Роланд не удержался от лёгкой улыбки, заметив досадливую гримасу на лице Барбары Ризонд. Женщиной она была на редкость амбициозной, любила мужское внимание, поэтому тот факт, что нынешним утром все смотрели принцессе в рот, восприняла чуть ли не как личное оскорбление.
— У нас тоже не так, — сказал канцлер. — Иметь на счёте всю сумму не обязательно, но обязательно хотя бы расписать варианты, что делать в том или ином случае и на каком этапе проект лучше заморозить и подождать, пока появятся деньги.
— Ну так и что же? — перебил Роланда Огден. — Пусть расписывают. Я считаю, обсуждение этой проблемы можно сворачивать. Раз почти вся сумма собрана.
— Не совсем, ваше величество, — произнёс Фокс как можно более уважительно. На совещаниях он всячески старался подчёркивать, кто в этом кабинете всё же главный, и, если бы остальные тоже вели себя подобным образом, было бы проще. — Бюджет министерства образования не позволит завершить этот проект. Тут острый момент — деньги нужно будет вытащить из бюджета других министерств. Нужно ваше разрешение.
— А-а, — протянул Огден, сделав вид, что он так всё и понял. — Конечно, я разрешаю.
— Тогда Чейз проработает этот вопрос с министерством финансов. Вернёмся к вопросу через неделю.
Поймав слегка ироничный взгляд Анастасии, Роланд едва заметно кивнул. Почему-то ему показалось, что она понимает, насколько сложно канцлеру приходится работать — любое неосторожное высказывание могло вызвать у Огдена «эффект поглаживания против шерсти», как канцлер называл эти приступы повышенного самолюбия.
Но лучше уж нечто подобное, чем откровенное равнодушие к проблемам страны, которое всегда демонстрировали Тедеон и Грегор.
Анастасия
Комиссия заседала почти до самого обеда, и принцесса к концу совещания чувствовала себя совершенно ужасно, едва удерживая сознание в адекватном состоянии — безумно хотелось просто отключиться на время от реальности, чтобы отдохнуть.
Кошмар какой-то! А ведь это всего лишь комиссия от министерства образования, что же происходит на заседаниях со специалистами из министерства юстиции? Или внутренних дел? Страшно представить. И пусть опыт оказался интересным, Анастасии всё же малодушно хотелось его закончить.
Но она резко передумала, заметив, что перед тем, как покинуть помещение, Барбара Ризонд подошла к канцлеру и, обворожительно улыбаясь, сказала ему несколько слов практически на ухо. Роланд приподнял брови, будто удивившись услышанному, но кивнул.
Анастасии это всё категорически не понравилось, кроме того, стало интересно — а есть ли женщины в других комиссиях? И если есть, то как они относятся к канцлеру? Барбара очевидно была в нём заинтересована — для того, чтобы это понять, не обязательно было снимать эмпатический щит. Свою женскую симпатию она совершенно не скрывала, откровенно улыбаясь Роланду даже во время заседания. Анастасию раздражало подобное поведение, но остальные не реагировали — значит, скорее всего, привыкли к такому.
А если Барбара — любовница канцлера? Он же взрослый мужчина, у него должны быть любовницы.
У кого бы это узнать?
.
Собираясь на обед после окончания совещания, Анастасия ненавязчиво отпихивалась от многочисленных вопросов, которыми её заваливали компаньонки. Ей порой казалось, что девушкам во дворце скучно — в Альганне у них была интересная жизнь, учёба и практика по рискованным и сложным специальностям, постоянные задания и зачёты, а здесь… Ешь, пей да в саду гуляй — вот и все дела. Нинель и Флоранс из-за этого даже стали ходить с Анастасией работать в королевском парке, помогали рыхлить землю и сажать цветы. Получалось у них ужасно, но принцесса ничего не говорила, понимая, что привыкшим к активной жизни девушкам непросто быть бездельницами. Хотя Флоранс было немного легче, чем остальным, — спустя пару дней после приезда она нашла себе ухажёра из числа дворцовых гвардейцев и несколько приободрилась. Нинель украдкой бросала взгляды на Нортона Чанга — начальника охраны Анастасии, — но мужчина на неё внимания не обращал, а Элиза… по-прежнему была заинтересована в канцлере, судя по всему. Особенно это чувствовалось во время совместных обедов.
В общем, расспросы девушек о том, что Анастасия видела и слышала на совещании, были встречены ею с пониманием, но отвечать подробно принцесса не стала, быстро переключив своих фрейлин на другую тему. На ту, которая была интересна ей.
— Среди советников была одна женщина, её зовут Барбара Ризонд, — произнесла Анастасия и внимательно посмотрела на Каролину. — Вы что-нибудь знаете о ней, Каролина?
— Нет, ничего, — помотала головой девушка. — Кроме тех сплетен, которые передавал мне Ог… то есть его величество.
— Каких сплетен? — уточнила Анастасия, не обратив внимания на оговорку Каролины. Не об Огдене принцесса сейчас думала.
— Ну… — неуверенно протянула Каролина и с опаской покосилась на Элизу. — Э-э-э, поговаривают, что госпожа Ризонд мечтает стать… м-м-м… любовницей канцлера. Огден говорит, таких женщин много. Может, надеются продвинуться по службе или ещё что-нибудь…
— Барбара очень привлекательна, — кивнула Анастасия, тоже невольно посмотрев на Элизу. Девушка выглядела раздосадованной. — А что же канцлер?
— Насколько я знаю, он оставляет это всё без внимания.
— Может, у него кто-то есть? — решила спросить принцесса и тут же заметила, как Каролина, слегка занервничав, обвела глазами присутствующих в гостиной остальных компаньонок и служанку. — Говори, не стесняйся.
— Понимаете, ваше высочество… — помялась девушка и, порозовев, выпалила: — У Роланда никого нет, и вообще мне кажется, что ему нравитесь вы…
У Анастасии настолько громко и заполошно заколотилось сердце после этих слов, что она всерьёз начала опасаться — как бы этот стук не услышали присутствующие. Всё же ей не хотелось бы, чтобы о её чувствах к канцлеру догадывались даже приближённые. Тем более что никому из девушек, находящихся сейчас в комнате, принцесса до конца не доверяла.
— Почему вы так думаете, Каролина? — поинтересовалась Анастасия ровным тоном и, обернувшись к зеркалу, взяла с комода, что стоял перед ним, ветку живых цветов и аккуратно приколола их к волосам недрогнувшей рукой. — Канцлер вежлив со мной, но не более.
— Конечно, не более, — пылко заявила Каролина. — Он же не хочет вас оскорбить. Кто он — а кто вы, уж простите. Разумеется, Роланд молчит. Но его отношение к вам очевидно.
— По каким признакам? — Анастасия пожала плечами. — Я ничего не замечаю. Не забывайте, Каролина, что моё согласие на брак с его величеством Огденом важно для страны, а канцлер — самый преданный и честный из вассалов короля. Естественно, что он исполняет любой мой каприз, старается быть предупредительным и порой даже ухаживает за мной. В подобном поведении нет личной заинтересованности, лишь государственная.
— Вы ошибаетесь, ваше высочество, — вздохнула Каролина, сильнее покраснев, но взгляд не отводила, глядя на отражение принцессы в зеркале. — Простите, что я так настаиваю, но я уверена в своих выводах. Канцлер влюблён в вас, но ничего вам не скажет — именно по той причине, которую вы только что озвучили. Государственная заинтересованность, да.
Анастасии хотелось немедленно выгнать из гостиной остальных компаньонок и служанку, которые прислушивались к разговору с откровенным интересом, и хорошенько расспросить Каролину, по какой причине она сделала подобные выводы, но принцесса понимала, что это было бы безумием. Слишком очевидная демонстрация её отношения к Роланду, просто однозначная.
Поэтому Анастасия быстро свернула диалог и отправилась на обед, как никогда сильно надеясь увидеть на нём канцлера.
Роланд
Обед он пропустил — слишком уж его захватил разговор с Барбарой. Всего лишь разговор — ничего больше.
Мало кто знал, но Барбара была почти такой же незаконнорождённой, каким был Роланд, только ей повезло — родители Барбары подсуетились и оформили девочке поддельные документы. О своём происхождении Барбара узнала в подростковом возрасте, когда умер её отец, которого она никогда не видела, только получала от него деньги, и мать потащила Барбару тайком на похороны. Для девочки это стало шоком, но она быстро сообразила, что, несмотря ни на что, может хотя бы сказать отцу спасибо за то, что помог матери с документами.
Роланд познакомился с Барбарой много лет назад, ещё учась в университете, и да — в то время они действительно были любовниками. Но теперь давно уже нет, хотя Барбара много раз намекала на то, что не против продолжить начатое в студенчестве. Однако Фокс не нарушал правила, которые сам себе установил, и больше не заводил отношений с женщинами, даже если понимал, что проблем с ними не будет. Тем более было бы глупо использовать подобным образом Барбару — Роланд предпочитал поддерживать легенду о том, что она заинтересована в нём, а он всячески избегает её. Так было правильнее и выгоднее.
Барбара Ризонд в течение последних лет была глазами и ушами канцлера в министерстве образования. Такие люди имелись у него в составе каждой королевской комиссии — женщины и мужчины, они должны были слушать и смотреть вокруг. Благодаря докладам своих «агентов» Роланд узнавал о многих вещах, которые не выносились на обсуждение комиссий, и был в курсе многих теневых комбинаций. Жаль только, что он так и не смог понять, кто замышляет всё это против него, хотя был уверен, что это не один человек, а, возможно, целая организация людей.
— Что-то происходит, — сказала Барбара, опускаясь в одно из кресел в комнате Фокса, и поджала губы. — Я не знаю что, но в нашем ведомстве слишком многие начали переговариваться вполголоса. Меня эти переговорщики обходят стороной, видимо как твою поклонницу. Поэтому я предлагаю нам сейчас демонстративно поссориться.
— Хочешь сыграть карту обиженной женщины? — усмехнулся Роланд, присаживаясь на подлокотник кресла.
— Да. Потому что мне тревожно. Если бы эти шепотки не касались тебя, я бы наверняка что-нибудь уже услышала, вольно или невольно. Но меня не трогают. И ещё… К Вестериусу в последнее время постоянно ходят аристократы. Я имею в виду альганнцев, Роланд. Я специально посмотрела статистику — ещё пару месяцев назад подобных посетителей у него было процентов десять-двадцать, сейчас же — все восемьдесят. Это странно, не находишь?