Пора приступать к допросу. А потом и к приятному. К обыску и конфискации ценностей к вящей пользе прекрасного меня. Чую, у ребят есть чем поживиться! Особенно интересуют грани еще живого аметиста. И артефакты!
Допрос прошел быстро. Шрам был профессионалом. Поэтому он не сильно запирался, понимая что ответы я получу в любом случае, а мучится придется долго. Игра проиграна и смысла хранить верность случайному нанимателю он не видел. Окончив допрос, перерезал ему горло.
При обыске в комнате главаря наемников я обнаружил уже знакомый мне телефон. С единственным контактом обозначенным, как «Наниматель». Наниматель. А я знаю имя и фамилию этого нанимателя. Эр Роман Соколов, из клана Рубина. Надо бы позвонить, о делах наших скорбных покалякать.
После нескольких гудков трубку сняли и недовольный голос произнес:
— Что-то срочное? Мне сейчас не очень удобно говорить.
— Привет эр Соколов. — прохрипел я. — Это снова Арлекин. Засылай новых наемников. Эти кончились. Но побыстрее. Я уже иду за тобой. Оглядывайся! — и положил трубку, из которой перед этим донесся яростный скрип зубов.
Пару часов спустя я вышел из храма Силы. Все тот же молодой парень — астральщик, который вел службу для родителей Олега, вычистил из моей ауры остатки проклятия. Естественно за деньги. За немалые деньги. Жадные, бессердечные твари, служащие не Силе, а Золотому Тельцу, эти дети турмалина! Хорошо, что я порядком истощил ауру. Вопросов у него не возникло. А то, будь я в полной силе, зерг знает, как от проклятия избавляться. И чем его присутствие в ауре грозит. Слава о том, что моя аура повышает ранг на порядки, мне точно не нужна. Такая огласка бы не кончилось ничем хорошим.
Процедура очистки тоже не была приятной. Он призвал каких-то бесплотных тварей, похожих на помесь пиявки с шейкером. Они с удовольствием сожрали фиолетовые пятна, и присосались бы к ауре, но астральщих вышвырнул их обратно.
Вот и ладушки. Пойду домой досыпать, а потом к Барыге что ли. Надо сбыть хлам и банковские карты, полученные у наемников. А кое-что и себе оставить можно. Кроме того, на сегодня запланирован еще и легальный шопинг. Покупать что-то у Барыги я не собирался.
После сна я шел по форту, и душа моя радовалась. Мне нравились кривые узкие улочки. Симпатичные приткнувшиеся к стенам трехколесные мобильчики. Ползучие плети, зеленеющие первыми листиками, взобравшиеся на подоконники квартир некоторых домов. Яркие граффити, сделанные из хулиганских побуждений. Я улыбался городовым, переодевшимся из костюмов химзащиты обратно в свою синюю форму и белые фуражки. Они провожали меня слегка ошалевшими взглядами, видать нечасто им улыбаются. Вдыхал утренний воздух, запахи весны и города. Я был счастлив быть здесь, был доволен тем, как разрешилось ночное дело. И я, наконец, узнал кто стоит за этой охотой. И за убийством родителей.
Поймите, я не убийца-рецидивист с выжженной душой… А, нет, как раз он!
Но я не убиваю людей за косой взгляд или ни за понюх табаку. Я устранил угрозу себе и своей семье, действуя безжалостно и последовательно. Прибарахлился. Меня радовало именно обретение безопасности и трофеи. А не то, что я жестоко замочил давешних неудачников. Такие люди, как они, всегда так заканчивают, если не успевают соскочить. А соскочивших — единицы. Издержки профессии. Кисмет.
У меня в свое время была самая крутая крыша в Империи, но если бы я облажался, хоть раз… никто бы не пришел меня спасать или там, выкупать из плена. Меня списали бы, как списывают отработавшую свое вещь.
Сейчас же я был почти счастлив, причем почти беспричинно. Просто потому что.
Для меня такое состояние было странным. Необычным. Ощущения полноценности бытия прочно подзабылись, стерлись, истончились, покрылись серой липкой пленкой обыденности. Если подумать, то последние лет семьдесят из моих ста пятидесяти я ничего подобного не испытывал. Особенно после смерти единственного сына.
Я был желчным зловредным стариком, которого ничего не радовало и ничего не удивляло. И вот — я вновь могу радоваться жизни и милым пустякам. Может, во мне действительно живет кусочек души Олега. Может, заключение в амулете-филактерии так повлияло на мою суть. Но я благодарен Судьбе и Силе, что эти ощущения вновь со мной. Неважно почему.
По дороге я зашел аж в две булочные, потому что кренделя это круто, а круассаны просто огонь. И незачем себя искусственно ограничивать.
В магазине «Промтовары» за прилавком меня встретила красотка. Прошлый раз был какой-то скучный пыльный хрен. Сейчас там стояла симпатичная, лет двадцати двух — двадцати пяти, девушка в белой рубашке и темно сером комбинезоне. Брюнетка с короткой прической и карими смеющимися глазами. Я бы не назвал ее красавицей. Но она была полна необъяснимого обаяния и шарма. Жалко, что этот обаятельный флер обычно рассеивается, едва девица из подобного Качалке квартала открывает рот.
— Приветствую, барышня, меня зовут Олег. Я, наверняка, стану вашим постоянным клиентом.
— Привет, Олег, а я про вас знаю! Я Оксана. Пойдете дальше или у меня расторгуетесь?
ОКСАНА ДМИТРИЕВА
Мелодичный, сильный голос. Правильная речь. Да она просто милашка! Так воу, воу, Олег, тормози! Как я только что себя назвал? А, ладно!
— Давайте, посмотрим, что кот принес, — проговорил я, выкладывая на прилавок всякую ерунду, реквизированную у покойников. Включая «Бизон» с золочеными щечками рукояти и долами ствола.
— Котик видимо изрядно пошалил. Плохая киса!
— Мяу, — смотрю на нее умильными глазами, склонив голову. Принимая и тон, и словесную игру.
— Сила, какой взгляд! Все, котик прощен!
Не прекращая разговаривать, она ловко рассортировала товар по принадлежности.
— Так-так. За все тысяча сто, — как бы извиняясь, она пожала плечами. — Тут не очень много толковых вещей.
— Продано! Кстати. О, великая повелительница прилавка! О, сиятельная начальница всего вот этого вот! — обвожу рукой пыльную обстановку. — Не снизойдет ли прекраснейшая к бедному сироте и не проведет ли с ним один вечер?
— Кхм, какой быстрый котик. Вы мне так вежливо предлагаете перепихнуться разик по-быстрому?
— Сначала поесть в приличной обстановке и познакомиться. А потом как пойдет, — развел руками. — Может и не один разик. А может и «останемся просто друзьями».
Тут я сморщился, как будто откусил лимон.
— Я для вас старовата. И у благородного не может быть друзей среди простецов.
— Мои сверстницы — скучные малолетки с пустой головой. Мне больше нравятся женщины вашего типа. Возраст не так важен, как вам, Оксана, кажется. А друзей я себе выбираю сам.
— Значит вечер, еда…
— Все что угодно.
— В среду в «Деммени» будет Король и Шут. Достанете билеты, я пойду с вами.
— Театр? Ммм… Нет, я не имею ничего против, буду счастлив сопроводить вас.
— Давай на ты, идет? Не против?
— Только за! А почему театр? Не придираюсь, правда интересно!
— Эх. Мне самой туда никак не попасть. Билеты продают только благородным, ты в курсе? Я иногда смотрю пиратские съемки из зала в локе. Там играют крутые ребята. Ставят интересные вещи. В кафе я и сама, знаешь ли, могу сходить. И что, если я живу в Качалке, то не могу интересоваться театром?
— Я живу на первой линии и не интересуюсь. Дело не в том где мы живем, а в том, кто мы такие. Сам не понял, что ляпнул сейчас. Нужен твой номер комма, если ты не против. Чтобы утрясти детали.
Она с улыбкой протянула мне визитку. «Оксана Дмитриева. Юрист» и код комма.
Внутренняя дверь открылась. На пороге стоял Барыга, и глаза его метали молнии.
— Олег, можно тебя пригласить внутрь?
Глава 18Распродажа и закупки
Барыга сверлил меня тяжелым взглядом. В моих же глазах можно было разглядеть полное безразличие. Я не очень понимал чем вызвал его неудовольствие, но в целом мне было наплевать. Никакой вины за собой я не чувствовал. Наконец, не прекращая смотреть мне куда-то в район переносицы, Барыга заговорил:
— Оксана раньше имела отношения только с ребятами из нашего района. Я никогда не вмешиваюсь в ее жизнь. Но ты — другое дело. Вы, ограненные, обычно относитесь к нам, простецам, как к мусору. Максимум как к игрушкам. Ты поиграешься и бросишь ее, а девка бог весть что себе навоображает. Тебе что платных шлюх недостаточно?
Тут есть два варианта. Резко его обломать. Или все же объясниться. Поскольку я собираюсь вести с ним дела придется объясниться, обломав вежливо. Или как говорят в этих местах «с уважением».
— Уважаемый… Кстати, как твое человеческое имя? Мне не очень нравится называть человека, с которым состоится личный разговор, собачьей кличкой.
— Фрол.
— Фрол. Оксана твоя дочь?
— Мххх, — он вздохнул, как носорог на водопое. — Я подобрал ее на улице, сам не знаю зачем. Доходила она, совсем плоха была, ну я оплатил целителя. Ей было лет пять или семь… Ну вот и прижилась. Но я ее не удочерял, если ты об этом.
— Короче, ты приемный отец. Твое беспокойство понятно. Но мне неприятно, что ты заранее считаешь меня подонком, опираясь лишь на классовый инстинкт.
— Он меня не подводит обычно.
Что характерно, что такое «классовый инстинкт» не спросил. А разговоров-то было: «Слам… чиксы… гусь…». Хехе. Не прост мужик.
— Но подонком не считаю, — продолжил он. — Я считаю тебя тем, кто ты есть. Благородным мелким пацаном с ветром в голове. Ты не хочешь ничего плохого. Просто развлечься. Но по моему опыту такие вот «развлечения» плохо заканчиваются для простецов.
— Я тебя понял. А теперь попытайся услышать меня. У меня нет намерения «просто развлечься». Оксана мне понравилась как человек. Я не знаю насколько далеко зайдут наши отношения. Может вообще никуда не зайдут. Но, если они хоть куда-то пойдут, это будут отношения. Равноправные. Не хмурься, я отвечаю за свои слова, хоть я и сопляк с ветром голове. И еще. Я признаю твое право беспокоиться за Оксану. Но не терплю, когда мне указывают что делать и что не делать. Не надо так. Я бы хотел сохранить с тобой деловые отношения.