Путник спокойно сидел на коне, внимательно следя за движениями бандитов, а вожаку казалось, что сейчас перед ним стоит ответ. Ответ на все его проблемы, все его беды, все его мечты. Разобравшись с этим всадником, он обеспечит не только своё будущее, но и изменит судьбу своего рода. Он переглянулся со своими подельниками, на их лицах также промелькнули ухмылки: они думали о том же, о чём и он. Что же, как настоящих крестьян, что-что, а смерть и кровь их точно не пугают.
Вожак отвёл руку за спину и движением, которое могло остаться незаметным только для него самого и его дружков, подал знак лучнику, что прятался в лесу. Спустя пару секунд, после того как до медленного крестьянского мозга дошёл сигнал, в сторону всадника была выпущена стрела.
Это была ошибка.
Путник, сидя на коне, пусть и не легко, но смог уклониться от выстрела. В основном благодаря тому, что, заметив жест бандита, уже знал, чего ждать, и знал направление, откуда, скорее всего, прилетит стрела, и не ошибся.
“Стрела прилетала оттуда же, откуда и в первый раз, значит лучник у них скорее всего только один, а значит их всего пятеро” – подумал он.
А раз он один и только что промазал, у всадника есть несколько свободных секунд до следующей стрелы.
Бандиты тем временем продолжали медленно, с оружием наготове приближаться к нему. Как им казалось, поскольку у них есть лучник, то торопить события нужно именно путнику, а не им.
Ещё одна ошибка…
Рука всадника потянулась не к сабле на левом боку, а к правому боку, на котором висела простая на вид рукоять.
Только рукоять, без лезвия, навершия или гарды. На ней самой не было ни гравировки, ни узоров – простой кусок тёмного металла, который, казалось, просто отлили в форму, планируя что-то из него потом выковать, но совершенно об этом забыли, после чего отдали какому-то несчастному дурачку.
Любой уважающий себя кузнец бы рассмеялся от души, если бы ему сказали, что это часть какого-то оружия, не то, что само оружие. Ни один, даже недавно взявший в руки молот, подмастерье, не сделал бы что-то столь примитивное и безвкусное.
Ухмылки на лицах бандитов стали ещё шире. Если этот дурак надеется их испугать простой рукоятью, прирезать его будет ещё проще!
- Ну что же! Попробуем! – прошептал путник на родном языке.
Со стороны крестьян, к этому времени окруживших его, всадник казался сумасшедшим придурком.
Внезапно он отвёл руку с рукоятью в сторону и прокричал что-то на незнакомом для них языке.
Из рукояти меча, где должно было начинаться лезвие, хлынул мощный поток пламени, который спустя секунду стабилизировался, приняв вид лезвия длинного меча, по всей длине которого текли потоки пламени. Языки огня словно лизали основное лезвие, создавая завихрения вокруг клинка.
Четвёрка крестьян остановилась, как вкопанная. Они никогда не видели ничего подобного, вид огненного меча заставил их задрожать от страха. Они отступили на пару шагов, зачарованно глядя за тем, как переливаются языки пламени в клинке.
Из леса в сторону всадника полетела стрела, лучник успел натянуть тетиву и выстрелить ещё раз.
В этот раз всадник даже не пытался уклониться от стрелы, просто подставив под него огненное лезвие. Стрела, соприкоснувшись с лезвием, мгновенно испарилась: древко, оперение и даже металлический наконечник мгновенно испарились, едва соприкоснувшись с заточённым в лезвии пламени.
Бандиты в шоке отступили ещё на пару шагов. Каждый хотел мгновенно развернуться и бежать, но боялся сделать это первым и получить удар огненным мечом в спину.
А всадник тем временем указал мечом на вожака бандитов и лезвие начало удлиняться – всё дальше и дальше, пока, наконец, не оказалось в нескольких сантиметрах от лица вожака, от чего тот шумно сглотнул и замер, словно парализованный.
Огненное лезвие негромко потрескивало рядом с его лицом, меняя свою форму по воле хозяина – пламя, что текло вдоль лезвия погрузилось в него, вместе с языками, словно образуя гладкую поверхность, созданную из чистого огня. У вожака крестьян была прекрасная возможность разглядеть его получше: получившееся пламя было жёстко ограничено, идеально повторяя форму обычного клинка из металла – ни лишних всполохов, ни поднимающихся от лезвия языков. Словно неизвестный кузнец, смог огранить сам огонь, придать ему чёткую форму, словно перед ним лежало не пламя, а кусок металла. Это дополнительно подтверждало то, что несмотря на близость огня, вожак совсем не чувствовал жара, исходящего от клинка. Видимо, он весь оставался в нём.
Путник шумно вздохнул. У него слишком хорошее настроение и он не собирается убивать этих доходяг. Он подозревал, что оружие, которое дал ему господин для этого задания, должно быть непростым, но такое…Испарять металл на лету…От мысли, как этим мечом он отсечёт парочку эльфийских голов, кровь в его жилах забурлила: вот оно настоящее удовольствие: убивать равного тебе врага, а не эту крестьянскую шелупонь.
- Вы уходить! – громко сказал всадник, чтобы все бандиты-неудачники его услышали. Хотя, учитывая обстоятельства, то, что он их отпускает живыми и невредимыми, делает их очень даже везучими!
Бандиты вокруг него, начали спешно кивать головами, и даже лучник, затаившийся в лесу, не думал опять пытаться выстрелить. Всё, чего они сейчас хотели, убраться от этого страшного человека и его меча.
- Хорошо! – довольно сказал путник и с усмешкой посмотрел на вожака этой шайки. Было бы совсем неправильно отпускать их просто так, не так ли? Особенно после того, как они отвергли его щедрое предложение. Небольшое напоминание об этом случае пойдёт им на пользу. В следующий раз дважды подумают, а стоит ли того бандитское ремесло.
Он немного повёл рукой. Хоть сам клинок и не весил ничего, рукоять по-прежнему обладала весом, а учитывая длину лезвия, путнику нужно было быть особенно аккуратным, чтобы не отсечь крестьянину половину лица.
Его прощальный подарок будет небольшим, всего лишь небольшой порез на лице. Порез, который мгновенно запечётся в ожог и останется на всю жизнь, постоянно напоминая о произошедшем. Малая цена за сохранение жизни.
Рука опытного бойца не дрогнула и лезвие аккуратно полоснуло бандита по щеке, испаряя мясо на пути, но к удивлению всадника, лезвие не прижгло царапину и из неё пошла кровь.
- Урока не…- начал было недовольно бурчать всадник, когда…
Вожак закричал от дикой боли, чем до смерти напугал своих подельников, после чего повалился на землю и забился в конвульсиях, не прекращая кричать.
У всадника появилось удивлённое и непонимающее выражение лица, словно говорящее: “Что за херня происходит?”. Лица же остальных головорезов перекосило от ужаса и они, быстро переглянувшись драпанули в лес, не обращая внимания на возможный удар в спину. Каждый надеялся, что мимо него пронесёт.
Но сидящему на коне путнику не было до них никакого дела. Его больше интересовал корчащийся сейчас перед ним на земле человек, которому, судя по всему, было очень больно. Невыносимо больно. Усилием воли всадник погасил своё оружие и, повесив рукоять обратно на пояс, спрыгнул с коня.
Он вытащил саблю из ножен и медленно, аккуратно переставляя ноги и осматриваясь вокруг, шёл к корчащемуся мужчине. Кто знает, может это всё хитроумная ловушка этих недалёких бандитов? Путник в этом искренне сомневался, но рисковать жизнью был не готов.
Он встал рядом с вожаком этих крестьян и с интересом на него смотрел. Тот извивался на земле, а его изо рта медленно начала течь пена. Русые волосы мужчины стремительно седели.
- Забавно, мне было настолько наплевать на вас всех, что я даже не обратил внимание, на цвет твоих волос, - ухмыльнулся всадник.
Серые глаза вожака, лежащего не земле, бешено вращались в своих орбитах, словно он видел что-то прямо сейчас, а лицо искажала гримаса агонии.
- Сдаётся мне – ты это не переживёшь, - задумчиво произнёс путник.
………………………………………..
Как только огненное лезвие коснулось его щеки, крестьянин испытал дикую боль, которая стремительно распространялась по всему его телу, усиливаясь и преображаясь так, что очень быстро ему начало казаться, что он горит. Горит изнутри. Горит разом всем телом. Он закричал от боли.
Разом лишившийся всех сил вожак бандитов упал на землю и его мышцы начали неконтролируемо сокращаться, вызывая спазмы и лишь усиливая и без того адскую боль. Отчаянно корчась на земле, он сейчас мечтал только об одном – избавиться от этой боли, но они лишь усиливалась и усиливалась, разрушая его сознание. Про себя он уже умолял дать ему можно быстрее умереть, или потерять сознание, но вместо этого, картина перед его глазами начала меняться…
Перед ним мелькала вся его жизнь: вот он первый раз встал на ноги и его мать гордо улыбается ему и хвалит, вот первая оплеуха, полученная от отца, его первая любовь и их свадьба, рождение его первенца, смерть отца и брата, вот он решается вместе с друзьями пойти грабить на тракт. Всё воспоминания возникли перед ним разом и вместе, а потом они начали гореть. Всё, что он видел было в огне, каждый момент его жизни горел, каждая картина, каждое ощущение, всё сменилось болью и пламенем.
Он поднимается с пола, его мать тянет к нему горящие руки, а в отражении её глаз, он горит сам. Объятый пламенем отец даёт ему затрещину, пока у него сгорают волосы. Его первая любовь стоит на горящей земле, а на ней горит её платье. Его первенец в люльке-качалке объятой огнём. Объятое огнём кладбище, на котором похоронили его брата с отцом, где горят даже камни, и горящие люди стоят на нём, провожая их в последний путь, пока у них самих тела разваливаются под натиском пламени. Его друзья, чьи лица прогорели до костей. Каждый момент его жизни горел, превращаясь в пепел и исчезал, оставляя после себя боль и пустоту.
Если бы крестьянин мог, он бы впился ногтями себе в лицо от чувства ужаса и безысходности, но конечности не слушались его. Он пытался кричать, но и рот больше его не слушался. Человек лежал неподвижно, медленно умирая в агонии.