— Молчать, если тебя спрашивают! — всё так же хрипло пролаял его благородие, — Ты мне тут не строй из себя всякое там невиновное! Ты у меня вот там! — Он продемонстрировал мне папку. — Все твои делишки зафиксированы делом! — Зергец, жертва дислексии. Как он вообще раньше в МВД работал? Ещё и на руководящей должности.
Я с испуганным видом зажал рот обеими руками. В том числе, чтобы не заржать.
— Что ты мне тут изображаете партизана за делом? Говори уже, зачем полез на убитых?
— Вы сами, дяденька-благородие, мне сказали молчать, когда спрашивают. Вот я и молчу.
— Издеваешься! Над должностным лицом при исполнении издеваешься! Да я тебя в порошок согну!
Мне начала надоедать эта комедия положений. Актёр, конечно, оригинального жанра, да и реплики интересные, но я так из допросной до второго Выплеска не выйду. Так что я решил сменить тон беседы. Перестав гримасничать, я лениво спросил:
— Так о каких трупах речь-то, господин подполковник? В чём меня подозревают? Честно говоря, я из вашей речи не понимаю ни полслова.
— Обвиняют тебя в чём надо в том и обвиняют. Семью Могилиных ты зарезал, душелюб?
— Меня пока ни в чём не обвиняют. Обвинение — это официальная процедура, сопровождающаяся соответствующими документами. Мне пока ничего подобного не предъявлено. Отвечаю на ваш вопрос. Семью Могилиных довёл до могилы не я. — Не удержался всё же от клоунады. Вставил гнилой каламбурчик. Фу таким быть.
— Только у тебя в форте доспехи на гвардейцах. Вырядил их словно девок непотребных! В нападении оба доспеха участвовали сразу! Я тебя на бессрочку упёку!
— Мои доспехи два дня с места не сходили. Ваша же экспертиза это показала. Какие у вас ещё есть аргументы, в пользу моих преступных деяний? Так-то у меня на кухне и ножи есть, ваше высокоблагородье. Как кого в форте зарежут, вы теперь ко мне будете приходить?
— Ты мне тут не виляй, как телеграфный столб! На тебя есть исчерпывающие улики. Массовая резня. Ты и раньше в таком замечен! Если признаешься, то суд будет снисхождение проявлять.
— Хочу заметить, что у вас пробел в логике. Если я НЕ признаюсь, то меня судить будет не за что. У вас на меня ничего нет. Никаких фактов. Никаких улик. Есть какое-то нездоровое желание приписать мне преступления, совершённые непонятно кем, непонятно зачем. Так, вы раскрываемость управления не повысите, ваше высокоблагородие, точно вам говорю.
— Не хочете, значит, по-хорошему? Тогда по-плохому будем!
Я уже приготовился к потоку очередных словесных перлов, по типу «сидите здесь на бегу, а там лежат ползком», но на сцене появились новые действующие лица.
Дверь в допросную отворилась, и с видом хозяина положения внутрь прошествовал холеный господин с золотым ранговым перстнем на пальце. Старший магистр. На перстне посверкивал крупный аметист. Вслед за ним внутрь просочился неприметный господинчик, скромно одетый и без рангового кольца. Зато с аурой старшего мастера-сапфира. Нехилое я осиное гнездо разворошил.
— Ну, что у нас здесь? — с ленцой спросил господин с золотым перстнем. — Вы же Черкалин? Вам должны были по моему поводу позвонить.
— Я Черкалин, ваша светлость. Меня предупредили невовремя о вас.
Сиятельство задрало бровь, но, мне кажется, Черкалин хотел сказать «заблаговременно». Сила! Ещё немного в этом дурдоме, и я смогу к подполковнику на службу устроиться. Переводчиком с Черкалинского на человеческий.
— Преступник запирается, ваша светлость, как раскрытая книга. Но мы его прочитаем!
— Всё так. Прочитаем. Но без вас, драгоценный господин Черкалин. Оставьте нас с молодым человеком наедине.
— Эээ. Ваша свтлст. Не положено. Присутствовать должен. Это управление, а не пыточный подвал вам, простите, если что так.
— Скройся уже, Черкалин! Иди кофе попей в своём кабинете. Когда ты вернёшься, парень ничего не вспомнит. И нас здесь уже не будет.
— Понимаю, ваша светлость! Но повреждать задержанного запрещено. У нас и так показатели ниже гор…
— Всё будет нормально. Никого не повредим. — Светлость взял подполковника за локоток и буквально вытолкнул в коридор. После чего повернулся ко мне. — Не повредим, если ты добровольно сотрудничать будешь. И если не виноват в убийстве моей племянницы. А если виноват… В его голосе послышалось рычание. Глаза вспыхнули фиолетовым огнём. — Я сниму с тебя шкуру. Вживлю туда душу и нервы. Оставлю чувствительность. А шкуру буду использовать в качестве ковра.
Я аж чуть не прослезился. Как будто вернулся в старые добрые времена, когда кланы творили, что хотели, наплевав на законы и чьё бы то ни было мнение. Силы и умения этому типу, кстати, хватит, чтобы свои угрозы осуществить. Да вот только теперь не старые времена. К сожалению, для меня и к счастью для него.
Менталист неожиданно метнул в меня «Забвение». Я сделал вид, что заснул и упал вперед, довольно натурально и чувствительно приложившись лбом об стол.
Неприметный типчик подошёл ко мне и положил руку мне на голову, выпустив ауру.
Комедия закончилась. Во втором акте пьеса сменила жанр.
МЕНТАЛИСТ: выпустил щупальца ауры
Глава 5Трагедия в виде фарса
У меня было два варианта действий. Первый — неконфликтный. Можно подсунуть менталисту ложную картинку воспоминаний. Важные господа удостоверятся, что я не тот, кто им нужен, и свалят «во свои яси».
Но есть нюанс. Этот менталист — зараза, сильный. И опытный, судя по всему. И они знали, кого именно идут сканировать. Так что если он заметит нестыковки в транслируемой картине, а он может, будет сканировать глубже. А я уже ничего не смогу сделать, потому что сам дам ему поверхностный доступ к моему сознанию. Маловероятно, но исключать такое развитие событий нельзя.
Второй вариант — решить все по-плохому. Инструменты есть. Проблема в том, что по-плохому — это прямой конфликт с кланом аметистов. Ну, или как минимум с одним из его влиятельных родов. У меня и так врагов вагон и маленькая тележка набирается. Куда мне еще?
Щупальца чужой ауры впились в мой разум. Вернее, попытались впиться. Потому что, в ответ, я огрел, открывшегося при сканировании, менталиста «ментальным ударом». Менталиста — ментальным. Каламбурчик на троечку, но зато жахнуло от души.
Грань я, разумеется, спер у покойного господина Христенко. Такого точно никто не ожидал. Менталист с закатившимися глазами еще только начал свое падение на пол, когда я ударил по некроманту «Замешательством». Сканировать они меня собрались, блэт! Шкуру с меня снять, сцуко! Сейчас разберемся, кто еклмн ковриком в прихожей ляжет!
Перепрыгиваю стол, пока малефик нелепо шарит руками в пространстве и безуспешно обращается к ауре. Перед тем как посадить меня в комнату для допросов, меня, естественно, не обыскали и не надели наручники. Так что, я выхватываю из браслета массивный тесак и, с разгона, бью охреневшего кланового упыря рукоятью в висок.
Он оседает на пол, но продолжает вяло шевелиться.
Добавляю еще раз! И еще!
Когда тельце некроманта перестает дергаться, дверь в допросную распахивается.
Явилась кавалерия из-за «стеклянной стены». Первым в дверном проеме нарисовался чиновник минюста, эр Владислав, который руководил допросом пленных бандитов в «Пирожке». Позади него толпилось трое судебных приставов. Совсем на заднем плане скромно перекатывался Порфирий, делающий вид, что он здесь просто погулять вышел.
Честно говоря, это вообще самый лучший расклад из возможных. Я-то рассчитывал только на появление нашего Колобковича, с парой полицейских за спиной. А здесь минюст. Идеально. Наверное.
— Отставить! — командует эр Владислав. — Прекратить немедленно.
Я выпрямляюсь, отсылаю тесак обратно на полку и поднимаю руки ладонями к делегации официальных чинов.
— Все. Все. Уже никто никого не бьет! — Эти слова я сопровождаю ударом носком ботинка по почкам некроманта. Бесит, сука! После чего отступаю от тела на пару шагов. Подальше от соблазна. Вообще, надо что-то делать с этой импульсивностью. Хотел же по-хорошему все решить. Но нет. Вожжа под хвост попала и понеслось. Не люблю угрозы.
Был ли риск, что магистр отразит мою грань и превратит меня в кусок гниющего мяса? Был. Но небольшой. Во-первых, защиты от магии опалов обычно не носят. Все защищаются от менталистов. А фокусников чего бояться? Во-вторых, клановые войны давно в прошлом. Это раньше магистр был совершенной боевой машиной для убийства. Всегда настороже. Превосходная реакция и боевая чуйка. А это поколение высших ограненных… Оно не слабее нашего. В чем-то даже сильнее. Но расслабились они. Слишком привыкли воевать с тупыми тварями или бандитами, а не с собратьями по огранке. Так что я, если и рисковал, то не сильно. Очень и очень умеренно. Да вообще про коврик вот прям обидно было.
Пока я думал, приставы рассредоточились по небольшому кабинету, проверяя поверженных мной врагов.
— Этот готов. Сердцебиения почти нет. Не знаю, чем молодой человек его оприходовал, но нужна реанимация.
— Чем, эр Строгов? — это вопрос от эра Владислава.
— Ментальный удар, — видя расширившиеся глаза, торопливо добавляю, — одноразовый артефакт. Активировался автоматически, на попытку проникнуть в мой разум. Я же без сознания был, сами видели.
— Понятно. Не надо реанимации. Не поможет. Хотя… Он сам менталист, может, и выкарабкается. Вызывайте бригаду.
— Этот просто без сознания. — Это про некроманта, — Вот-вот в себя придет, зрачки ворочаются.
— В наручники его живо! В двойные.
Пристав тут же застегнул на начавшем шевелиться малефике наручники. И вторые, взятые у коллеги.
Я тихонько взял кресло и поставил его в самый угол комнаты, чтобы ни у кого под ногами не путаться. Ну, и чтобы отдельную ложу на разворачивающийся спектакль себе обеспечить.
Пока выносят тело менталиста-неудачника, пока приходит в себя оглушенной мной некромант, и исполнители носятся туда-сюда, я наслаждаюсь тем, что меня оставили в покое.