– Знаешь, она думает, что у меня бабы. А у меня ведь никого нет. Посмотри на меня, ну кому я нужен? Старый уже и не такой уж богатый. На работе сижу как проклятый. Как ей докажешь? Вбила себе в голову. Дура.
– Может, она из-за Ники переживает?
– Она тебе рассказала?
– Да.
– Зря она так с ней. Ника звонит, плачет. Ленка ж – она нормальная баба. И жена хорошая. Только как втемяшит себе в голову что-нибудь, не выбьешь. Зять не подарок, конечно, но главное – Нику любит. Носится сейчас с ней по больницам. А что заработать пока не может, так это пока. Молодой еще. Дочь тоже, конечно, хороша. С дачей этой завелась. Я же знаю, что это бабские обиды. Ленка ей такого наговорила, что я слушать не мог, ушел. Тоже со злости. Да еще вина выпила. Вот ее и понесло. Сумасшедший дом, короче. А ты как? Как Данька?
– Ничего, справляюсь.
– Ты, Ларис, молодец. Уважаю. Ничего, хороший парень вырастет. Ты, если что, звони, не стесняйся. Уж как-нибудь помогу. Не чужие же.
– Спасибо.
– Ника вот тоже заявила, что если со своим не получится, из Дома малютки возьмет. А я считаю – правильно. Только Лене не говори, а то она совсем с катушек слетит.
– Хорошо.
Лена шла к ним по дорожке из туалета.
– Права была тетя Тоня, – сказал Иван, – никуда я от Ленки не денусь. Столько лет вместе. Знаешь, и хорошо, я думаю. Правильно.
– Ну что, пойдем? – подошла Лена. – Ты помнишь, в какую сторону? – спросила она Ивана.
– По-моему, туда. Давно не были.
– Иван, сюда?
– Нет, дальше.
– А по-моему, сюда.
– Нет, дальше. Там такой памятник был… А здесь его нет. Ларис, сюда?
– Нам другая тропинка нужна, выше, – ответила Лариса.
– Там совсем, наверное, кошмар. Когда в последний раз убирали? – говорила Лена, ни к кому конкретно не обращаясь. – Хоть мусор уберем.
Могилу они не узнали. Там появился аккуратный заборчик. Все было чистенько, стоял цветок в горшке. Никаких сорняков, ни следа грязи. Было видно, что за могилой ухаживают регулярно.
– Здесь кто-то был, – сказала Лена.
– Да, – ответила Лариса.
– Кто, знаешь?
– Нет.
– Жанна, больше ж некому, – сказал Иван.
Лена положила гвоздики. Постояли.
– Ладно, поехали, – сказал Иван.
Назад шли молча.
Лариса вернулась домой. С Данькой сидела Наталья Ивановна.
– Ой, что так долго-то? – спросила она, едва Лариса переступила порог.
– А ты где была? – выскочил из комнаты Даня. – Принесла мне что-нибудь?
– Что ты все попрошайничаешь? – накинулась на него Наталья Ивановна. – Что она тебе могла принести с кладбища?
– Мам, перестань, – попросила Лариса.
Она боялась сказать матери все, что думала. Боялась, потому что зависела. Мать могла обидеться и больше не приехать. И так-то ее приходилось упрашивать.
– А что делают на кладбище? – спросил Даня.
– Людей хоронят, – ответила, не моргнув глазом, Наталья Ивановна.
– Каких?
– Которые умерли.
– Мама, мама, перестань, пожалуйста. Даня не слушай ее, пойдем, – просила Лариса.
– А кто умер? – спросил Даня.
– Твоя бабка, – ответила Наталья Ивановна.
– Какая бабка? У меня нет бабки, – испугался мальчик.
– Теперь уже нет.
– А где она была раньше?
– В психушке.
– А что такое психушка?
– Мама, прекрати немедленно! – закричала Лариса. Нервы наконец не выдержали. – Ты с теми внучками тоже так разговариваешь? Ты что, специально издеваешься над ним? Он же еще маленький.
– Не нравится – не надо. Больше не зови. Не приеду.
– И не надо. Не позову.
Наталья Ивановна схватила с вешалки пальто и ушла, хлопнув дверью.
– Что она тебе еще говорила? – спросила у Даньки Лариса.
– Ничего. – Данька насупился.
– Скажи мне.
– Нет, я боюсь.
– Чего боишься?
– Ты ругать будешь.
– Не буду. С чего ты взял?
– Это плохие слова. Их нельзя говорить.
– Не буду ругать, скажи.
– Бабушка Наталья Ивановна сказала, что ты меня на улице нашла. Что ты мне не родная мама, а чужая мама. Не настоящая. Еще сказала, что если я буду плохо себя вести, то ты меня отдашь. В такое место – я забыл это слово, – где все дети живут, которые не нужны. Мам, а алкаш – это кто? Она сказала, что когда я вырасту, то стану алкашом. А я не знаю, кто это. Мам, мама…
Лариса сидела в ступоре. Даня тряс ее за руку.
– Данечка, прости меня, – сказала она наконец.
– За что? Ты плохо себя вела?
– Да, плохо.
– Ладно, – кивнул он, так ничего и не поняв, и сел играть в солдатиков.
– Даня, подойди ко мне, – попросила она его.
– Что?
– Послушай меня внимательно. Слушаешь?
– Ну слушаю, слушаю. – Ему хотелось вернуться к игре.
– Даня, я тебе родная мама. Самая-пресамая настоящая. Никуда я тебя не отдам. Никогда. Даже если ты будешь плохо себя вести. И таких домов, где ненужные дети, не бывает. Бабушка все придумала. Не бывает ненужных детей. А когда ты вырастешь, ты будешь самым умным, самым красивым, самым талантливым человеком. Слышишь? Запомни.
– А знаешь что?
– Что?
– Я и сам могу посидеть, когда ты уезжаешь. Я же знаю, чего нельзя – к плите подходить, дверь открывать, на балкон выходить. Видишь, я все-все знаю. И играть я сам могу. Сколько хочешь часов могу сам играть.
– Ты не хочешь, чтобы приезжала Наталья Ивановна?
– Не хочу.
– И я не хочу.
– Правда?
– Правда. Обещаю. Она больше не приедет. Никогда.
– А я так и думал, что она неправду говорит.
Лариса заплакала.
– Мама, не плачь, а то все слезки выплакаешь, у тебя глазки будут щипать и больно будет.
– Хорошо, не буду. Больше никогда не буду плакать. Ты ел что-нибудь?
– Нет, суп остыл. Я не люблю холодный.
– Ладно, пойдем, я сейчас подогрею.
Илья позвонил и пригласил на крестины сына.
– Приезжай с Даней, детей много собирается, ему весело будет, – предложил он.
Народу действительно собралось много. В основном подруги Оли. Разновозрастные дети бегали из комнаты в комнату.
Данька в дверях застеснялся.
– Привет, – поздоровался с ним Илья, – заходи.
Данька спрятался за спину Ларисы. Кое-как зашли. Даню отправили играть в другую комнату. Оля сидела в окружении подруг.
– Он такой молодец – и ночью встает, и памперс меняет, – говорила Оля.
– Да, Илья у тебя не муж, а сокровище. Таких мужиков больше нет, – сказала одна из подруг.
Дальше пошли разговоры, какой Игоречек был молодец. В церкви не плакал, только чуть-чуть. Потом все пошли смотреть на героя праздника.
– Ти маленький, ти сладенький, какой носик, все, смерть девкам! – загалдели девушки. – Конечно, на Илью похож, а ножки длинненькие, а какая кроватка! Итальянская?
Лариса заглянула в другую комнату – Дани там не было. Около двери ванной стоял мальчик и дергал ручку.
– Ты чего здесь? – спросила его Лариса.
– Я писать хочу. А там закрыто, – ответил мальчик.
– А кто там?
– Там мальчик один. Закрылся.
– Какой мальчик?
– Ну, который потом пришел.
Лариса догадалась, что в ванной – Даня.
– Данечка, ты там? – постучала она и подергала ручку. – Данечка, ты что, открыть дверь не можешь?
– Что случилось? – подошел Илья.
– Там Данька закрылся, – ответила Лариса.
– Даня, выходи, тут уже очередь, – сказал в дверь Илья и подергал ручку. – Открывай, всем в туалет надо.
– Я сейчас описаюсь, – пожаловался мальчик.
– Иди в другой туалет, вон видишь дверь, – посоветовал ему Илья.
– Ты иди, я сама его вытащу, – сказала Лариса Илье.
– А что он закрылся?
– Не знаю. Может, застеснялся или испугался.
– Странно. Все дети играют. Им сейчас Оля торт принесет. Даня, выходи, сейчас торт будут резать! – крикнул он в дверь.
– Он не выйдет.
– Что он там делает? Ничего не слышу.
– Иди, я сама.
Илья пожал плечами и ушел к жене и гостям.
– Данечка, я тут одна, все ушли, открой мне дверь, – попросила Лариса.
Замок щелкнул. Это была большая ванная комната – Даня сидел на коврике, прислонившись спиной к ванне. Лариса села рядом.
– Ты чего здесь? – спросила она.
– Не хочу, – ответил Даня.
– Чего не хочешь?
– Туда не хочу идти. Я здесь буду сидеть.
– Здесь скучно. Пойдем.
– Нет.
– Ну давай домой поедем.
– А можно?
– Можно.
Даня сидел и не вставал.
– Мам, а маленьких детей все любят? – вдруг спросил он.
– Ну да.
– А почему?
– Потому что они маленькие.
– А почему больших не любят? Когда детей разлюбливают? Когда им сколько лет становится?
– С чего ты взял, что их разлюбливают?
– Ни с чего. А ты того маленького тоже любишь?
– Нет, я не люблю.
– Неправда. Ты врешь. Я видел, как ты на него смотрела.
– Ну и что?
– Ты тоже хочешь такого маленького?
– Нет, не хочу.
– Хочешь.
– Нет.
– А ты меня любила, когда я был таким?
– Любила. И сейчас люблю.
– Ты специально так говоришь.
– Нет. Сам подумай. Кого мне еще любить? У меня никого нет, кроме тебя.
– Да, никого, – кивнул мальчик и обрадовался.
– Пойдем?
Лариса подняла Даню и повела в прихожую. Решила ни с кем не прощаться – просто тихо уйти. Даня быстро натянул куртку и выбежал за дверь. Лариса в одном сапоге выскочила следом.
– Хочешь, мы пойдем в магазин и купим тебе самую большую коробку? – вдруг остановилась она на полдороге к дому.
– А можно? – недоверчиво переспросил Даня.
– Можно.
– Но сегодня же не Новый год и не день рождения. Ты же говорила, что большие коробки можно только на праздники, – все еще не мог поверить Даня.
– Тогда у нас сегодня будет праздник. Пойдем.
Они зашли в магазин.
– Выбирай, – сказала Лариса.
Даня долго ходил между полок и выбрал маленький конструктор.
– Это? – удивилась Лариса.
– Да, он видишь, не очень много стоит.