Двери открылись, и они немедленно прошли на мостик фрегата «Хаген», уселись в кресла и пристегнулись ремнями. Родригес что-то бормотала себе под нос, видимо, вела отсчёт, собираясь побить собственный рекорд.
Через двадцать секунд после того, как они заняли места, двери плотно закрылись, двигатели загудели, на экране управления побежали цифры, а швартовочный рукав удалился. Корабль осторожно тронулся с места. Пилот ловко маневрировала им, отводя подальше от конструкций, находящихся в опасной близости.
– На целых шесть секунд! – воскликнула Родригес. – Посмотрим, что скажут…
Мостик осветила ослепительная вспышка, погасшая сразу после того, как корабельный компьютер снизил прозрачность иллюминаторов. Что-то столкнулось с кораблём, и он содрогнулся.
– Голографический экран, – приказала Люсьен.
Компьютер отреагировал мгновенно, включив голографический экран с видом на станцию, который передавал дрон в трёх милях от неё.
Причина взрыва была очевидна: в оборонительную наносеть, защищающую станцию во всех направлениях, попал буксир, капитан которого, очевидно, взлетел без разрешения, навстречу такому бесславному концу.
Семь главных корпусов выглядели совершенно неповреждёнными, включая Центр управления генерала. Его эсминец класса «Скользящий» курсировал по орбите вокруг станции, и Маршалл знал, что на других орбитах дежурят ещё несколько таких же.
– Глупая ошибка, – сказала Родригес. – Шестнадцать секунд через поле сети, и мы встретимся с ними.
Разгоревшийся вдалеке бой закончился. Судя по всему, корабли Ярости одержали неоспоримую победу. Один из них был поврежден и, приближаясь к «Харону», оставлял за собой след из вырывавшегося из корпуса воздуха. Другой, превосходивший в размерах любой эсминец, показался три секунды спустя.
– Ничего себе! Такой огромный! – воскликнула Люсьен. – И ужасный! Настоящий монстр.
Её слова как нельзя лучше описывали внешний вид вражеского корабля.
Три эсминца попытались взять его в клещи, атакуя с трёх сторон. От одних выстрелов гигант уклонялся, другие поглощал без видимых последствий. Пульсирующие лучи тяжёлых лазерных пушек превосходили по своей мощи всё, что до этого видел Маршалл. Чтобы уйти от них, эсминцы совершали сложные манёвры, рассчитываемые компьютерами. Ни один человек не был способен настолько точно управлять кораблём.
Ускорители и тормозные двигатели работали слаженно, заставляя эсминцы совершать невообразимые развороты и пируэты, но лазерный луч пару раз все же коснулся левого борта одного из эсминцев. Огненное облако выросло, подпитываемое кислородом из пробитого корпуса. Сквозь пламя полетели обломки. Кое-где среди них можно было заметить человеческие останки.
Другой корабль Ярости, за которым тянулся воздушный след, также включился в битву, и было непохоже, что его система контроля хоть как-то повреждена. Не обращая внимания на обстрел со стороны других целей, он сосредоточился на подбитом эсминце морпехов. Ускорители эсминца включились на полную мощность, но было уже слишком поздно. Огонь добрался до его основных двигателей, и они взорвались, разметав обломки во все стороны.
– До выхода из поля сети семь секунд, – сказала Родригес. – Из-за взрывов его конфигурация меняется. Компьютер постоянно её пересчитывает.
– Станция ведь не может так просто погибнуть? – спросила Люсьен.
– У неё хорошие защитники, – ответила Родригес уклончиво.
Маршалл знал правду. Он разглядел её в глазах генерала Бассетта.
«Хаген» отдалялся от станции, постоянно меняя курс. Достаточно было одного соприкосновения с нанонитью, чтобы корабль подорвался. Покалеченный, он станет лёгкой мишенью для врага.
Пока же корабли Ярости занимались внешним периметром обороны. Эсминцы обстреливали их без остановки, между ними сновали истребители поменьше, подлетая к врагу, они открывали огонь и в мгновение ока удалялись. Огонь вели лазерные и плазменные орудия самой станции.
После многочисленных попаданий по поверхности повреждённого корабля Ярости пошли красноватые волны – это наконец-то начал отказывать его щит. Очередной взрыв оторвал от него выступающий элемент конструкции. Корабль, вращаясь вокруг своей оси, полетел прямо к станции и угодил в наносеть. По его корпусу прокатилась целая волна взрывов.
– Попался, сволочь! – радостно воскликнула Родригес. – Один готов, а на станции даже ни царапинки. Получай, подонок.
Реакция Маршалла была сдержанной.
– Сколько нам осталось?
– Несколько секунд, – рявкнула Родригес.
Судя по её тону, она до сих пор считала, что Маршалл просто сбегает, и его нетерпение её только раздражало.
Корабль Ярости разваливался на куски. Он медленно вращался в поле наносети, охваченный красивыми жёлтыми, красными и оранжевыми вспышками под сосредоточенным огнём защитников «Харона».
– Увеличить, – приказал Маршалл.
Изображение на экране приблизилось.
– Мы далеко от него, – сказала Родригес.
– Открывай огонь, – решительно произнёс Маршалл, но пилот несколько секунд медлила, внимательно вглядываясь в изображение.
– Не понимаю, – сказала Люсьен. – Он же разваливается? Может… плавится?
– Не разваливается, – возразил Маршалл. – Он начинает последнюю атаку.
Из огненного хаоса, в который превратился погибающий корабль, вылетели тысячи чёрных точек. Многие из них попадали в наносеть и взрывались, но остальные продолжали свой путь к «Харону».
– Это ксеноморфы, – объяснил Маршалл.
Зрелище было нереальным. Казалось, всё это происходит в дурном сне. Маршалл вспомнил, как он, директор «АрмоТеха», многие годы пытался разыскать этих существ, самых совершенных живых машин смерти, какие только доводилось встречать человечеству. Заполучить их и научиться ими управлять было одной из приоритетных задач компании «Вейланд-Ютани» на протяжении последней пары столетий.
Много раз попытки заканчивались неудачей. Порой катастрофической.
И вот эти машины смерти сами летят навстречу людям. Какая горькая ирония!
Размытое облако точек прорезали лазерные лучи орудий, но нападавших было слишком много. На каждого убитого приходилось пятеро, кто продолжал свой путь. Облако только росло.
– Как же они дышат? – спросила Люсьен.
Первая точка достигла корпуса у главного склада станции «Харон».
– Они давно должны были замёрзнуть до смерти, – предположила Родригес.
Точки рассыпались по всей поверхности станции в поисках обзорных площадок и воздушных шлюзов.
– Уводи нас отсюда побыстрее, – сказал Маршалл.
– Но…
– Быстрее! Подошёл второй корабль.
Родригес ввела курс и включила ускорители. Станция «Харон», атакующие корабли и хаос сражения на голографическом экране резко уменьшились.
Люсьен переключилась на один из орбитальных дронов. Удаляясь на большой скорости от главной базы Колониальных морпехов, они продолжали следить за развитием событий.
18. Генерал Пол Бассетт
Станция «Харон»
2692 год н. э., декабрь
В пылу сражения генерал Бассетт нашёл время, чтобы удостовериться в благополучном вылете Джерарда Маршалла.
С приближением Ярости станцию покинули ещё три корабля. Один из них, буксир, поторопился с запуском и подорвался в наносети, из-за чего на его борту погибли два морпеха. Понятно, что Бассетту это не понравилось. Другим было пассажирское судно с семнадцатью гражданскими, которые решили, что в космосе будет безопаснее. Экипаж принял такое же решение, и не во власти Бассетта было их удерживать. Судя по всему, им удалось покинуть станцию, и теперь они направлялись в глубь Солнечной системы.
Третьим был эсминец «Кин» класса «Скользящий», до этого пришвартованный к Центру управления на протяжении почти всего своего существования. Теперь он сражался с кораблями Ярости.
Получив сообщение о том, что опасность для «Хагена» миновала, Бассетт с облегчением вздохнул. Маршалл, представитель Компании, никогда ему не нравился. Но между ними установились более или менее доверительные отношения, и в каком-то смысле он даже уважал его, надеясь, что это уважение взаимно. Поначалу генерал воспринимал Маршалла как вечно жалующегося нытика, привыкшего по первому требованию получать всё, что он ни пожелает. Но в последнее время его поведение можно было назвать почти героическим.
«Господи, сделай так, чтобы ему не пришлось исполнить то, ради чего он улетел», – мысленно взмолился Бассетт. Больше у него не было времени размышлять только об одном человеке. Едва корабль Маршалла скрылся с экранов, на генерала обрушился целый поток новой информации.
Все данные от дронов, кораблей и модулей станции стекались сюда, в Центр управления. Боевой костюм генерала обрабатывал и сортировал их по особому алгоритму, который Бассетт составил сам и постоянно совершенствовал. В результате на экран шлема поступали краткие, но в высшей степени содержательные сводки. По малейшему сигналу синапса генерал получал доступ к самым свежим данным и мог руководить всеми боевыми отрядами, как если бы сам находился на передовой, в гуще сражения. Это приспособление расширяло возможности его мозга, и он сразу же узнавал о каждом выстреле, каждом взрыве, каждом манёвре и о каждом ответном огне со стороны противника.
– Первый корабль Ярости распадается! – крикнул кто-то снизу. – Расстояние две мили. Орудия станции расчищают обломки поменьше. Возможны вторичные повреждения, но небольшие.
– Сосредоточить огонь на втором корабле, – приказал Бассетт, но это было лишним – отряды Косморождённых морпехов уже перешли в атаку при поддержке «Кина» и орудий станции, посылавших плазменные заряды и лазерные лучи в корабль, дрейфующий у края наносети. На мгновение у генерала вспыхнула надежда, но тут же погасла.
Он не имел права предаваться пустым мечтам. С самого начала нападения Ярости на Сферу надежда перешла в разряд фантастики.
– Сэр, что-то странное…
Бассетт осмотрел ряд голографических экранов. Потоки информации сменили цвет и яркость для максимального удобства чтения. Подбитый корабль распадался на части, внутренние взрывы ускоряли его разрушение, отдельные куски превращались в пыль под непрекращающимся огнём морпехов. Но среди обломков показались какие-то чёрные точки, веером разлетевшиеся во все стороны.