– Уйди от меня, дурак! Я сейчас мужа позову!
– Зовите! Зовите! Может, он скажет, откуда у вас ребенок в сумке оказался.
Несколько секунд цыганка смотрела на Мишу молча, соображая, что ей делать, а потом раскрылась золотая пасть и закричала цыганка на всю улицу:
– Люди добрые! Помогите! Насилуют! Хулиган под юбку лезет! Спасите меня! Извращенец!..
Миша дернулся, попятился назад:
– Да ты чего, чего?!..
Но цыганка заорала еще громче. Прохожие начали на них оборачиваться. Миша отступил с позором. Проходя мимо Иры он сказал:
– Уходим! Быстрее!
Ира резко развернула коляску и пошла за Мишей. Цыганка же немножко еще поорала:
– А-а-а! Насильник! Хулиган!!! – а потом поправила юбки, под которыми был спрятан особый потайной мешок и пошла на охоту, в магазин.
Это Юля. Не будь как Юля ни в коем случае. Случайно попала горемычная Юля на работу к олигарху Филимонову. Казалось бы, счастье. Но поставил Филимонов Юлю заниматься благотворительностью. И не получалось у Юли заниматься благотворительностью, потому что была Юля слишком сердобольной. Вообще не получалось. Совсем. Или просто была Юля нелепая. Или сердобольная и нелепая одновременно.
Меня позвали к королю. Вошла.
– Здравствуйте, Александр Александрович.
– Собак любишь? – спросил Филимонов.
– Люблю, – сказала я.
Филимонов вытянул ноги. Скрипнуло кресло.
– Питомнику надо помочь. Выселяют его. Поедешь посмотришь. Если всё правда, поспособствуешь.
Я тормозила, как дореволюционный паровоз. Постояла, соображая.
– А где вы его нашли?
– В интернете, – сказал Филимонов. – Что, думаешь, я в интернете не сижу? Вон у меня на ноутбуке страница открыта. Перепиши адрес.
Я переписала адрес с экрана ноутбука стоимостью однокомнатной квартиры в Текстильщиках.
– Сайт богатый, – сказала я. – Как у казино.
Филимонову это не понравилось:
– И что? Работают люди. Не то что некоторые.
«Да пошел ты на фиг!» – Так я, конечно, не сказала.
– Вы меня имеете в виду?
Филимонов улыбнулся. Ему нравились мои наезды.
– Вот даже не начинай. Иди вперед, работа не ждет!
И я пошла, отягощенная новой миссией. Собак я любила гораздо больше кошек. Ты говоришь собаке «ко мне» – и она реагирует. Пускай кусает тебя за задницу, но она реагирует. Вы находитесь в диалоге. Но когда ты говоришь кошке «ко мне», ты только ловишь полный презрения взгляд. И это после того, как ты разорился на лососе. Да, и а propos, кто вообще сказал, что кошки привлекательные? Кто пустил эту «утку»? Скорее, утки привлекательные. Тут и клюв, и перья, и зычный голос. Утка несет яйца. А кошка несет себя и требует поклонения. Она занимает всё твое свободное время. Кошка – пожиратель времени. Вот и сейчас больше минуты у меня забрала, хотя речь была вообще не о кошках!
Надела резиновые сапоги. Приехала в питомник. Собаки начали лаять, не сговариваясь. Кажется, они все-таки чуть тупее кошек. Одна выводила дискантом, лаяла выше всех, тонким голосом и не попадала в ритм.
Да уж, сайт выглядел гораздо лучше питомника. Ржавая сетка, не будки, а какие-то скворечники! Коридор между будками – черная жижа с остатками сена. Наверное, так выглядит свинарник. Не знаю, не уверена, никогда не была в свинарнике. Шла чавкая по черной грязи.
Ко мне уже бежала директор приюта – породистая, красивая, в модных резиновых сапогах. Мои сапоги рядом не стояли.
– Юля, Юлечка, спасибо, что вы приехали! – обняла меня директор как родную. – Как мы с собачками вас ждали!
Я посмотрела на клетки, в которых бесновались собачки, задыхаясь от лая.
– Они точно меня ждали?
– Точно-точно. Посмотрите, как они вам рады!
Радость собак из приюта была неочевидна. Мне показалось, что они хотели есть и рассматривали меня как раз с этой стороны.
– А они не голодные? – спросила я.
– Нет. Мы кормили их недавно. Пойдемте ко мне в кабинет.
Лаяли потом собачки, не переставая. Казалось, они сильно расстроились из-за того, что не смогли меня получить.
Мы с директрисой поднялись по железной лестнице на второй этаж.
– Здесь мой кабинет, – сказала она. – Прошу. Тут и кабинет ветеринара, и моя квартира, всё вместе.
Я просто не смогла найти поначалу слов. Всё это было более чем скромно. Сквозняк изо всех щелей, ржавые листы на потолке, раскладушка, два сдвинутых стола, и ноутбук под названием «Когда же меня пристрелят?». Как эта красивая женщина может здесь жить? Как не брезгует?
Я спросила:
– Вы на этом ноутбуке сделали сайт?
– Нет, что вы. Это мой сын-программист. Я бы сама не смогла, конечно. Садитесь, вот здесь. Сейчас тряпки уберу.
Я села на край облезлого табурета.
– Спасибо. Расскажите подробнее, что происходит?
Хозяйка приюта горько усмехнулась:
– Ну, происходит несправедливость. Это помещение относится к гаражному комплексу. В прошлом году весь комплекс перешел за долги городу. Нас долго не трогали. Был только человек от зампрефекта. И потом опять тишина. И вот приходит бумага…
Она протянула мне письмо – бумагу, сложенную вдвое.
– Нас выселяют.
– А вы? – спросила я.
– Я пошла к заместителю префекта. Очень симпатичный дядечка. Он меня выслушал, чаю налил и сказал, что ничего сделать нельзя. А потом дал понять: кое-что сделать можно, если…
Директриса сделала паузу, и я к удивлению своему заметила, что она повернулась ко мне своей выгодной стороной. Правую свою сторону она очевидно считала красивее левой. Она еще и скулы напрягла и взгляд отвела в сторону, сжала губы. Вот-вот заплачет. Но красиво.
– Он просил взятку?
– Он прозрачно на это намекал. Даже назвал сумму.
– Вы только что назвали его симпатичным.
– Ну и что, – директриса пожала плечами. – Мужик-красавец, но подонок конченый!
В комнате молодых воров тихо играла музыка.
– Прости меня, – сказал Миша, ложась рядом с Ирой. Та отодвинулась, хотя была уже почти на краю.
– Не обижайся.
– Обижаться? – Ира повысила голос. – О чем мы говорим вообще! Ребенок тебе не нужен.
– Нужен. Я просто узнать хотел…
Ира не дала ему закончить:
– Что? Что ты хотел узнать? Ну, сказала бы она «да», ты бы Ванечку ей отдал?!
– Нет, конечно.
– А чего «нет»?! Подошел бы и сказал: «Ваше. Забирайте». Еще бы и извинился перед ней! Так?!
Ира дернулась, отстраняясь от Миши, и едва не свалилась с кровати. Миша удержал ее за руку.
– Ир, что ты несешь?
– Я думала, ты – другой, – сказала Ира. – Думала, ты моя защита и опора! Я думала, ты настоящий отец!
– А я чего, не такой? – Мише было очень обидно.
– Ты думаешь, я не смогу одна ребенка поднять? – завелась Ира. – Да я лучшей матерью ему буду, ясно?!
– Ага, а матерью-одиночкой стать не боишься?
– И чего? Я не одна такая! Нас миллионы! Я буду лучшей матерью-одиночкой в мире, понятно тебе?!
– Ир, послушай… – Миша положил ей руку на спину.
– Руку убери.
– Хорошо. Убрал. Ир. Я тебе обещаю, больше никаких цыганок.
– Не верю тебе.
– Клянусь. Нет никакого прошлого. Только будущее. Прекрасное далёко! Ты, я и ребенок.
Ира не унималась:
– Если и были у него родители, они его бросили! Или недоглядели – одно из двух. Значит, не очень-то он был им и нужен! Значит, он наш! И только наш, а не чей-то там!
– Я с тобой совершенно согласен, – сказал Миша примирительно.
– Это хорошо.
Ира повернулась на спину и лежа принялась стаскивать с себя джинсы.
– Ты что делаешь? – удивился Миша.
– Раздеваюсь, не видишь, что ли?
– Зачем?
– Секс будет. Мне напряжение сбросить нужно.
Вернувшись домой, я застала неприятную картину. Мой отец и Диамара Михайловна сидели и смотрели телевизор. Сидели и держались за руки, как детсадовцы. А на экране человек в белом халате рассказывал о проблемах поджелудочной железы.
Незамеченной я остановилась в дверном проеме и услышала, что в сложном процессе пищеварения от поджелудочной железы требуется именно ее сок, а в момент переваривания пищи участвуют многие составляющие: это и слюна, и секрет желудка, и желчь, и панкреатический сок. Также доктор с экрана сказал, что желудочный сок еще и помогает защищать организм благодаря соляной кислоте, а в составе желчи печень выбрасывает ненужные человеку отходы, которые затем будут выведены из организма с калом. На этом месте влюбленные поцеловались. Меня едва не вырвало, и я сказала:
– Добрый вечер.
Папа отлип от бухгалтера:
– Ой, Юлечка. Я звук уберу, – он направил пульт на телевизор, стало тихо и от этого еще более не по себе.
– Диамарочка, – сказал папа бухгалтеру, – вы же с Юлей виделись на работе?
– Да. Она ко мне заходила.
Я кивнула:
– Да, брала деньги на взятку.
– Юля, разве можно об этом говорить при посторонних?! – пропищала бухгалтер.
Папочка обиделся:
– Разве я посторонний?
– Диамара Михайловна думает, что да.
Могу я хоть раз подлить масла в огонь запоздалой страсти!
Диамара Михайловна тем временем стала оправдываться:
– Нет, что ты, что ты, я не думаю, что ты посторонний. Просто Юлечке незачем разглашать конфиденциальную информацию о том, что мы будем черным налом давать взятку заместителю префекта, чтобы тот не выселял собачий питомник.
– Ты сейчас опять разгласила конфиденциальную информацию, – заметил мой папа.
– Я сказала это для примера.
– То есть это неправда?
– Это правда, – пищала Диамара, – но одновременно это было сказано для примера.
– Я не пойму только, для чего выдавать тайную информацию, когда можно привести пример из другой области?
– Ты не понимаешь…
Я решила не вмешиваться и ушла, оставив их спорить. Две зануды под окном – и так далее и тому подобное. Конфиденциальную информацию, которую я раскрою вам, прошу никому не разглашать. А то мне придется вас убить, всех до единого!