— Вы уже знаете, кто это сделал? — перебила сбшника его Рицко.
— Если бы знали, я бы сейчас не вам докладывался. Камер наружного наблюдения в том районе нет, но мы затребовали у полиции результаты криминологической экспертизы.
— И что она показала?
— Первое — убийца был один. Второе — убийца либо правша, либо, что более вероятно, амбидекстр. Третье — убийца обладает значительной физической силой, а так же имеет впечатляющие навыки стрельбы и рукопашного боя. Ни одна пуля не прошла мимо цели, а удары ножа наносились с почти хирургической точностью. Четвертое, самое интересное — на месте преступления было обнаружено пять стреляных гильз. Баллистическая экспертиза показала, что они, а так же извлеченные из тел жертв пули, принадлежат бронебойным патронам 7Н 31, российского производства.
— Контрабанда оружия?
— Если бы. Патроны этого типа, как и пистолет, под который они разрабатывались, не пошли в серию после Второго удара по причине экономического кризиса. По идее, их вообще не должно быть на свете.
— И каким образом несуществующее оружие и несуществующие патроны к нему попали в Токио‑3?
— Выясняем, — коротко ответил Цуруми.
— Хорошо, а что со вторым случаем?
— О, здесь все куда интереснее.
Он нажал еще несколько клавиш, и на экране высветилась скверного качества видеозапись с уличной камеры.
— Смотрите внимательно, доктор Акаги.
На экране отображалась вечерняя улица района Эдогава. В какой–то момент какой–то человек, стоявший у обочины, вдруг покачнулся как от удара, сделал два шага назад и был сбит проезжавшим грузовиком.
— И что я должна тут увидеть? — раздраженно спросила Рицко.
— Я поставлю на покадровое воспроизведение. Смотрите внимательно.
— Так.
— Видите? Все люди, несмотря на низкое качество записи, отображаются нормально. Но один, — Цуруми постучал узловатым пальцем по экрану, — выглядит будто размытым или окутанным дымкой.
Рицко почувствовала, как на ее спине начинает выступать холодный пот. Постэффект АТ-поля, уже наблюдавшийся на практике. Нарушения в работе видеоаппаратуры и компасов.
— А теперь следите за происходящим. Видите? Лица нашего клиента не разглядеть, но видно, что он и жертва разговаривают. А спустя секунду она буквально улетает прямо под колеса. Словно ее что–то толкнуло. И обратите внимание на время — ровно 20:41. Улавливаете связь?
— Источник АТ-поля — этот тип, — кивнула Рицко, указывая на мутную фигуру на экране.
Она сосредоточенно думала, безуспешно борясь с подступающей паникой. По Токио‑3 бродит неведомое существо, обладающее АТ-полем но при этом в человеческом облике. И АТ-поле какое–то странное. Красный спектр соответствовал Евам, синий — Ангелам, но что бы фиолетовый… это не лезло ни в какие ворота.
— Вы выяснили, кем были жертвы?
— В Канто — обычная мелкая шпана, в Эдогаве — глава отдела закупок из супермаркета "Азбука вкуса". Никакой связи.
— Есть соображения по поводу… личности этого убийцы?
— По записи можно судить, что его рост составляет не менее 175 сантиметров, у него темные волосы и это мужчина. Учитывая используемое им оружие, возможно он не японец.
Рицко помолчала, приводя мысли в порядок.
— Цуруми–сан, дело более чем серьезное. Я немедленно поставлю в известность Командующего Икари. Засекретьте все сведения. Пусть ваш отдел немедленно займется поисками нарушителя. Обо всех новых случаях обнаружения АТ-поля фиолетового спектра я буду сообщать вам. Усильте охрану пилотов, ими мы рисковать не можем. И еще. Если найдете кого–то подозрительного — не предпринимайте никаких мер без личного приказа Командующего. Мы не знаем, на что способен этот… это существо, но точно знаем, что убивает оно без колебаний. Не знаем, как оно себя поведет, когда поймет, что обнаружено. Так что только слежка.
— Хорошо, доктор Акаги, — кивнул начальник Второго отдела и ушел.
Рицко устало опустилась на стул и дрожащими руками засунула в рот сигарету. Это определенно была не лучшая неделя в ее жизни.
Глава 5: Глаза бога
— Эй, Ларкин! — проорал кто–то у Шута над ухом.
Он поперхнулся рисом и резко повернулся. У него за спиной стоял довольно ухмыляющийся коллега по цеху Ямада Тоширо. Проще говоря — такой же уборщик, но закрепленный за командным мостиком и прилегающими коридорами.
— Привет, Ямада.
— Слыхал новость?
— Смотря какую.
— Скоро собираются реактивировать Евангелион‑00! — с торжеством сплетника радостно объявил Ямада.
— Это оранжевый который?
— Ну! Сам в ангаре работаешь, а таких вещей не знаешь!
— Тамошние технари болтливостью не отличаются, в отличие от этих лоботрясов–компьютерщиков.
На самом деле Шут знал все уже давно, с того момента, когда Нулевого только доставили в ангар на второй день его работы в NERV. Что–то случилось с ним больше месяца назад. Во время штатного тестового запуска оранжевый гигант буквально взбесился, выплюнул из себя контактную капсулу, начал крушить все вокруг себя и остановился только когда сели внутренние батареи. Именно тогда, как выяснилось недавно, и получила травмы Рей. Но никто не знал, чем вызвано такое поведение Евангелиона. Среди научного персонала мелькали слухи про ментальную нестабильность пилота, но Шут в это не верил. С его точки зрения это больше походило на ссору дальних родственников или бунт раба против господина. Рей…
При мысли об Ангелочке, как окрестил ее про себя Шут, у него в животе свернулся холодный ком. Надо просто подойти к ней и поговорить. Вежливо задать всего лишь несколько вопросов, выслушать ответы. И на протяжении нескольких минут смотреть в эти красные глаза.
"Я не трус, но я боюсь. Очень боюсь".
Скрипнув зубами, Шут затолкал контейнер из–под обеда в личный шкафчик и поплелся обратно в ангар. Пока его наполеоновские планы не сдвинулись ни на метр. Синдзи в NERV появлялся только на вечерних тренировках, и с ним удавалось в лучшем случае перекинуться дежурным приветствием. Случая прикончить Командующего без ведома Ангелочка тоже пока не представлялось. Даже самые легкодоступные объекты работы — Евангелионы — словно в насмешку над всеми усилиями Шута, упорно хранили молчание во всех диапазонах, хотя их постоянное общество стало куда более терпимым.
— Добрый день, Сегоки–сан, — поздоровался он еле слышным шепотом, входя в ангар. — Добрый день, Зерогоки–сан.
Гиганты, даром что по происхождению вежливые японцы, снова не ответили. Шут вздохнул и включил электрополомойку. До конца смены — пять с половиной часов. Очень скучные пять с половиной часов, наполненные грубыми голосами техников, тихим плеском охлаждающего раствора в бассейне и мерным жужжанием рабочего инструмента. Наверное, после работы надо будет зайти в супермаркет, пополнить запасы. И в книжный магазин, взять почитать чего–нибудь не слишком грузящего мозги. Давно хотелось взяться за Лавкрафта, даром что Арлекин отговаривал. И обязательно посидеть в парке, подальше от людских сборищ, где свет душ блекнет, а мысленные голоса затихают. Шут тряхнул головой. Надо же, он начинает думать совсем как человек. А всего–то времени прошло.
Автоматические двери с шипением растворились и в обитель Евангелионов вошел не кто иной, как затянутый в контактный комбинезон Икари Синдзи собственной персоной. Вид у него был немного менее унылый, чем обычно. Шут приветственно махнул ему рукой.
— Привет, Синдзи.
— Добрый день, Алекс.
— Чего новенького?
— Да ничего, в общем.
— А школа? На занятия успеваешь ходить в перерывах между спасениями мира?
— Але–е–е-кс.
— Да шучу я. Кстати, как поживает дуэт кретинов? Их совесть хоть немного мучает?
— Ты про Тодзи и Кенске?
— Я не знал, как их зовут.
— Тодзи в прошлый понедельник, когда я первый раз пришел в школу после битвы с Ангелом, потребовал, что бы я его ударил.
— Надеюсь, ты оставил от него что–нибудь для похорон?
— Нет, я не стал его бить.
— Блин, такой шанс был…
— Я сказал ему, что он останется мне должен. Так будет интереснее.
— И правда.
— А Кенске вторую неделю в трауре.
— Это еще почему? Погибших ведь не было.
— Не в этом дело. У него отобрали видеокамеру и фотоаппарат.
— И всего–то?
— В фотоаппарате была пленка с кадрами девчонок в раздевалке.
— У–у–у, ясно. Ну, тут бы и я с горя запил.
Шут добрался до межуровневого лестничного пролета, выключил поломойку, и взялся за швабру.
— Тут слухи ходят, скоро будет реактивация Нулевого, — как бы невзначай оборонил он.
— Ага, — помрачнел лицом Синдзи.
— Что не так?
— Это из–за Аянами. Ей ведь опять придется лезть в Еву.
— Боишься, что опять взбесится?
— Ну… эээ… наверное.
Шут бросил взгляд на неподвижного Нулевого, воплощавшего собой образец спокойствия.
— Думаю, на этот раз все будет нормально.
— Надеюсь, — протянул Синдзи.
Разговор снова зашел в тупик. Пилот нервно поглядывал на морду Ноль — Первого, Шут лихорадочно выискивал тему для беседы.
— Кстати, а какие у Пилотов условия работы?
— Что?
— Что слышал. Жалование, надбавки за вредность и опасность, льготы, удвоение стажа?
— Я ничего про это не слышал…
Шут согнулся от беззвучного хохота.
— То есть, Пилоты работают за миску риса и койко–место в служебной квартире? Не думал обратиться в комитет по правам ребенка?
— Я об этом как–то не задумывался.
— Синдзи! — разнесся по ангару голос Белобрысой Стервы, доктора Акаги Рицко. — Хватит болтать и полезай в капсулу.
— А, ясно. До свидания, Алекс.
— Пока, Синдзи.
Шут продолжил возить шваброй по ступенькам, постепенно спускаясь ниже и непрерывно хихикая. Ай да Командующий, ай да сукин сын! Вот уж точно — экономия на всем чем можно! Интересно, а много ли народу в NERV работает за деньги, а не во имя Великого Блага, Великого Добра и Мира во всем Мире? Секта, блин.