– Ну как же не он, вы же узнали Вихарева, Татьяна Алексеевна! – не смог сдержать возмущения Лозовой.
– А если он просто куда-то шел?
– Куда он мог идти? Вы раньше его видели?
– Нет!
– Убивать Вихарев шел, убивать!
– А если это не он? Если обозналась?
– С вами все понятно, гражданка Грузнова.
Степан вышел к дежурной части, Вихарев внутренне сжался, с тревогой глядя на него. Понял, что срисовали его, напрягся в ожидании ареста. Но Степан дал отмашку дежурному, и тот разблокировал вертушку. И все же Вихарев не успокоился, а в дверях еще и воровато оглянулся.
Грузнову оставили в коридоре, а Лозовому Степан велел зайти к нему в кабинет, и Федот подтянулся.
– Зря мы Вихарева отпустили, зря! – причитал Рома.
– Где Грузнова видела Вихарева? – спросил Степан. – На седьмом этаже, когда он в квартиру Белокрылова входил?
– Да нет, на первом этаже видела. Она из лифта, а он по лестнице поднимался…
– На седьмой этаж, пешком?
– А киллеры стараются не пользоваться лифтом.
– Может, Вихарев просто к кому-то приходил?
– И ты туда же! – поморщился Лозовой.
– Это не я, это адвокат. Стрешнев. Хороший друг прокурора, между прочим. Он вопросы задавать будет, посмотрим, как ты будешь отвечать.
– Да как-нибудь отвечу.
– Серьезные люди на как-нибудь не работают. Серьезные люди работают на результат. Вот Грушин серьезный человек, Стрешнева нанял. А Грушин не местный. О чем это говорит? О том, что связи у него действительно серьезные, позвонил кому надо, и сразу лучший адвокат.
– Это говорит еще и о том, что Грушин в деле, – сказал Комов. – Вихарев работал на него.
– А доказательства? У нас нет никаких доказательств, одни только догадки.
– Догадки… Кстати, Вихарев мог знать о подземном ходе. И о скрытом сейфе.
– Белокрылова показаний уже не даст. А Грузнова может. И Вихарев знает, что она может… И может за ней прийти. Сегодня ночью.
– Ай да Степаныч! – оживился Комов.
– Засаду будем выставлять.
– Всегда готов!
– У Дарьяны собираешься засесть? – усмехнулся Степан.
– Залечь! – хмыкнул Рома.
– Господа гусары!.. А если серьезно, дверь Грузновой прямо напротив квартиры, в глазок можно наблюдать!
– Не годится! – мотнул головой Степан. – Не сможешь ты, Федя, все время в глазок смотреть, спина разболится.
– За Дарьяной нужно смотреть.
– Зачем за ней смотреть?
– Не знаю… Но вдруг она причастна к убийству Белокрылова?
– А она может быть причастна к убийству Белокрылова? – озадаченно спросил Степан.
– Ну не знаю… Что-то не то с ней.
– Что не то?
– Ну, мне показалось, что она видела Вихарева раньше. Видела, но сказала, что не видела…
– Еще что?
– А этого мало?.. Я бы последил за Дарьяной. Сказать ей, что Вихарева ждем, с поличным его взять, посмотрим, как она отреагирует.
– Как она может отреагировать? – спросил Рома, коварно и с иронией глядя на Комова.
Уж не хитрит ли он, приобщая Дарьяну к делу?
– Ну, позвонит ему.
– А если операцию попытается сорвать? Уложит оператора в кровать, займет его всякими разными шалостями… Может, я за Дарьяной послежу? – хитро улыбался Лозовой. – Чем я хуже?
– Ты хуже, Рома! Ты хуже! – разволновался Федот.
Шея покраснела, кулаки сжались. Похоже, он не на шутку увлекся Дарьяной, и покушение на нее воспринимал как плевок в душу, со всем отсюда вытекающим. Степан и хотел бы принять соломоново решение, самому взять под наблюдение Дарьяну, но Федот мог наброситься и на него. А он мог.
– Хорошо, будешь караулить Вихарева у Лауровой. – Степан нарочно назвал Дарьяну по фамилии. – Но с условием. Что никаких поблажек, если Лаурова вдруг на самом деле окажется в сговоре с Вихаревым. И все равно, любишь ты ее или нет…
– Да не то чтобы люблю… – замялся Федот. – И никаких поблажек… Я же не скрываю ничего, подозрениями вот поделился… Да нет, даже не думайте! Если что, рука не дрогнет!
– Будем надеяться, что Дарьяна невиновна… – усмехнулся Лозовой. – Ну и кое-что другое дрогнуть не должно! Ну, если что!
Федот едва отреагировал на этот вроде бы и шутливый, но не лишенный скабрезности выпад. Раздумье его одолело: а сможет ли он устоять перед искушением вывести Дарьяну из-под возможного удара? Степан, кстати сказать, очень хотел это знать.
Кожа нежная, запястья тонкие, хрупкие, как можно надеть на них наручники? И что делать, если Дарьяна вдруг окажется виновной в убийстве?
А кожа действительно нежная, посуду вымыла голыми руками – и уже раздражение. Видел Федот вчера покраснение на внешней стороне ладони у Дарьяны. А если это не от посуды? Если это опрелость из-за долгого нахождения в резиновых перчатках? Даже тальк на них не помог… Что, если это Дарьяна стреляла в Белокрылову? Или как минимум находилась в ее доме в момент убийства. Сама она чугунный люк открыть не в состоянии, это мог сделать ее сообщник. Или сама все-таки смогла, но синяк на руке заработала. Видел он этот синяк.
А о подземном ходе Дарьяна знала. Слишком долго думала, прежде чем сказала, что нет.
– Что-то не так? – спросила Дарьяна, внимательно глядя на Федота.
– Да нет, все нормально… Настраиваюсь на долгое ожидание.
Федот сел в кресло, включил телевизор. В глазок смотреть необязательно, по пути в Москву заскочили к несчастному Мазанчику, изъяли у него во временное пользование микровидеокамеру. Установили ее как можно ближе к двери Грузновой, провод бросили в квартиру по живому, нигде не закрепляя, сигнал вывели на телевизор. Злоумышленник ни камеру не сможет увидеть, ни провод, на это и расчет.
Убийца Белокрылова смог взломать дверь, если преступник Вихарев, то в квартиру к Грузновой он может проникнуть. Взлом, проникновение, нападение, ликвидация свидетеля… А в квартире у Грузновой Круча и Лозовой, Кулик в машине во дворе. Саня первым должен подать сигнал об опасности, если зевнет, Федот подстрахует. Ну а если и он лоханется, вся надежда на Кручу. Три заслона нужно пройти убийце, чтобы добраться до жертвы. А может, он и не собирался никуда идти. Может, Вихарев и не думает устранять опасного свидетеля, может, он уже подался в бега или дома сидит в надежде на могущественного адвоката. Или преступник вовсе не он…
– Значит, соседка опознала Вихарева, – не спрашивая, а констатируя факт, сказала Дарьяна.
– Татьяна Алексеевна, – кивнул Федот.
– Не знаю имени-отчества, я здесь почти не жила, почти сразу в Битово переехали.
– Агата в этом доме раньше не жила?
– Нет.
– Недавно поселилась. Выселила тебя, мужа… Или Белокрылов все-таки бывал у нее?
– Это уже не имеет значения, – думая о чем-то своем, сказала Дарьяна.
А думать она могла о Вихареве, о том, как подать ему знак.
Стационарный телефон на одном столике, мобильный на другом, Федот наблюдает и за тем, и за другим. При этом в телевизор нужно смотреть не отрываясь. А в кресле через журнальный столик сидит Дарьяна в длинном шелковом халате, волосы распущены, глаза и губы накрашены, взгляд притягивается к ней как магнитом. Нелегкая у него задача.
– Имеет. Если Вихарев ревновал его к Агате.
– И как ты собираешься его брать? – спросила Дарьяна.
– Увижу – выйду с тыла.
Федот ввел Дарьяну в заблуждение, сказал, что дежурит в одиночку.
– А если не увидишь?
– Должен увидеть.
– А сам справишься?
– Не знаю, должен… Или нет?
– Я откуда знаю?
– Вообще-то Вихарев в десантных войсках служил, кое-что умеет.
– А если Вихарев не один будет?
– А вот об этом я как-то не подумал… О том, что его вообще может не быть, думал. А о том, что их двое может быть… Или трое…
– А может не быть вообще?
– Ну, если это не Вихарев Леву твоего убил.
– А еще кто мог?
– ФСБ могла, – пожал плечами Федот.
– Да ладно!
– А что, убивают Белокрылова, убивают его жену, кто остается на хозяйстве? Кто-то же управляет сейчас бизнесом Льва Дмитриевича? Есть человек?
– Да, есть. Кто, не знаю, но есть.
– Хозяев нет, управляющего берут в оборот, подчиняют себе, и вся мебельная схема работает на ФСБ, ну, на крышу из ФСБ.
– А такое возможно?
– Теоретически да.
– Вы тоже кому-то крыши делаете? Там, в Битово…
– Так, слегка…
– И платят вам слегка?
– На жизнь хватает… Можно, конечно, поднять ставки. Чтобы хватало на красивую жизнь.
Кажется, Федот понимал, к чему клонит Дарьяна. Белокрылов ушел в прошлое, Грушин не вдохновляет, а жить на что-то надо. А Федот молодой, сильный и, главное, перспективный. В милиции тоже можно хорошо зарабатывать, если уметь. А главное, хотеть. И риска не больше, чем в случае с Белокрыловым. Тот никого не крышевал, но все равно нашел свою пулю.
– А так можно?
– Сафрон давно предлагает сотрудничество, мы закрываем на него глаза, а он за это нам отстегивает. Обещает хороший процент и каждому дом у Глубокого озера.
– У Глубокого озера хорошие дома, – заинтригованно сказала Дарьяна.
– Надо всего лишь согласиться.
– Может, выпьем? У меня коньяк есть хороший, «Реми Мартин».
– Ну, если только чуть-чуть и с кофе.
Кофе с коньяком хорошо разогревает кровь, может даже бросить в жар. Именно это сейчас и случилось с Федотом. Дыхание участилось без всякого кофе.
– Ты со мной? – поднимаясь, спросила Дарьяна.
– Да я не могу. – он кивком указал на телевизор.
– Я быстро!
Телефоны она оставила в комнате, и все же Федот осторожно заглянул на кухню. Дарьяна никому не звонила, поставила на огонь турку с кофе, подошла к окну, долго смотрела вниз, но знаков никому не подавала. Наверное.
И коньяк она подала, и кофе, и коробку шоколадных конфет, хотя слаще уже и быть не могло. Одно ее присутствие и пьянило, и бодрило одновременно.
– Ну, что там в эфире? – спросила она.
– Да пока спокойно.
– Может, и не будет ничего?.. Не хочу, чтобы ты отвлекался, – сказала она, многообещающе глянув на него.