– Там одни ключи были.
– От чего ключи?
– Не знаю я. Полная борсетка ключей. Выкинул их.
– Ясно. – Ира нагнулась к младенцу и сказала не своим голосом: – Ну что, Ванечка, если папа не может нам денежек на жизнь заработать, мама сама пойдет и заработает. А папа с тобой посидит.
Миша насторожился:
– В смысле?
– Трусы свисли, – сказала Ира. – Посидишь с ребенком.
– Нет, я про «заработать». Ты как зарабатывать собираешься?
– Есть мысли.
Миша посмотрел на подругу тяжелым взглядом:
– Я тебя убью!
– Видишь, Ванечка, у папы твоего подавленная агрессия лезет наружу.
– Грохну тебя, ясно! Мысли у нее! Заработает она! Сама! Знаю, как ты сама зарабатывала!
Ира поджала губы:
– Это было до встречи с тобой.
– Еще бы это было при мне!
– Я шлюхой никогда не была!
– Ага, дружила за деньги.
Как ни далеко Ира сидела от сожителя, но все-таки умудрилась дотянуться и влепила тому пощечину.
– А-а-а. Дура! У меня же ухо порвано!
– Я по уху еще не попала.
Она размахнулась, чтобы ударить второй раз, но Миша перехватил ее руку.
– Ты рехнулась?..
Она попыталась вырваться. Обычно так начиналась у них прелюдия к сексу. Но теперь всё было серьезно.
– Отпусти меня!
Пока они боролись, Ванечка перевернулся на спину. Но этого никто не заметил, не похвалил. И он начал хныкать, чтобы привлечь к себе внимание.
– Ну вот, – сказала Ира Мише, который крепко держал ее за обе руки, – Ванечку расстроил.
– Я расстроил?! Я?! Да пошла ты…
В этот момент открылась дверь комнаты и без церемоний, без стука вошла к ним суровая баба Таня. Остановилась на входе, уперев руки в бока.
Младенец лежал на полу, как перевернутая на панцирь черепаха. Пара воров сидела на кровати. Миша цепко держал Ирины руки. Немая сцена.
– Тихо, успокоились все! У меня в квартире скандалам не бывать!
– Он первый начал! – сказала Ира.
– Кто, я?! – Миша отпустил Ирины руки.
Ванечка на ковре начал тоненько плакать.
– Так, разошлись по разным углам! – сказала баба Таня командным голосом. – Ребенок надрывается, а они портянку делят. Иди ко мне, мой хороший. Иди к бабушке Тане.
Она подняла Ванечку с пола, и тот замурлыкал, словно котенок.
Ира и Миша расползлись по разным сторонам кровати.
Баба Таня с Ванечкой на руках подошла ближе к Мише. Тот смотрел на домовладелицу снизу вверх, как провинившийся учитель на учительницу.
– А ты кем работаешь, милый?
– Я? – переспросил Миша.
– Ты-ты. Другого мужика здесь нету. Смотрю, всё дома сидишь. Наследство получил?
Миша попал в затруднительное положение.
– Нет. Я работаю.
– Кем? – спросила баба Таня.
На следующий день, ровно в десять ноль-ноль, я стояла в кабинете олигарха Филимонова. Я нарушила его указание, не прислала одну фамилию на почту, а принесла документы на ребенка лично. И я готова была, если надо, бороться за него, доказать Филимонову, как это важно, помочь именно Андрею, Андрюше. Ему было больно. И я сама всю ночь накануне не могла уснуть от этой боли.
Филимонов читал внимательно. Он был похож на начавшего лысеть коршуна, склонившегося над убитым кроликом. Одним уверенным движением он протянул мне обратно бумаги.
– Готовь перевод, – сказал олигарх Филимонов.
Вот так просто пробежал по документам глазами и – «готовь перевод». Я даже поблагодарить его не сообразила. Выбежала в коридор и сразу набрала номер Андрюшиной матери. Трубку долго не брали. В итоге женский голос ответил:
– Да, алло.
– Добрый день, – меня, кажется, раздуло вдвое от радости и гордости. – Это Юля, из фонда!
– Да. Я поняла, – сказала мама Андрюши.
– Помощь вам одобрена, – я задыхалась от счастья. – Готовлю срочно перевод в клинику!
– Андрюша умер ночью, – сказала мне женщина после паузы. – Извините.
Карусель, карусель! Унеси меня на хер с этой перенаселенной планеты! Покажи мне миры яркие, простые, где нет ни горя, ни печали. Остановись там навсегда, карусель моей гребаной жизни. Мы опоздали. Я опоздала.
Наврал Миша бабе Тане что-то насчет удаленной работы. А на следующий день поступил так, что Ира поначалу не поверила в реальность происходящего.
– Ир! Поди сюда. Ира!! – закричал он с порога.
– Ну, чего тебе… – она вышла и застыла в изумлении. – Бог ты мой! Это что?
– Вот. На работу устроился, – Миша стоял перед ней в яркой униформе, скрестив руки на груди.
– Курьером?!
– Ну да. Видишь, и форму дали.
– Вижу. Оранжевый. Как апельсин.
Ира искренне улыбалась.
– Не нравится? – спросил Миша, нахмурившись.
– Очень заметная.
Миша шагнул к ней и заговорил шепотом:
– Ну, я ж воровать в ней не собираюсь.
– Ну, ясное дело. Будешь теперь просто бегать.
– Да ну тебя….
Новоиспеченный курьер вздохнул, снял обувь и направился в комнату.
– Ребенка грязными руками не трогай! – сказала Ира ему вслед.
Она постояла в коридоре, переживая новость. Теперь будет жить с курьером. Что же. Некоторые и с маньяками живут.
Ира хотела закрыть дверь, но врач, тот самый настойчивый детский доктор, не дал ей это сделать. Сунул ногу в щель. Ира от неожиданности даже не сказала ничего.
– Стойте! – детский врач и сам очень волновался, судя по лицу, пошедшему красными пятнами.
– Боже, как ты напугал меня!
– Простите, простите. Не закрывайте дверь. Не пугайтесь. Меня зовут Денис Николаевич! Денис…
– Я сейчас мужа позову, – к Ире вернулась привычная наглость.
– Он вам не муж, я проверил. Вы не замужем, – он начал торопиться, видя, что сейчас его заткнут. – Пожалуйста, выслушайте…
– Ты чего, следил за нами?
– Немножко. Но мне не нужен ваш ребенок!
– А что тебе нужно? – Ира приоткрыла дверь, сделала шаг навстречу доктору и повторила: – Чего тебе нужно?
– Мне нужны вы!
Ира очень удивилась:
– Я?!
Четвертая глава
Ира всегда умела красиво отшить любого. Но близкое присутствие младенца лишало ее необходимой силы.
– Я сейчас мужу скажу, он тебе башку открутит! – только и смогла сказать она пришельцу.
Но доктор, судя по всему, принял таблетку смелости.
– Поговорите со мной, – сказал он Ире.
– Тебе чего от меня надо?
– Просто видеть. Вы мне нравитесь.
– Ты больной?
– Я не больной. Наоборот, я доктор.
Ира смотрела на несчастного, который сам, по своей воле лез в жерло вулкана. Есть же безумцы на свете!
– Хочешь меня видеть?
– Да.
– Ну чего, увидел? Теперь пошел вон.
Она всем телом навалилась на дверь. Врач заторопился:
– Я вам позвоню, у меня есть номер!..
Но Ира закрыла дверь, повернула два раза замок. И вовремя. Из глубины квартиры появился Миша. Он жевал и на ходу трогал ухо, заклеенное пластырем.
– Кто там был?
– Никто.
– Я слышал. Ты с кем-то говорила.
– Ошиблись квартирой.
– А ты зачем дверь каждому открываешь?
– Миш, ты за меня боишься? – сказала она кокетливо.
Он нахмурился:
– Я за ребенка боюсь.
– Было время, когда ты вообще ничего не боялся!
Зря она это сказала. Мишу понесло:
– Ну, когда это было. Я курьер теперь! – он сделал специальное, курьерское лицо. – Спасибо за покупку!
После Миша сел прямо на пол и начал завязывать кроссовки.
– Ты куда? – спросила Ира.
– Работать, Ирочка. Как все нормальные люди! – раздражение кипело внутри него, словно гороховый суп. – Прощай, криминальное прошлое! Ухо заживет! Буду бегать хорошо, стараться, стану бригадиром курьеров. Жопа отрастет! Тачку новую с кондишеном купим. Или ипотеку возьмем, представляешь?!
Ира за словом в карман не полезла:
– Я тебя на работу идти не заставляла.
– Правильно, – сказал Миша. – Я сам пошел. Это, как в интернете пишут, полностью мое решение!
– Можно было бы и другой выход найти.
– Какой? Тебя на панель послать?
Миша, рванув, застегнул молнию на куртке.
– Сумку не забудь, – сказала Ира.
– Не забуду. А то как пиццу без нее доставлять?! Она же остынет!
Хлопнула дверь. Ира постояла перед закрытой дверью. И этот ушел, подумала Ира.
– Блин! – сказала она. И потом добавила: – Блин.
Может ли простая девушка Юля выпить бутылку рома в одиночку? Всю бутылку? Пусть и с помощью бутылки с колой и сопровождая небольшой шоколадкой с орехами. В помощь ей пачка сигарет с ментолом и комедия «Тупой и еще тупее», идущая на компьютере без звука.
Оказалось, может. Но с трудом. И не до конца.
– Юлия! – сказал папа с порога. – Юлия, ты дома?
– Юлий – это Цезарь, папа. Можно меня звать просто Юля?
Папочка подошел ко мне, посмотрел внимательно и сказал:
– Безусловно. – А потом: – У меня к тебе один пикантный разговор.
– Может, не стоит?
– Могу говорить?
Ему нетерпелось. Я и пьяная это понимала.
– Ready – Steady – Go! – махнула рукой без флажка.
– Я кое с кем познакомился! – сказал он мне торжественно.
– Женщина?
Он искренне удивился:
– Как ты догадалась?
– Ты сияешь, как алмаз раджи, – смотреть больно!
Широко улыбающегося папу слегка покачивало. Надышался разреженным воздухом счастья.
– Она исключительная! До шестидесяти, между прочим.
– Кого-то потянуло на малолеток?
– Не пойму, Юля. Ты радуешься за меня или осуждаешь?
– Пап, ты помнишь, я говорила, что ты можешь обращаться ко мне по этим деликатным вопросам?
– Пикантным, – поправил меня папа. – Да, ты говорила.
– Так вот, забудь, что я говорила! Я не могу тебе советовать. Я не могу ничего советовать. Я вообще должна заткнуться навсегда. Заткнуться, залезть в музыкальную шкатулку, и чтобы молоточки стучали мне по голове.