Космическая станция «Ад»
2962 год н. э., октябрь
Для стареющего Цзянго Танна «Ад» стал кусочком личного рая.
Танна всегда забавляло название станции – не в меньшей степени из-за того, что существовал десяток объяснений, откуда оно взялось. Сам он склонялся к версии, – признанной большинством и наиболее подкрепленной доказательствами – согласно которой станцию так назвали в честь некоей Макселлы Мьюриэн Мэй. История женщины с таким необычным именем выдалась еще более необычной.
Началась она в те времена, когда репутация еще многое значила, а исследование космоса было занятием для смелых первопроходцев, обуреваемых жаждой открытий, и средством утоления такой жажды. Романтические смельчаки встречались и до сих пор, но по мере старения Танн все чаще замечал, что их подбирает к своим рукам компания «Вейланд-Ютани», для которой в этом занятии не было никакой романтики. Исследование космоса для нее было в первую очередь деловым предприятием, источником прибыли, и лишь во вторую – способом получения знаний. Дух приключений канул в прошлое.
История Макселлы Мьюриэн Мэй имела к этому непосредственное отношение, но началась еще задолго до рождения Танна.
Полтора столетия назад «Ад» официально именовался «Промежуточной станцией 14» и служил перевалочным пунктом для горнодобывающих экспедиций в звездную систему Малого Скафелла. Из семи больших планет и сорока малых только одна получила отдельное название: LV-301. Никаких следов жизни в системе обнаружено не было, да и сама LV-301 представляла собой голый скалистый шар, примечательный только своими крупными запасами тримонита. «Вейланд-Ютани» отправила на нее несколько экспедиций, базой которой и служила перевалочная станция на орбите между третьей и четвертой планетами Скафелла.
Станция была огромной, и управляли ею около сотни человек. На ней хватало место и для швартовки десятка кораблей одновременно, и для размещения габаритного оборудования, и для хранения припасов. За тридцать лет промышленного освоения LV-301 она превратилась в одно из самых оживленных мест Галактики.
«Промежуточная станция 14» быстро подстроилась под вкусы и предпочтения шахтеров – шумного, грубого и весьма требовательного народа, несмотря на то что их проживание и расходы оплачивала Компания. Проведя около года в недрах планеты, они возвращались отдохнуть на станцию и требовали развлечений по своим вкусам. Спортивные залы они переоборудовали в питейные заведения, хранилища – в игровые залы и арены для кулачных боев; по всей станции процветала женская и мужская проституция. Состав экспедиций всегда был смешанным, но во время отдыха шахтеры предпочитали красоток и красавцев, не изуродованных шрамами от камнепадов и не такого бледного, как у них самих, вида от долгого пребывания под землей.
«Вейланд-Ютани» продолжала финансировать станцию, но быстро утратила над ней контроль. Фактическими хозяевами «Промежуточной станции 14» стали шахтеры. Пока поток тримонита не прекращался, Компания закрывала на это глаза, а после отправки последних тонн груза и сворачивания горных работ группа шахтеров заявила, что берет управление станцией на себя.
Руководство «Вейланд-Ютани» согласилось. В конце концов, вывод из эксплуатации или перемещение станции в другое место стоили бы дороже. В таких случаях обезлюдевшие станции обычно оставляли и дальше кружить по орбите или направляли по сужающейся траектории к звезде. Это же был первый прецедент подобного рода, и в последующее столетие в частные руки перешли еще ряд станций и космических кораблей. К тому времени на четырех планетах и на десятке спутников системы выросли многочисленные поселения, так что станция с ее услугами пользовалась довольно большим спросом.
Макселла Мьюриэн Мэй была шахтером и прилетела с одной из последних экспедиций. Ее прозвище «Мэйдэй» (сигнал тревоги) говорило о ее ненасытном аппетите к алкоголю, сексу и еде. Но она также обладала незаурядным умом и умела привлекать на свою сторону самых бесшабашных и рискованных людей. Проработав на LV-301 два года, она узнала, что запасы тримонита почти истощились, а станция предназначена на снос.
Через три месяца отряд шахтеров под ее руководством установил на станции свой порядок. Тогда они называли себя «Частным клубом», но это название не нравилось им самим. В одном из обращенных ко всей Сфере сообщений Мэй, сама того не осознавая, предложила новое название.
«Прилетайте к нам, в систему Малого Скафелла! В нашем Частном клубе ваши частные дела навсегда останутся в тайне, – говорилось в послании. – Раньше здесь была скучная шахтерская база “Вейланд-Ютани”, но теперь здесь гораздо веселее. Забудьте о той Компании, здесь вы найдете себе другую компанию по душе. Все, что вы пожелаете, все, о чем вы мечтали… все, что бывает разве что в аду, но без вечного проклятия».
Через семнадцать дней прилетел первый корабль. Его экипаж провел на станции всего неделю, но под конец этой недели за станцией окончательно закрепилось новое название – «Ад». Постепенно из места, где можно как следует «оттянуться», она переросла в нечто большее. Мэй и бывшие шахтеры под ее началом задумывали свою станцию как средство обогащения, но со временем она начала привлекать всех, кто был недоволен Компанией и тем, как та вела дела. Независимые наемники и спасательные экипажи, пираты, мелкие горнодобывающие фирмы, богатые искатели приключений, заблудившиеся странники – все они рано или поздно находили путь в «Ад», а многие оставались здесь навсегда.
Сейчас никто из сотни давно умерших первоначальных владельцев не узнал бы станцию, превратившуюся в дом для более чем двух тысяч человек и временное пристанище еще для тысячи сменявших друг друга гостей. Несмотря на довольно грубые нравы, обитателей и гостей связывали общие интересы, и потому они сообща старались избегать крупных неприятностей. «Ад» уже был не просто притоном, где можно найти наркотики, выпивку и все виды извращенного секса – хотя и этого, конечно, здесь было в достатке.
Для многих «Ад» стал безопасной гаванью – целью, а не просто перевалочным пунктом.
К тем, кто привык называть его своим домом, принадлежали Цзянго Танн и его жена Иветта. Они прилетели сюда пять лет назад, преодолев почти половину Сферы, и прошло немало времени, прежде чем их перестало мучить беспокойство о том, что их найдут.
– Попробую сегодня перехватить еще что-нибудь, – сказал Цзянго.
Иветта у него за спиной зевнула, перекатилась на другую сторону и открыла один глаз.
– Доброе утро, – поприветствовал он ее.
– Ты уверен?
– Судя по часам, да.
Цзянго сидел на кровати, положив на колени старый планшет. За время пребывания в «Аду» они с Иветтой усовершенствовали его, и теперь он почти соответствовал военным стандартам – замечательное устройство. Восхитительное и незаконное. Такими словами можно было бы описать все их существование.
– Разбуди, когда будет готов завтрак, – сказала Иветта.
– Сегодня твоя очередь готовить.
– Ой, правда?
– Да. Я вчера купил бекон. Мне, пожалуйста, четыре ломтика, булочку и крысиный соус.
На вкус крысиный соус был великолепен. Никто не знал, из чего его изготавливают на самом деле, кроме его изобретателя, Маркса Келланта, но название прижилось. В любом случае вряд ли эти догадки были далеки от истины.
– Ну вот…
– И кофе, – добавил Цзянго, проводя пальцем по экрану планшета и заходя на квантовые базы данных через безопасное соединение.
Иветта написала программу, менявшую адрес устройства каждый раз, как пользователь переходил на другую страницу, так что если бы какой-то хакер и вычислил их, то не смог бы проследить источник их сигнала. По крайней мере, она так утверждала. Он верил ей. Пока что морпехи еще ни разу не угрожали уничтожить станцию ядерным зарядом.
Не то чтобы такая угроза вовсе была нереальной…
– Мне здесь так уютно…
– Хмм.
Еще один обрывок сообщения, ряд слов, вырванных из квантовой базы данных: «…морфы высадились из…»
– Давай сегодня ты приготовишь завтрак?
– Хмм, – повторил Цзянго.
Он нашел источник обрывочной фразы и задал поисковый запрос, чтобы установить частоту и глубину сигнала, а также время его получения с точностью до минуты. В таком диапазоне уточнение происходило не сразу. В нетерпении он постукивал по экрану пальцами.
К его промежности подползла рука.
– А я тебе помогу по-другому, – лениво произнесла Иветта, потягиваясь под одеялом.
Он обернулся, оценивающе приподняв бровь.
Планшет издал звук… Увиденное заставило Цзянго выпрямиться и отбросить руку Иветты, которая, как показалось, окончательно проснулась.
– Ты только погляди, – сказал он, протягивая ей планшет. – Погляди!
Это была самая полная из всех фраз, которые ему удалось перехватить в последнее время. Она говорила о том, что происходит действительно нечто очень важное.
«…из корабля, который сбросил их сотнями, а потом развернулся и…»
– И что это, черт возьми, значит? – озабоченно спросила Иветта.
– Точно не знаю, но это имеет отношение к повышенной активности последних дней, если судить по перехваченным обрывкам информации.
– И это означает?..
– И это означает, как мне кажется, что Колониальные морпехи с кем-то или с чем-то воюют.
– Ксеноморфы?
От этого слова у обоих по спине пробежал холодок, несмотря на то что в помещении всегда поддерживалась высокая температура. Иветта села и пододвинулась поближе. Тепло ее тела согревало, и от нее пахло уютом.
– И насколько они далеко? – прошептала Иветта, задавая интересующий их обоих вопрос.
Опасность в космосе подстерегает повсюду, и она всегда близко, даже в световом году от ближайшей норы и в двадцати световых годах от Внешнего Кольца.
– Не так уж далеко от Внешнего Кольца, – ответил Цзянго. – Там, где может случиться все что угодно.
Эту фразу они повторяли часто – она входила в их общий супружеский язык, непонятный для посторонних. В космосе они прожили долго, и многое повидали. Иногда с ними действительно случалось «все что угодно».