– Может, он с тобой был, когда Людмила приходила?
– Да не было никого! Сама я спала!..
– А где был Тарас?
– Да не знаю я никакого Тараса!
– Ну что ж, тогда собирайтесь, проедетесь с нами!
Касатонова явно не в адеквате, подождать нужно, пока она в чувство придет, тогда уже допрашивать. А оставлять ее здесь нельзя: или сама сорвется, или Тарас какой-то увезет. Тарас, который, возможно, и убил Людмилу. Вышел к ней, схватил и увез – на расправу. А может, прямо в подъезде и убил.
В дверь вдруг постучали – грубо, требовательно. Круча приготовил ствол, вышел в прихожую, посмотрел в глазок и увидел физиономию старшего лейтенанта Артакова из патрульно-постовой службы. За спиной у него открытая дверь, откуда выглядывала женщина с выпученными глазами. Чем-то она напомнила ему рачка, выглядывающего из своей раковины.
Степан резко открыл дверь.
– Спокойно, Арам, спокойно!
– А-а, товарищ капитан! – расслабился Артаков.
И кивнул своему спутнику, который стоял на лестнице, держа автомат на изготовку.
– Гражданочка позвонила? – Степан широко улыбнулся, направляясь к женщине за открытой дверью.
Та дернулась, собираясь скрыться от него, но сама же себя и одернула. Настороженно замерла.
– Капитан Круча, начальник уголовного розыска!
– А дверь зачем отмычкой открывали?
– Почему отмычкой? Ключом! У Людочки взяли! – Степан кивком указал за спину.
– Так не было у нее ключей!
– Как не было? Кто вам такое сказал?
– Сама видела!.. Пришла утром, звонила, звонила, а Кристина не открывает.
– Так и не открыла?
– Нет.
– И куда Людмила делась?
– В ларек пошла, там у нас за углом ночной ларек работает! – Женщина махнула рукой перед собой.
– В сторону Карамзина ларек?
– Да.
– А как вы видели? Ваша квартира в сторону Луначарского. Или вы за Людмилой пошли?
– Да нет, просто я видела, как она сигареты из сумочки доставала. Достала, а там пусто. Ну, она пачку выбросила и пошла. За сигаретами, а куда еще?.. Хотя, может, и за кофе, за «Сникерсом»… Она меня «Сникерсом» как-то угостила, ох и вкусно!.. Или «Марсом»? – задумалась женщина.
– А где выбросила пачку?
– На улице, в урну… Она девушка, в общем-то, культурная, вежливая… В урну пачку выкинула.
– А как вы это видели? В окно?
– Да, в окно выглянула.
– А что так любопытно стало? Может, Людмила не одна была?
– Да нет, одна была… А так и не одна могла… Нет, домой она никого не водила, врать не буду, но подвозили ее частенько, на таких дорогих иномарках! Прости господи!
– А сегодня кто подвозил?
– Да никто, сама пошла, пешком…
– Пешком? До ларька?.. Или, может, машина за ней поехала?
– Да нет, пешком…
– Когда это было?
– Утром… Где-то в шесть утра… Да, в шесть, у меня потом будильник зазвонил… Минуты через две как она ушла… Будильник зазвонил, я отошла от окна… А вы знаете, проезжала машина! – вспомнила женщина.
– Какая?
– Большая. Но какая, не видела, я же от окна отошла…
– Грузовик?
– Да нет… А если грузовик, то с фургоном… Если фургон, то светлый, белый там, голубой, точно не скажу, я же занавеску задернула…
– Значит, в шесть утра… А дворники у вас когда начинают работать?
– А дворники у нас лентяи, раньше семи не начинают. Или совсем не начинают, я уже куда только не писала!
– А как найти дворников?
– Так это через жэк, он в соседнем дворе… Телефон у меня записан, надо?
– Если не трудно.
Степан взял телефон, но позвонил оперативному дежурному, сказал, чтобы гражданке Касатоновой выделили камеру в изоляторе временного содержания. И чтобы без подселения. А отправил он Кристину в отдел с нарядом патрульно-постовой службы, но сначала взял у нее фотографию Людмилы.
Эту фотографию и предъявил продавщице ночного ларька. И получил ответ. Да, приходила такая, купила пачку «More», бутылку виски, банку кофе, печенье в красивой упаковке. И пачку презервативов.
– Презервативов? – вроде как удивился Комов. – Роскошная женщина, раннее утро, виски, сигареты. И презервативы! Романтика?
– Не знаю, для мужчин, может, и романтика, а для меня… Сказала бы я! – презрительно усмехнулась женщина.
– Может, мужчина какой-то рядом топтался? – спросил Степан, глянув по сторонам.
Ларек находился на первом этаже жилого дома, вход со стороны подъезда, а на улицу только окошко, через которое и шла торговля. Выйти продавщица не могла, а окошко маленькое, обзор неважный, много не увидишь. А так подступы к окошку удобные, тротуар широкий, вплотную к дому. Дорога совсем рядом, машины припаркованы, есть свободные места. Но продавщица ничего подозрительного не заметила.
– А ушла девушка куда?
– Обратно отправилась, откуда пришла…
Обратно Людмила могла идти по тротуару, дорога совсем рядом, подъехали, схватили, усадили в машину. А может, она сама села. Может, кто-то из старых клиентов ее заметил, остановился, а она и не против подзаработать, не зря же презервативы купила.
И еще ее могли подловить в проезде между домами, дорожное полотно широкое, не две, а сразу четыре машины могут разъехаться. Схватили ее или сама села, пока непонятно.
– Одно ясно: домой Людмила так и не вернулась.
– А кофе купила, кофейку хотела попить после работы, – закивал Федот. – И стаканчик виски… Кофе с коньяком?
– Почему с коньяком?
– Да так, вспомнилось, – вздохнул Комов.
– Грузовик с фургоном… А может, автобус?
– Или микроавтобус… Подъехали, загрузили, очень удобно, если микроавтобус…
– Сафрон приказал? Из-за инцидента в «Стрипе»?
– Быкам своим приказал. Там такие монстры, мужику башку в два счета свернут, не то что бабе…
– Без спеца не обошлось, – кивнул Круча.
– Может, Сафрон приговорил Людочку из-за фэбов? – пожал плечами Комов. – Связал ее с их наездом.
– Ну, это вряд ли…
– Сафрон ее за Васильева сосватал, вроде в шутку, а там кто его знает… Баба она знойная, может вскружила голову мужику? Может, и позвонила, пожаловалась.
– А давай-ка к Сафрону сгоняем!
Василий Гладков все так же стоял у входа в ночной клуб. Заметив оперов, скривился.
– А тебя до сих пор не сменили? – Федот поднял руку, чтобы похлопать парня по плечу.
Но тот шарахнулся от него.
– Ну хватит! – взмолился он, скосив взгляд на окна клуба.
Пронесло его в первый раз, но сейчас к нему точно возникнут вопросы.
– Один только вопрос. Где Сафрон?
– Дома он… Заболел, сказали.
– Понятно, – усмехнулся Федот, глянув на Степана.
Видно, Сафрон крепко отпраздновал чудесное освобождение, похмелье на весь день. Ну так для него это обычное дело.
Глава 12
Батьку хорошо гуртом бить, а бригада уже в сборе. Кулик подтянулся, Лозовой, а с ними старший лейтенант Савельев, молодой, рослый, светлый взгляд – теплый на поверхности, ледяной в темной глубине. Степан даже не понял, откуда он взялся, нового опера ждали завтра. Джинсовый костюм, куртка свободная, чтобы пистолет не выпирал, но так нет у него еще оружия. И зачем Кулик его с собой приволок? Для массовости? Не так просто аркан на Сафрона набросить, этот волк и оскалиться может, и даже укусить.
Через забор лезть не стали, постучали в калитку, высунулся бугай с мордой как у бульдога. Степан ткнул ему в лицо корочки.
– Капитан Круча!
– Да пошел ты!
Калитку мордастый закрыть не успел. Федот врубил ему в подбородок от всей души, здоровяк сел на задницу, калитка распахнулась, заходи кто хочешь.
Степан первым ворвался во двор, за ним хлынули остальные. Один мордоворот выскочил к нему с помповым ружьем, решительно передергивая затвор. И ведь он собирался стрелять, никаких в том сомнений. Другой громила пер буром на Савельева, и у этого дробовик, патрон уже в патроннике.
Степан выстрелил мордовороту в ногу и тут же рубанул рукоятью пистолета в челюсть. Савельев тоже не растерялся, прыгнул на бугая, сразу двумя руками оттолкнув ствол в сторону, приземлился. И Лозовой прыгнул, но не толкнул, а ударил – ногой в грудь. Громила всего лишь пошатнулся, но Савельев тут же провел тройку: два удара в челюсть и один в нос.
Из дома выскочили еще двое, все с оружием, но их уже ждали. Четыре ствола в тренированных руках – дело нешуточное, братки это поняли: сначала опустили ружья, а потом уложили их на землю.
Последним появился Сафрон. Растрепанный, рожа помятая, в барском стеганом халате, печатка с камнем почему-то на верхней фаланге пальца.
– Пикаль, твою мать! Я же говорил, своих не трогать! – заорал он на бугая, который с трудом поднимался с земли после контакта с Лозовым и Савельевым.
– Так они сами тронули! – простонал тот.
– С Пепсом что?
Сафрон и не думал склоняться над «быком», который катался по земле, обхватив руками простреленную ногу. Но Степан и не думал ждать, что ответит Пикаль или сам Пепс. Он рванул к Сафрону, будто собирался намотать его на гусеницы.
– Оказал вооруженное сопротивление!
– Да пацаны не так поняли!.. Вас-то мы знаем! – попятился от него Сафрон.
– Я тебя самого сейчас не так пойму!..
Круча настиг Сафрона, схватил его за грудки, тряхнул, едва не отрывая от земли.
– Ну все, все!.. Пепс никому ничего не скажет!
– А что он может сказать?
– Ну кто-то же из вас стрелял. На частной территории!.. Ордер есть?
– Ордера в тридцать седьмом году закончились!.. – разжимая пальцы, сказал Степан. – А постановления нет! Но будет!
– А частная территория уже есть… Тебе нужны проблемы?.. Пикаль, ну чего стоишь? Пепса давай в больничку! Кто стрелял, хрен его знает! Само прилетело!
Степан еще не знал, принимать ему любезность от Сафрона или нет, с одной стороны, проблемы действительно могут возникнуть. А с другой – сокрытие столь серьезного факта может привести к более серьезным последствиям. Впрочем, никогда не поздно признать свое участие в перестрелке. Он еще подумает, что делать.