Рэн самодовольно смотрел на крошечную темноволосую женщину, скорчившуюся на полу. Двое солдат подхватили ее под руки и вздернули на ноги.
«Что ты о себе возомнила, раз пыталась помешать сверхсекретной исследовательской миссии? Ты действительно думала, что у тебя получится?»
Рэн чувствовал себя настолько взбешенным, что был признателен за присутствие солдат. Это вынуждало его сохранять профессионализм. Когда Колл потрясла головой, начиная приходить в себя, он прорычал:
– Кажется, тебе предстоит осознать, что это был неблагоразумный поступок! – он обратился к одному из солдат: – Где ее приятели?
– Насколько нам известно, они все в отдельных каютах, сэр…
– Включить тревогу, – приказал Рэн. – Я хочу, чтобы их всех задержали – немедленно!
В своей тени Рипли подтянула колени к груди, крепко обхватила себя руками и уставилась в темноту, стараясь не позволить словам молодой женщины себя задеть.
Она устала, так устала… но не решалась заснуть.
«Я не хочу спать, – раздался в ее сознании тонкий голос. – Мне снятся страшные сны».
Кто это сказал? Рипли не помнила, но воспоминание пронзило ее как нож.
Она не могла спать… ей казалось, что они могут коснуться ее во сне. В это время разум незащищен, и они поднимаются на поверхность. Все монстры – настоящие монстры. Они движутся, дышат, злятся. Видят сны, планируют, ждут…
Рипли содрогнулась.
Они составляли идеальный организм с единственной истинной функцией. А эта женщина, эта маленькая юная женщина, она не могла понять…
«Его структурное совершенство может сравниться лишь с его агрессивностью».
Рипли не помнила, кто сказал ей это, и когда, но слова остались в памяти все равно. Они наполняли ее невероятной горечью. А мысли о рвении этой юной идеалистки, ее целеустремленность угнетали еще больше. Потому что в ее глазах Рипли видела легчайшую тень того, чем она была. Во что ее превратили судьба и худшая удача во вселенной.
«И чем сделала меня судьба на этот раз?» – безучастно задалась она вопросом.
Эллен Рипли, как настаивало ее хаотическое сознание, или предательница, подменыш такой же карикатурный, как… как…
«Сам я предпочитаю термин “искусственный человек”».
Рипли моргнула, глядя на быстро заживающую отметину на ладони – все, что осталось от ножа той женщины.
В спокойствии этого момента ее глаза закрылись, тело обмякло, и Рипли, не заметив этого, погрузилась в сон. И оно было там, ждало… внутри, за глазами…
Тяга к влажному теплу яслей, сила и поддержка себе подобных. В одиночестве она страдала от изоляции собственной личности. Только во сне она могла объединиться с ними, возрадоваться. Пришло время строить ясли. Время соединиться с другими воинами и служить королеве. Вот для чего она жила.
Воин хлестнула хвостом, передавая все, что думала, планировала и чувствовала, королеве. И королева послала воину в ответ любовь и одобрение. Вскоре это случится. Королева об этом позаботится, а воин – воплотит в жизнь. И эта человеческая оболочка, эта Рипли, станет матерью для них всех. Первая матка. Первый воин. И она проживет достаточно долго, чтобы увидеть это все, чтобы разделить с ними славу. Королева об этом позаботится, потому что Рипли – ключевое звено улья. Воспитатель яслей. Основа Новорожденного.
Рипли беспомощно крутилась во сне, издавая слабые звуки протеста и боли. Королева разделила с ней сны – и одобрила.
7
Кристи уже готов был заявить Джонеру, что устал и от этого кошмарного самогона, и от этой компании, а потому собирается отправиться спать, как дверь внезапно распахнулась. В комнату ворвались четверо солдат. Кристи с Джонером вскочили, но, прежде чем они успели что-нибудь предпринять, на них уставились дула заряженных винтовок. Солдаты явно готовы были открыть огонь. Члены команды «Бетти» быстро переглянулись. Джонер инстинктивно крепче сжал термос.
– В чем дело? – поинтересовался Кристи, стараясь не совершать резких движений. Он опустил руки, развел их в стороны. Ему совершенно не хотелось, чтобы его не так поняли.
– Сэр, – ответил один из солдат с неуместной вежливостью, – идемте с нами. Немедленно.
«Кажется, придется», – подумал Кристи и коротко кивнул Джонеру.
– Немедленно, – повторил солдат. – Сэр.
Кристи взглянул на него внимательнее. На шлеме было написано имя: Ди’Стефано.
– Да не вопрос. Мы идем. Никакого сопротивления, верно, Джонер? – Кристи нарочито осторожно завел руки за спину и сцепил их.
– Это ты верно сказал, – глухо пробурчал Джонер.
Их привели в кают-компанию, где горели все светильники. Вскоре еще несколько солдат втолкнули в двери Элджина с Хиллард. Элджин поправлял одежду – ему явно пришлось одеваться в спешке. Он взглянул на Кристи, поймал его взгляд, и Хиллард поступила так же. Никто не заговорил.
Внезапно в комнату впихнули Колл. Она споткнулась, явно не слишком хорошо понимая, что происходит, потерла шею. Тот доктор, Рэн, заявился вместе с этой группой, и теперь злобно сверлил Колл взглядом.
«Они ее парализовали», – осознал Кристи и напрягся. Какого хрена эта девчонка затеяла? И где Врисс, дьявол его забери?
Элджин привел одежду в порядок и прямо посмотрел на Рэна.
– Какого хера тут происходит?
– Похоже, босс, нас тут надуть хотят, – четко проговорил Кристи, чтобы Элджин осознал его интонацию.
Они с Джонером пили несколько часов подряд, но им уже случалось работать под такими дозами алкоголя, которые отправили бы большинство людей в могилу. Кристи понимал, что Элджина тревожит, смогут ли они адекватно отреагировать. Он пытался не думать о том, почему не привели Врисса. Они что, держат его где-то как заложника?
Рэн оглядел комнату, а потом резко спросил:
– Где еще один? Тот, в кресле?
«Ну, если он этого не знает, значит, Врисс на свободе», – с облегчением подумал Кристи.
Джонер, который стоял рядом с ним, проворчал Ди’Стефано:
– Убери от меня гребаные руки!
Голос его звучал замедленно, невнятно. Кристи задумался о том, не слишком ли Джонер набрался, чтобы действовать.
– Доктор, – рассудительно заговорил Элджин, – объясните, что происходит.
Ответ Рэна ясности не внес:
– Вы немедленно скажете мне, на кого работаете. Если нет, мы все равно получим ответ – любыми средствами.
«Чего? – подумал Кристи. – Когда мы сюда прилетели, то работали на тебя, тупой ты хрен. А кроме этого мы работаем на себя – и больше ни на кого».
Они с Элджином обменялись многозначительными взглядами.
Неожиданно вперед с мрачным лицом вышла Колл.
– Рэн, они тут ни при чем.
«Так значит, дело в Колл? Что, черт меня подери, одна такая кроха могла сделать этой крутой военной станции?»
Хиллард бросила на Колл сердитый взгляд.
– Ни при чем именно?
Элджин примирительно вскинул руки.
– Давайте все успокоимся. Мы можем все решить. Не нужно заводиться…
Услышав кодовые слова, Кристи приготовился действовать. Он расслабил заведенные за спину руки, и в ладони из рукавов выскользнули два пистолета. Кристи осторожно обхватил знакомые, приятные рукояти своими огромными ладонями.
А Рэн продолжал свою тираду:
– Вам известно, каково наказание за террористическую деятельность?
– Террористическую? – пробормотал Джонер.
«Вот дерьмо, – встревожился Кристи. – Может, он действительно хлебнул лишнего? Если он не присоединится… или будет действовать слишком медленно… мы в глубокой жопе».
Элджин, наконец-то, начал злиться.
– В моей команде нет никаких террористов, – он обратил ярость на единственного человека, который, кажется, понимал, что происходит. – Колл, что все это значит?
Прежде, чем та успела ответить, вмешался Рэн:
– Мне наплевать, замешаны вы или нет. Вы привели диверсанта на борт военного корабля, и, как по мне, заслужили поджариться вместе с ней. Понятно?
Элджин выпрямился, глядя Рэну в глаза.
– Да, – он взглянул доктору через плечо. – Кристи?
Все это время Кристи стоял совершенно неподвижно, как статуя. Но он услышал.
Прежде чем кто-то успел отреагировать, Кристи быстрым, как удар хлыста, движением вскинул оружие и начал стрелять, разворачиваясь, как орудийная турель на линкоре. Скорость стрельбы никак не вредила точности. Один за другим солдаты получили по пуле точно в сердце. Ни один выстрел не задел членов команды «Бетти», несмотря на то что они стояли вплотную к солдатам.
Мощные заряды, выпущенные с такой близкой дистанции, отбрасывали солдат на пару шагов назад. Из пробитых тел вырывались фонтанчики крови, внутренностей и осколков костей, усеивая стены, столы, кресла и других солдат. Наконец, убитые рухнули на пол, но еще до того оставшиеся солдаты начали реагировать. Тот, что стоял рядом с Кристи, повернулся, вскидывая оружие.
Кристи не стал разворачиваться к нему. Он просто бросил руку с пистолетом в сторону и выстрелил, полагаясь только на периферийное зрение. Разрывная пуля отбросила солдата назад, и он умер, не успев даже тронуть спусковой крючок.
Другой солдат, стоявший возле выхода, взревел и бросился вперед, стреляя на ходу.
Кристи ушел с линии огня, но пули рикошетили в опасной близости от Джонера. Тот заторможенно танцевал под пулями, чудом избегая попаданий и пытаясь открутить крышку металлического термоса. И тут пуля неожиданно угодила в самое его уязвимое место – точно по контейнеру с самогоном. Раздался громкий звон, и у верха термоса появилась вмятина.
На лице Джонера отразилось искреннее изумление: пуле удалось то, что не получалось у него самого. Крышка отлетела, и спрятанный внутри револьвер упал прямо в руку Джонера. Ему едва хватило времени прицелиться в солдата – оболочка термоса так и болталась вокруг оружия. Он нажал на спусковой крючок, и металлический цилиндр взорвался – как и солдат. Мужчина с криком опрокинулся на спину и проскользил по полу точно так, как прежде – сам Джонер. С той разницей, что Джонер при этом выжил.