Постановка «Король и шут», которую Оксана хотела посмотреть, игралась местной труппой. Поэтому особенного наплыва фортовских или приезжих шишек, да и вообще аншлага, на спектакле не ожидалось. Одной из особенностей спектаклей, которой Деминни даже гордились, было то, что часть декораций и спецэффектов обеспечивались младшими членами рода. Магами наваждения, моими почти коллегами по камню.
Короче говоря, местечко было действительно элитное, пафосное и дорогое. И недоступное простецам, по определению. Съемки на коммы были строго запрещены. Как мы понимаем, это не спасало. Контрабандные кривые записи спектаклей регулярно утекали в локу. Думаю, владельцы позволяли это делать нарочно. А может и сами подкидывали записи, если не дураки.
Высадившись из машины за квартал до театра (дальше проезд Развоза был запрещен), мы продефилировали по улице под ручку ко входу в особняк. Мы с Оксаной были почти одного роста, но сегодня она надела туфли на каблуках. Смотрелись мы вместе, наверное, забавно. Впрочем, меня это не трогало.
Мы прошли по шикарному, украшенному в стиле рококо фойе (дорого-бохато, белая лепнина повсюду, ангельские духи и пасторали). Постоянно приходилось останавливаться чтобы раскланяться с совершенно, по большей части, незнакомыми мне людьми. Я, зерг побери, еще визитные карточки с награждения не все разобрал. Надо сказать, наше появление вызвало нешуточный ажиотаж и шебуршение в местном курятнике. Нас исподтишка щелкали на коммы. Некоторые посетители не стеснялись вести съемку в открытую. В фойе это разрешалось. Часть дам, стоявших группками, изображали постные лица и начинали усиленно обмахиваться веерами, очевидно перемывая наши с Оксаной косточки. Часть наоборот улыбались и стреляли в нашу пару глазами. Мы, преодолев вал вздохов, шепотков и поток ядовитых взглядов, поднялись наверх в ложу, где остались наконец вдвоем. Оксана шумно выдохнула.
ПОСЕЩЕНИЕ ТЕАТРА
— А ты популярен. Оказывается меня выбрал настоящий герой и любимец публики. Непростой котик меня выгуливает, — она заразительно улыбнулась.
— Да-да, дда. Победитель монстров. Фомора и Аристарха Медведева. На этом подвиги, увы заканчиваются, — я улыбнулся в ответ, потому что удержаться было просто невозможно. — Впрочем, то, что меня согласилась сопровождать самая обворожительная женщина в форте, можно засчитать за третий подвиг.
— Я смотрела съемку дуэли. Ты правда был пьян? Мне, когда клинок проходил на волосок от тебя, было страшновато.
— Ну… я был пьян, но не в сопли. Разделать этого сосунка я мог в любом состоянии.
— Хвастливый котик, — новая улыбка. — Но получилось эффектно, не спорю. Особенно финал.
Тут она засмеялась уже в голос. Я подхватил, чувствуя себя удивительно легко. Когда прозвучал третий звонок, и в зале погас свет, мы оба улыбались непонятно чему.
Спектакль шел два с половиной часа. И все это время я напряженно вглядывался в сцену, вместо того, чтобы любоваться прекрасным профилем своей спутницы, как собирался. Когда опустили занавес, и вновь загорелся свет, я чувствовал себя как будто пробежал километров десять-пятнадцать. Пальцы, вцепившиеся в лакированные резные подлокотники кресла, пришлось отлеплять силой. И если вы думаете, что на меня так подействовала «волшебная сила искусства», то зерг там плавал. Видел я спектакли Императорского театра с действительно великими актерами моего времени и с гораздо более впечатляющими декорациями.
Просто история, рассказанная автором «Короля и Шута», оказалась историей моего рода. И немного моей личной. Искореженная. Перевранная, где только можно. Пришедшая из глубины веков, изрядно по дороге мутировав. Но. Это. Было. Личное.
Банальнейший сюжет. О Правителе, преданном свитой и свергнутом. Об истреблении его рода. О последнем оставшемся в живых члене рода, что дал клятву служения победителю. Родовую клятву на крови. О том, как бывший член правящей семьи стал шутом нового монарха. И как отомстил. Пожертвовав своей жизнью, он убил узурпатора и глав семей предателей. Отравил на пиру. Но и сам погиб, ничего по сути не изменив. Вся пьеса была написана максимально отвлеченно, без каких-то отсылок к кланам драгоценностям или даже старой империи. Просто король. Просто взбунтовавшаяся знать — советники и прихлебатели. Просто шут. Но я знал, о чем на самом деле эта история. Шутки силы и Судьбы порой очень злы и жалят больнее шпаги. Их шутка, приведшая меня в этот зал была из таких. Посмотрим, кто будет смеяться последним!
КОРОЛЬ И ШУТ
Наш клан королевского опала был Императорским. Его свергли. Обычные интриги аристо, которые привели к перевороту. Во главе тогдашнего заговора стоял клан Алмаза. Мой старик-отец, пусть грани его растворятся в бездне, остался последним из рода и дал родовую клятву служения. Я же в молодости был слишком горяч и строптив. Тогдашний Иператор-Алмаз, чтобы смирить мою гордыню, сделал меня придворным шутом. Настоящая же моя роль не изменилась. Я был кинжалом в руке наследника трона. Его личным убийцей. Советником. Во взрослые годы наверное… соратником. И последней линией обороны, случись вдруг что. Клятва служения на крови штука очень серьезная. У меня не было права выбора, выбор за меня и всех моих потомков, сделал мой отец.
Однако в нашей родовой клятве была оставлена лазейка. Вернее, был нюанс. Ну, почти как в том анекдоте. Клятва не могла вынудить последнего в роду на самоубийственный поступок. Ко времени ритуала стирания я успел обзавестись единственным наследником (тоже условие клятвы) и потерять его. И когда Император попросил меня стать центром ритуала добровольно, я отказался. Я потребовал приказа. И Император его отдал.
Так и стало возможным мое рискованное бегство. Тогдашний глава Топаза был, пожалуй, тем единственным человеком, которого я мог назвать другом. Он сделал амулет, привязав к нему мою душу. Он же должен был оставить распоряжение роду найти мою крипту и привести туда подходящее для вселения тело. Сам он погиб в ритуале, не собираясь как некоторые другие главы, срочно оставлять пост. Мой дух бежал и освободился от клятвы. И что-то пошло не так.
Хмарь. Гибель Империи. Четырехсотлетнее забвение. Мое пробуждение в Ожерелье. Я ни о чем не жалею. Думал ли я, что мог стать причиной срыва ритуала? Да, думал. И пришел к выводу, что и зерг бы с ним. Переиграть уже ничего не выйдет. Тогда мое решение избежать смерти, не личной смерти, а смерти рода и забвения моего камня, казалось верным. А главное справедливым. Фарш, как верно говорят мясники, не провернуть назад. Так что эти мысли стали мыслями вчерашнего дня. Я отбросил их, стряхнул с себя, как пловец стряхивает капли воды, выходя из реки. Он непременно поплывет снова. Но это будет уже другая река.
Проклятый спектакль вернул меня в прошлое. Воскресил, казалось, навсегда похороненных мертвецов. Вскрыл смердящие падалью могилы в моей душе. Я видел лица давно ушедших людей. Вспоминал. Осязал их присутствие. Я почувствовал себя реликтом давно минувшей эпохи, а не молодым полным сил парнем. Когда загорелся свет, я с трудом вынырнул из внутреннего ада. Но все же вынырнул. Да уж, волшебная сила искусства, как она есть.
Хотел ли я сегодня отомстить? Восстановить историческую справедливость? Глупость! Кому мстить? И за что? Все те, кто хоть как-то участвовал в давних событиях, давно мертвы. Остался только я. Да и, чести ради, если бы я оказался на месте тогдашнего главы Алмаза, поступил бы так же. Хотя нет. Я скорее всего не оставил бы свергнутому клану ни одного шанса на возрождение.
Нужен ли мне трон, принадлежавший моим предкам? Даже такой урезанный, как трон Ожерелья? А на кой зерг? Я достаточно времени провел возле этого самого трона, чтобы понять одну простую вещь. Жизнь Императора — полное дно. Даже у меня было больше личной свободы, чем у правителя. Ну уж нет. Призраки прошлого не имеют власти надо мной. У меня новая жизнь. Новые возможности. Новые пути! Мое дело — возродить клан. Заставить королевский опал снова сиять. Этого я действительно хочу. Что дальше? Посмотрим.
Пора возвращаться к реальности. В ворота стучатся зерги. Шутка внутреннего пользования. Я посмотрел на свою спутницу. В глазах Оксаны блестели слезы. Вот на кого игра местных фигляров подействовала сама по себе. Впрочем я пристрастен. Для провинции, если отвлечься от прочего, спектакль был не просто неплохой. Он был отличный. А «видал я получше» — это старческий снобизм того Арлекина. Который тоже, надеюсь, в прошлом.
Разлепив пересохшие губы, и глотнув для верности воды из небольшой стеклянной бутылочки, я спросил:
— Надеюсь, тебе понравилось, — голос все еще плохо меня слушался.
— Спасибо тебе, — Оксана бросилась меня неловко обнимать через подлокотники кресел. — Я как будто в другом мире побывала! Это… сильно. Главный герой — такой молодец. Когда он умирает… ну, не знаю. Так не честно!
— Главный герой пьесы — идиот, — резче, чем хотел, ответил я. И немного смягчил тон. — Перебить толпу народа и самостоятельно пресечь свой род, поступок не очень разумный.
— Но разве оставался у него другой выход? А что ему тот род?
— Род — главное в жизни ограненного. Это череда твоих предков, которые что-то значили, и твои потомки, которых ты оставишь для великих дел. А выход… выход есть всегда. Главное не сдаваться. А он, по сути, сдался. Месть, которая ничего не изменила, горчит пеплом поражения. Впрочем, спектакль и вправду хорош. Даже более, чем. Не обращай внимания, я не хотел испортить тебе впечатление.
— Ты не испортил.
Она замерла задержав голову у меня на плече. Но в этом жесте не было ничего эротического. Он не имел ни малейшего шанса перерасти в поцелуй.
Я проводил Оксану домой. Мы все-таки поцеловались у ее дверей, но оба были не настроены на продолжение. Продолжение непременно будет. Но, видимо, не сегодня.
Выйдя из подъезда, наткнулся на комитет по встрече. Какой-то парень лет двадцати шести двадцати восьми. И группа поддержки из трех хмырей местного разлива. Все были в силах тяжких, с монтировками и ножами. Я тоскливо вздохнул. Не хватало еще разборок с бывшим Оксаны. А по всем канонам жанра передо мной должен стоять именно он.