага... Мне потом отзвониться не забудь, а то ведь я не усну.
- Угу...
- И это... держи хвост пистолетом! Нормально все будет...
- Да, я знаю, - говорю не очень уверенно.
- Если понадобиться, я всей деревне рты заткну.
- Не надо, Лен...
- Надо!
- Спасибо...
- Все, давай, - отвечает грубовато, - у меня там суп сейчас выкипит.
Разъединяемся. Я еще долго грею телефон в ладони и смотрю в потолок. Будущее свое разглядеть пытаюсь, а картинка какая-то черно - белая получается. Некрасивая.
За окном темнеет, собираюсь подняться с кровати, чтобы зажечь свет, но слышу, как хлопает калитка, а через минуту открывается и закрывается входная дверь.
Сердце начинает биться как птичка в клетке, пульс разгоняется до максимума.
- Саша! - зовет мама из прихожей, - ты дома?
Быстро поднимаюсь и спускаю с кровати ноги.
- Да, я у себя! - отзываюсь, поправляя взлохмаченные волосы.
- Спишь опять?
- Нет, в телефоне сидела...
Слышу, как она раздевается, заходит в душевую руки помыть, а потом ко мне идет. Зажигает свет и встает на пороге.
- Бледная, как наша скатерть...
- Я гулять ходила, - говорю сразу, - все нормально, мам... Пойдем, чаю попьем?
- Я Медовик купила, хочешь?
Киваю, а сама чувствую, как к горлу стремительно тошнота подкатывает.
- Витя сегодня задержится, у него на делянах два лесовоза застряли, представляешь?..
- Ого!..
- Да-а... Они вдвоем ехали, у того, что впереди шел, ступицу выломало, а второй за ним встал и не объехать, - вздыхает она, - такие вот дела...
Дышу глубоко, пытаясь вдохами усмирить приступ, но желудок не слушается.
- Ой, мама!.. - срываюсь с места и, пролетев мимо нее, забегаю в душевую и поднимаю крышку унитаза.
Рвет сильно и долго. Пожалуй, самая сильная рвота за все время. Проходит не менее пяти минут, прежде, чем спазмы прекращаются.
- Опять?.. - взволнованно проговаривает мама, - да что же это такое!
Распрямляюсь и нажимаю на слив.
Ты хоть в больницу сходи! - причитает она, - ну, отчего тошнота?.. Не от домашней еды же! Привезла с города какую-то инфекцию.
Включаю кран и, набрав в ладошки воды, быстро прополаскиваю рот и умываю лицо.
Инфекция, мамуль, у меня в сердце. Да такая, от которой лекарств еще не придумали. А тошнота...
- Мам, я беременна.
- Что?..
Схватившись за горло, падает спиной на дверной косяк.
- Прости.
- От кого?!
А вот этого я не скажу даже под пытками. Мама, узнав правду, пойдет добиваться справедливости. А мне чужой муж не нужен.
- От Олега, конечно! - восклицает она.
- Нет! Господи, нет, мама, не от него!..
- Что?! А от кого?
- Ни от кого... - всхлипываю, протискиваясь мимо нее.
- Саша!
Но я юркаю в свою комнату и сажусь на кровать по-турецки.
- Это шутка?! - шепчет задушенно, - как это понимать?
Лицо белое, в огромных глазах паника плещется, руки ворот блузки сжимают.
- Прости... мамочка, но... нет.
- Ты беременна?!
- Да, вот, сама посмотри, - указываю головой на стол, где лежат тесты.
Она шагает через комнату и берет их в руки.
- О, Боже!..
- Прости... - ощущаю, как начинает щипать в носу, - я не хотела.
- Ты ему сказала?! Вы поэтому поругались?! Он ребенка не хочет?!
- Да не он, мама!.. Я не от него беременна!..
- А от кого, Саша?!
Да что ж такое?! Как убедить ее? Нельзя, чтобы мама знала! Она же в Еловку звонить станет! Справедливости искать. Родственники Олега раньше него о моей беременности узнают! А у него жена там!..
Зачем?! Я не хочу!
- От другого!
- Как от другого?! От какого другого?! Что ты такое говоришь?!
- Прости!
- Саша!.. - мама замолкает на некоторое время, потом в глазах ее догадка мелькает, - ты ему изменила?! Он узнал и не смог простить?..
Бред!.. Сквозь слезы истеричный смех пробивается. Изменить такому, как он?! Я?.. Мама землю и небо местами поменяла.
Не успеваю придумать, что сказать на это, как она разворачивается и выходит из комнаты. А я снова падаю на кровать.
В доме тишина абсолютная, даже телевизора не слышно. Поздно вечером отчим возвращается. Начинается какое-то шевеление. Шаги, голоса, мамины всхлипы, звон посуды на кухне.
Через несколько минут раздается стук в мою дверь.
- Сашка, - тихо зовет дядя Витя, - идем ужинать.
- Я не хочу... спасибо...
- Там торт...
- Потом.
Тяжело вздохнув, он уходит, а я не справляюсь с накопившейся во мне новой порцией слез. Плачу, но как-то вяло, устав от страданий и опустошения. Перед тем, как заснуть, слышу, как открывается дверь и заходит мама. Ставит на стол поднос с ужином и, коснувшись моих волос, неслышно выходит.
Дожидаюсь, когда все звуки стихнут, поднимаюсь и зажигаю свет. На столе горячий куриный суп, хлеб, кружка ягодного чая и кусочек медового торта.
Внезапно, как удар молнией, приходит осознание, что мы справимся. Я, мой малыш и мои родители.
Какого черта я расклеилась, когда рядом со мной люди, которые любят меня безусловно?.. Рядом с которыми мне не нужно боятся разочаровать или не оправдать их надежд. Они же моя семья!
С аппетитом съев половину ужина, выхожу из комнаты, на цыпочках крадусь по коридору и останавливаюсь у спальни родителей.
Два осторожных стука. Глубокий вдох, чтобы унять нервную дрожь.
- Мам...
Слышу скрип кровати, ее легкие шаги и, наконец, дверь передо мной открывается.
Не спала. Плакала недавно.
Мое сердце сжимается от боли.
- Мама... это его ребенок. Олега.
- Я так и поняла.
- Но ему не надо знать.
Глава 45.
6 месяцев спустя.
Олег.
- Домой - домой, - мотнув головой, отдираю от себя руку Тохи, - Ира три раза звонила.
- Да, бл*дь!.. Поедешь после пятого звонка, как обычно!.. Куда торопишься?
- Не, ехать надо, завтра контракт подписывать, - отказываюсь решительно, - нужно быть в форме.
Тот, сквасив мину, поднимает руки в пораженческом жесте и, внезапно обхватив талию проходящей мимо блонды, заваливается с ней на диван.
- Анто-о-ош!.. - визжит она пискляво, - платье порвешь!
Пользуясь моментом, сваливаю. На ходу вынимая сигареты, выбиваю из пачки одну из них и зажимаю зубами. Выхожу из випки, спускаюсь со второго этажа и иду вдоль стены в сторону выхода.
- Олег!.. - окликает женский голос, но я прикидываюсь глухим и продолжаю продираться сквозь толпу, - Олежа!..
Выхожу в холл и, миновав его, толкаю дверь из тонированного стекла и оказываюсь на свежем воздухе. Останавливаюсь, чтобы прикурить и направляюсь к своей машине.
В голове пустота от выпитого, от циркулирующего в легких никотина и вовсе второе дыхание открывается.
Жить можно.
Щелкнув сигнализацией, сажусь в машину и сразу опускаю стекло.
- Олег! - долетает до моего слуха.
Бл*дь! Верочка - прилипала.
Быстро переставляя худые, обтянутые искусственной кожей, ноги, несет свое алчное тело к моей тачке.
- Олеж!.. - наклоняется и просовывает голову через окно в салон.
- Привет, бельчонок, - улыбаюсь, выпуская струю дыма в ее лицо.
- Привееет... Я кричу - кричу... не слышишь, что ли?
- Не-а... домой тороплюсь.
Закусив губку, Вера поднимает брови и принимается хлопать густыми ресницами. Дешевый прием, который работает только с очкастыми задротами.
- Прямо так сильно торопишься?.. Даже десяти минут для своего бельчонка не найдешь?
- В следующий раз, Верунь... дела...
Просунув руку в окно, она обхватывает запястье руки, удерживающей сигарету и, отведя ее в сторону, тянется к моим губам.
Отворачиваюсь, конечно, и ее напомаженные губы прижимается к моей щеке.
- Я скучаю, Олеж... - выдыхает томно, - думаю о тебе постоянно.
- Потом, Вер, потом...
- Я сама все сделаю... Пять минут...
Бросив взгляд на часы на приборной панели, снова на нее смотрю.
- Нет.
- Блин!.. Такая жадина стал! - морщит лоб и сводит обиженно брови, - до Ленина тогда хотя бы довези.
Пфф... За*бала. Хуже репейника.
- Садись, - буркаю, выкидывая окурок в окно.
- А-а-а!.. Спасибо!..
Оббегает машину и юркает на сидение рядом со мной. Выпрямив спину, поправляет декольте и закидывает ногу на ногу. Обычная бл*дь, а пафоса как у королевы.
- У меня там подруга квартиру снимает, - начинает объяснять, а я демонстративно громкость музыки прибавляю, - трешку.
Молчу. Выезжаю на проспект и занимаю левую полосу. В сон клонить начинает. Домой хочется - принять душ и вырубиться.
- Не в духе? - спрашивает, поглядывая на меня.
Да, мать твою!.. Неужели нельзя посидеть молча?!
Нахрена я ее повез?!
- Устал.
- Так я же предлагала расслабиться...
- Так, Вер, - предупреждаю взглядом, - пешком до Ленина пойдешь...
- Молчу.
Действительно, затыкается. Доезжаю до перекрестка и встаю на светофоре.
- Подай мне влажные салфетки... там, в бардачке... - прошу ее.
Наверняка, оставила на лице след от своей помады. Ира не поверит, что это дружеский поцелуй.
- Здесь?.. - опускает дверцу и сует туда свой любопытный нос.
- Синяя пачка.
Находит, вытаскивает и, вытянув из нее одну салфетку, протягивает мне. Тщательно вытираю ту половину лица, куда пришелся ее поцелуй, а так же шею на всякий случай.
- Ой... а это что?..
Поворачиваю голову и вижу в ее руке красную бархатную коробочку из ювелирки. Скользнувшая по телу удушливая волна обвивает шею тугим спазмом.
- Олеж!.. Можно посмотреть?..
Первый порыв выдрать эту коробочку у нее вместе с руками. И из машины выкинуть, на*уй, чтобы не прикасалась к тому, к чему ей не разрешали.
Но внезапно вспыхнувшая ярость оборачивается против меня самого. Подсев на сосущую тоску внутри как нарик, хочу вдариться убойной дозой.