-Это не значит, что с её телом можно обращаться как со сломанной игрушкой.
-И что ты предлагаешь?
-Можно было похоронить её на месте, просто раздвинув под ней землю.
-И испортить и так паршивую дорогу? – развёл руками собеседник чародея.
-Вам дорога важнее человека?
-Нет, не важнее, но она мертва, Фахриз. Её уже всё равно.
-Но нам-то не должно быть, - покачал головой чародей.
Инквизитор глубоко вздохнул.
-Нам и не всё равно, Фахриз. Только не всё равно на живых.
-И им тоже? – чародей кивнул на собравшихся вместе администраторов, которые весело переговаривались и обсуждали, кто в какой телеге поедет.
-Им тоже.
-Поэтому Марик запинал её тело в яму?
-Ты предлагаешь, чтобы он нёс его на руках?
-Ты бы стал её запинывать в яму?
-Нет, не стал бы.
-Вот видишь!
-Но только потому, что мне жалко мои ботинки, - честно добавил Махрин.
Фахриз покачал головой.
-Какая мерзость.
-Мерзость? Я просто не даю волю эмоциям. Со временем учишься этому. Можно сказать, что это неизбежность в нашем деле.
-С этого всё начинается – сначала безразличие и холод к мёртвым, потом к живым.
Махрин медленно подошел к лошади чародея и облокотился на неё. Хорошо обученное животное смирно стояло. Он поднял голову и посмотрел в глаза Фахризу.
-Этот мир жесток, груб и полон несправедливостей. Чем больше мы видим коварства, жадности, жестокости и похоти, чем чаще видим страдания других, видим смерти других…И чем чаще сами являемся их причиной…- Махрин на секунду замер, подбирая правильные слова. – Тем холоднее становятся наши сердца, тем рациональнее мы поступаем, тем слабее колеблется свет у нас внутри. И знаешь, что происходит потом?
-Что же?
-Мы меньше ошибаемся, Фахриз. Мы не щадим тех, кто не заслуживает пощады, мы не жалеем тех, кто не заслуживает жалости, мы очищаем мир от тех, кто готов кинуть его в пучину огня, ради собственной выгоды, - голос инквизитора медленно начинал повышаться.
-Ты правда считаешь это благом? – явзительно спросил чародей.
-Да! Да, я считаю это благом! Как ты можешь покарать насильника, если боишься причинить боль? Как ты можешь казнить убийцу, если от мысли о казни у тебя дрожат руки? Как ты можешь рассчитывать на справедливость, если твоим судьёй будет руководить жалость, симпатия или гнев? Справедливость может вершить лишь тот, у кого чистый, холодный и праведный рассудок! – голос Махрина стал ещё громче.
-И теряете то, что делает вам людьми! Теряете то, что отличает вас от убийц, от воров и насильников: сострадание к людям, заботу о людях, любовь к людям, и тем самым ведёте мир к безразличию и жестокости, сами ломая и уничтожая в себе то, что и отличает хорошего человека от плохого. Вы оправдываете это необходимостью, рациональностью и даже неизбежностью, но с каждым таким действием лишь теряете человечность! Совершая зло, нельзя добиться добра! Не для всего мира! - Фахриз тоже повысил голос.
-Мы теряем человечность?! Творим зло?! А как много ты видел этот мир за пределами своего замка, Фахриз? За этими большими и крепкими стенами? За целой армией администраторов и инквизиторов, что защищают ваш покой? – Махрин начал распаляться, его глаза горели верой в свою праведность, а речь становилась жесткой и уже откровенно громкой. Настолько громкой, что её могли услышать и администраторы, которые быстро замолчали и теперь с интересом прислушивались к их диалогу. – Ты даже представить себе не можешь, что видели они, что видел я! А я видел такое, что приходило бы к тебе в кошмарах до конца твоих дней! И я бы отдал бы всё, чтобы нашей главной проблемой был бы какой-нибудь очередной маг-самоучка, который по неосторожности спалил всю свою семью! Я видел полностью выжженные деревни, которые спалил со всеми мужчинами, женщинами и детьми, какой-то очередной или забитый, или наоборот высокомерный, или просто жестокий маг просто чтобы повеселиться. Я видел, как десятки людей резали на лоскуты, просто ради выполнения какого-то тёмного ритуала. И я видел последствия этих ритуалов – когда ублюдки призывали какого-нибудь демона, и тот разрывал люди пополам, в том числе и тех, кто призвал его! Как много ты видел разорванных на части людей, Фахриз?! Как много ты видел убитых детей, боевой чародей?! Как много ты видел их сожжённых и изуродованных тел, Забуат Альнари?!
-Какое отношение это имеет к тому, что я сказал?!
-Ты сказал, что мы косвенно вредим этому миру, а я тебя спрашиваю – видел ли ты вообще этот мир?
-Когда я умру, ты будешь так же пинать моё тело в могилу?
-ПРОСНИСЬ, ФАХРИЗ! Она убила больше двух десятков человек! И хотела убить нас с тобой! Мы не сделали ей ничего плохого! Но это не помешало ей без колебаний потратить все свои силы, чтобы убить нас! – Махрин знал, что главной причиной атаки чародейки, был, объяснимый для него лишь тяжестью совершенных преступлений, безумный страх последней, но озвучивать это сейчас было бы лишним, так как не меняло главного – она пыталась их убить обоих. Голос Махрина начал становиться мягче, – а сколько она убила ещё по пути сюда, а? Сколько деревень сожгла, сколько людей запытала? Ты же знаешь не хуже меня – чародеи не путешествуют без представителей церкви.
Чародей тяжело вздохнул.
-Для меня это всё очень ново, - спокойно, почти извиняющимся тоном, произнес Фахриз.
-Я знаю, - мягко произнес инквизитор и похлопал чародея по ноге, - поэтому я тебе это всё и говорю.
Поняв, что представление окончено, администраторы принялись расходиться по телегам, а Марик получил небольшой, но ощутимый тычок под ребра за своё поведение.
-Спасибо, - тихо произнес Фахриз.
-Без проблем, - улыбнулся Махрин и добавил, - и, Фахриз?
-А?
-Я обещаю, что, если ты умрешь, я не буду пинать твоё тело в могилу!
Чародей немного хихикнул:
-Спасибо! А обещаю, что не буду пинать твоё тело!
Инквизитор немного поклонился в знак благодарности:
-Не хочешь поехать в телеге? Сможешь получше отдохнуть.
-Нет. Хочется побыть одному.
-Как скажешь, - Махрин по-дружески снова похлопал Фахриза по ноге, после чего запрыгнул на свою лошадь. И с легкой хитрецой в голосе произнес, – ну что, мы заслужили немного отдыха, а?
Чародей грустно ему улыбнулся.
……………………………………………..
Чем ближе Анеро подходил к воротам, тем темнее становилось. Облака стремительна набегали, закрывая собой звезды и Луну. К моменту, когда он подошёл к воротам и уже был готов позвать хозяев, уже почти совсем стемнело. Но всё же света хватило, чтобы он мог заметить, что ворота, к его несказанному удивлению, были слегка приоткрыты. Оглядевшись вокруг, Анеро молча и медленно просунул голову в щель, чтобы осмотреться.
За воротами находился просторный двор, в центре которого высилось, замеченное им издалека, большое здание постоялого двора. Справа от ворот находились стойла, а если посмотреть чуть дальше виднелось здание сеновала. Из-под ставней главного здания выглядывали лучики света – кто-то не спал.
Пошёл дождь.
Быстро прикинув всё варианты, Анеро медленным и тихим шагом покрался в сторону сеновала. Он хотел тихо и спокойно переночевать, и очень, очень не хотел лишних вопросов. С хозяевами он объяснится утром. По крайней мере – постарается.
Пока он добрался до здания, он весь успел промокнуть. Анеро тихо открыл дверь и проскользнул внутрь. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Быстро оглядевшись, он увидел лестницу, ведущую на второй этаж сеновала. На котором тоже было несколько стогов сена. Немного подумав, он пришёл к выводу, что если, где ему и стоит прилечь, то лучше на втором этаже. Так, как ему казалось, было меньше шансов, что его вторжение обнаружат.
Не теряя ни минуты, он быстро забрался по лестнице, и выбрав стог сена, из которого открывался отличный обзор на ворота на сеновал, плюхнулся в него. Он зарылся поглубже, чтобы ни одна из частей его тела не выглядывала снаружи, и начал медленно погружаться в сон, убаюкиваемый шумом дождя снаружи и теплом стога.
………………………………………………………
Телеги церковников споро катили по извилистой дороге, а перед ними скакали на конях трое всадников. До постоялого двора ехать было совсем недалеко, но валивший с неба стеной ливень уменьшал их скорость. Вокруг ведущих лошадей кружили небольшие яркие огоньки, которые освещали путникам дорогу.
Когда церковники только отъезжали, они для освещения использовали обычные факелы, но после того как начался ливень, им пришлось остановиться и наложить огоньки на своих лошадей. Отловленных лошадей они специально никакой магией не окружали, так как обычную, не обученную лошадь, летающий рядом с мордой огненный сгусток только бы смертельно напугал и заставил биться в панике. А вот специально обученные церковные лошади стойко переносили все магические фокусы.
Не смотря на довольную простоту наложения освещающих огоньков, не обошлось без заметного ворчания – коллеги Тафир недавно похоронили больше сорока тел, и свободных сил у них самих осталось не так много.
Тем не менее, несмотря на это, выбора у них особого не было – из-за набежавших облаков и сильного ливня, была почти кромешная тьма. А значит гнать по дороге было крайне опасно.
Пусть лес и защищал от ветра, это не мешало дождю нещадно лупить спешащих путников. Их одежда вымокла насквозь. Неприятнее всего было тем, кто решился ехать в телеге, рассчитывая, что сможет там отдохнуть. Телеги мгновенно намокли, а во внутренней части начала постепенно скапливаться вода, что вынудило церковников в телегах сидеть полуприсядь. Так как в противном случае им бы пришлось сидеть на несколько сантиметров в воде. Единственные кто не излучал недовольства – почётные братья, что неподвижными и безмолвными металлическими статуями стояли на полу телег.
Скакавший на коне Фахриз, то и дело оборачивался и с нескрываемым ехидством поглядывал на церковников, страдающих в телегах. Ему сейчас было мерзко и плохо, и его радовало, что хотя бы им хуже, чем ему. Всадники незаметно для них самих выехали из леса, и к ливню добавился пронизывающий ветер.