— Никакой магии, драгоценная госпожа. Только превосходные личные качества, — я максимально напыжился и выкатил грудь, преданно глядя Лариной в корсет. Жаль слюну нельзя пустить, не подобающе. Корсет был, кстати, не очень впечатляющим. Такое в Павлограде уже полдня не носят! Хе-хе.
— Боже мой, так передо мной стоит герой, подобный старым, огранённым из легенд империи!
— Старые герои эту самую империю профукали. Так что это не очень лестное сравнение, госпожа Ларина, — налюбовавшись на корсет, я увлечённо занялся изучением собственных ногтей.
— О! Татьяна! Прошу вас! Для друзей я Татьяна!
Она порывисто подалась вперёд, открывая моему взору дополнительный контент. И обхватила моё запястье кончиками пальцев. Я послушно ускорил пульс. И постарался слегка покраснеть. А то так и проколоться недолго. На периферии зрения замаячили недовольные физиономии гуманоидов в форме и без, бродивших вокруг хозяйки дома, как робкие антилопы вокруг опасного водопоя.
— Конечно, Татьяна. Большая честь попасть в круг ваших друзей.
— А ваша… спутница. Насколько я знаю, она даже не из граждан. Удовлетворите моё любопытство. Что это. Временная прихоть? Или пламенная страсть?
Я едва не поморщился. Вот ведь дура, прости Сила. Ей нужен другой учитель риторики. Откуда эта слащавая пакость? Или она меня совсем за дурачка держит? В целом, нужное мне сейчас впечатление.
— Не все вещи такие, какими кажутся. Моя аманта — очень полезный человек. А скоро пойдёт огранку и станет мне ровней. Но на ваш вопрос отвечу, конечно, это страсть! И в то же время прихоть. Я сложный человек.
И я многозначительно ухмыльнулся, стараясь сделать эту усмешку глуповатой и немного гнусной. Попутно сжал её руку в ответ, тоже считая пульс. Как я и думал. Ровненький.
— Действительно. Такой человек, как вы, Олег, не может быть простым! Скажите. Идея заступиться за изменённых, была внушена вам нашей добросердечной доктором Гольц? Явленная вами грань милосердия, кажется, не нашла особого отклика в сердцах людей. Здесь фронтир. Мы суровые люди. Практики. Но сам порыв, конечно, весьма благороден!
— Какое милосердие? Какие изменённые? Какое мне дело до несчастных уродцев? Я рассказал общественности о своих деяниях. Которые многие пытаются замолчать или принизить. А госпожа Гольц просто помогла с публикациями, за что я ей безмерно благодарен!
Да, вот такой я тупой. А подлая драгоценная госпожа мной манипулирует. Фу такой быть, кстати. Использовать молоденького глупенького мальчика в своих интригах. Как это гадко!
— Ооо! Вы ещё столького не знаете о высшем свете. Здесь никто ничего не делает просто так, из симпатии к человеку. Пожалуй, я единственное исключение, — вот это вообще шедевр саморекламы. — Я бы хотела побеседовать с вами наедине, поверьте, мне есть что вам рассказать. Увы, сейчас обязанности хозяйки не позволяют мне уделить вам столько времени, сколько мне бы хотелось. Я могу надеяться на приватную беседу? Не сегодня.
— Простите меня, моя драгоценная госпожа. В ближайшее время у нас намечается большой проект с управлением колонизации… Детали неважны. Но меня какое-то время не будет в форте. Но, как только я вернусь…
— О! Новые подвиги. Понимаю! Буду с нетерпением ждать от вас известий, — последние слова она практически полувыдохнула-полупростонала. Ну, как бы, почти как во время интима. А вот пульс так и не ускорился.
Это она типа намекает, что я должен начать слать ей любовные послания с неуклюжими стихами. Которые она будет обсуждать на закрытой странице со своими самыми близкими прихлебателями. Я знал про эту страницу, потому что читал о нашумевшей истории об одном из её поклонников. Тот был навязчив и очень многословен. Поэт и неврастеник. В ближний круг он так и не попал. Зато из этого самого ближнего круга на него, в один не прекрасный момент, вывалились тонны фекалий и насмешек. По всей локе цитировали его любовные послания и разбирали по косточкам неуклюжие вирши. Ну и парнишка в итоге застрелился прямо перед особняком Лариной, оставив длинную и тоже довольно нудную прощальную записку в стихах. Очень некрасивая история, как по мне. Хотя большинство комментаторов поддерживали «несчастную» Татьяну и ругали «жалкого слабака» — самоубийцу.
Я и так нарушал уже все регламенты. Беседа длилась непозволительные четыре минуты вместо одной. Я видел множество направленных на меня удивлённых, внимательных и недоброжелательных взглядов. На секунду представил, как накидываю «Плащ теней», беру по покров Оксану и сваливаю из этого серпентария в голубую даль. Вот это было бы шок-содержание. Мечты, мечты. Конечно, я умею играть в эти игры, но это не означает, что они мне нравятся.
Я звонко чмокнул ручку «роковой красавицы», повернув её ладонью вверх, пробормотал: «Честь имею, драгоценная госпожа» и отчалил. Впрочем, далеко уплыть мне не дали. Фарватер между двумя группками «антилоп» преградил тот самый лейтенант ССФ, с испитым лицом, который два дня назад послал меня на передовую. Он был уже изрядно подшофе, и вид имел грозный и решительный. Ну, ему так казалось. По мне, этот ревнивец выглядел нелепо. Ну как же. Куда на первом моём приёме без скандала?
— Чего этта, ты. Вы. Как там… — он пощёлкал пальцами.
— Называйте меня — мой повелитель. Не ошибётесь.
— Мой повел… Эээ, ты совсем об.рзел? Чего ты тута из себя строишь? Д. маишь самый умный?
— На вашем фоне даже гусеница выглядела бы философом, лейтенант. Но вы сконцентрируйтесь. Я так и не понял, что вы там пытаетесь пробормотать. А лучше, молча, идите домой и проспитесь. Для всех нас лучше.
— Ах ты хренов молок.сос… — он попытался схватить меня за отвороты куртки. Но я спокойно одним движением сбил его грабли в сторону, вторым высоко заломил его руку за спину, заставив бедного алкаша потерять равновесие. Тот уткнулся физиономией в паркет, а я поставил ему на спину ногу, чтобы не дёргался и руку себе не сломал по пьяни.
— У этого господина здесь есть товарищи? Или хотя бы знакомые? Ему срочно требуется помощь друга. Чтобы покинуть данную вечеринку, не успев ничего никому испортить! — довольно громко спросил я у окружающих.
К нам бысторо подскочили двое давешних младших лейтенантов, подхватили набравшегося коллегу под руки и, не слушая возражений, потащили на выход. Тот, впрочем, сопротивления почти не оказывал, видимо, ещё не успев осмыслить, что недавно произошло.
Я вынул из нагрудного кармана носовой платок, тщательно вытер им руки и бросил подбежавшему слуге.
— Не очень-то благородно так обращаться с равными, — громко, но не глядя на меня, а как бы обращаясь к собеседнику, произнёс какой-то моложавый хлыщ. Его визави всплеснул руками, как бы отгораживаюсь от намечающейся неприятной дискуссии.
Я пожал плечами. И также в пространство произнёс:
— Никто не мешает ему прислать мне вызов. Когда проспится. Не думаю, что вульгарная пьяная драка порадовала бы прелестную хозяйку салона или его гостей.
Раздав всем сёстрам по серьгам, я, наконец, пошёл в сторону брошенных мной дам. Никто больше не нарывался на скандал, впрочем, и толп желающих пообщаться тоже не наблюдалось. Все ждали, кто сделает первый шаг. И каким именно этот шаг будет. Нелепое поведение лейтенанта-алкаша явно было импровизацией.
Дойдя до Агаты с Оксаной, обнаружил их увлечённо беседующими. То есть, Агата вещала об основных принципах оказания первой помощи, а Оксана увлечённо внимала.
Пока они болтали, я был отвлечён деликатным покашливанием. Повернувшись, я чуть не вздрогнул. Передо мной стояла слегка состаренная копия Ковальски. Парня, погибшего на стене, в битве с фомором.
— Добрый вечер, эр Строгов. Разрешите представиться. Багумил Хмелевский. Мой брат погиб в тот день, когда вы уничтожили фомора. Я хотел выразить вам благодарность. Ваш поступок спас многих.
— Но не вашего брата, к сожалению. Мы встретились по пути к стене и разговорились. А потом… Соболезную вашей утрате, — быстрый взгляд на руки. Без кольца. Интересно, как он сюда попал?
— Нельзя спасти всех. Лишь, как вы. Многих. Хочу сказать. Вы ещё так молоды. Но для моего поколения граждан Алого Рассвета вы уже стали примером. Примером того, как должен вести себя человек на фронтире. Я бы хотел, чтобы вы это знали.
О Сила, нет! Не хватало ещё, чтобы люди, не обладающие моим опытом и навыками, начали вести себя как самоубийцы!
— Я всё-таки огранённый. У меня был довольно большой шанс выжить. И, как видите, он сработал. Не думаю, что тот мой поступок был чем-то особенным.
— Это понятно. Просто… я думаю, мой брат очень хотел бы быть похожим на вас. Жаль, что у меня нет таланта к магии. Я мог бы сделать гораздо больше.
Я всмотрелся.
— А кто вам сказал, что у вас отсутствует потенциал?
— На государственном тестировании сказали? А что?
— А вы проверьтесь у частников. В приёмной клана какого-нибудь. Мне кажется, раз потенциал был у брата, у вас его не может не быть. Настоятельно советую.
— Спасибо вам, эр Строгов. Я попробую. Но возраст…
— Абсолютом не станете, это так. Но пользу может принести даже адепт.
— Да. Вы правы. Спасибо за совет! Прощайте.
Мы раскланялись.
После этого разговора плотину прорвало. Ко мне потёк ручеёк собеседников, в основном благородных или вовсе граждан. Акулы покрупнее пока кружили в стороне, посылая ко мне своих прилипал.
Распрощавшись с очередным кем-то-там подошедшим познакомиться и выразить своё почтение, я увидел решительно пробирающуюся к нам фигуру гостя. Против воли я тепло улыбнулся. Игнатовскую породу я отличу от любой другой, просто по экстерьеру. Фигурой сказочного гнома и огненно-рыжей шевелюрой обладали только они. А ещё к Игнатовым у меня изначально хорошее отношение. Виктор был единственный человек, которому Арлекин в прошлом не просто доверял. Знакомством с которым он гордился.
— Привет. — парень, на пальце которого красовался серебряный перстнень с золотой каймой, уверенно протянул мне руку. — Я Алексей Игнатов. А ты, Олег Строгов. Мой самый крупный заказчик в форте, после государственных структур и длани.