Элджин остановил тело солдата, подставив ногу под шлем так непринужденно, словно это был футбольный мяч.
Но тут Кристи услышал зловещий щелчок и понял, что кто-то подобрался к нему сзади.
– Прекратить! – заорал кто-то совсем рядом.
Кристи оглянулся, но успел заметить только гладкое дуло военной винтовки, направленное ему в голову.
– Бросай оружие, – приказал солдат, – или я ему башку снесу.
Все замерли. Джонер оскалился, став еще уродливее, чем когда-либо прежде. Разломанные останки термоса дымились и, должно быть, жгли ему руку.
«Бросить оружие, паренек, мне не так-то просто», – подумал Кристи.
Он медленно поднял руки над головой и разжал ладони, чтобы все увидели механизм, удерживающий пистолеты у пальцев. Кристи никогда и не думал о способе быстро бросить оружие в такой ситуации. Возможно, потому, что никогда не предполагал в такой ситуации оказаться.
Того, что мощное оружие окажется закрепленным рядом с пальцами Кристи, солдат никак не мог предполагать. Кристи заметил, как по лицу его скатилась капелька пота. Солдат дрожал от напряжения. Придется действовать очень аккуратно. Им всем нужно действовать крайне аккуратно. Одно неверное движение – и он покойник.
Кристи спокойно посмотрел вверх, оглядывая потолок, и тайком направил ствол одного револьвера в усиленный дополнительными панелями угол. Увел дуло чуть в сторону, совсем чуть-чуть, прицелился…
Кристи выстрелил. Пуля с пронзительным визгом срикошетила и ударила точно в шлем солдата. Он упал, словно подрубленное дерево. Аккуратная дырочка на верхушке шлема дымилась.
Теперь оставались один солдат и один доктор: Ди’Стефано и Рэн. Кристи улыбнулся, опустил руки и взял их на мушку.
Когда раздался первый выстрел, в наблюдательной комнате взвыли сирены и вспыхнули тревожные огни. Гэдиман с ассистенткой, Карлин Уильямсон резко обернулись к экранам, один из которых демонстрировал кают-компанию. Пока они завороженно наблюдали за происходящим, идеально отрегулированный голос Отца объявил:
– Тревога. Тревога. В кают-компании совершено вооруженное нападение на личный состав «Возничего».
Компьютер повторял это снова и снова, а Гэдиман и Карлин смотрели, как разношерстная команда «Бетти» за считаные секунды победила больше полудюжины тренированных вооруженных солдат.
Все было кончено прежде, чем Гэдиман смог взять себя в руки. Он оцепенело смотрел, как огромный чернокожий мужчина прижал револьвер к голове доктора Рэна.
– Дерьмо! – прошипел Гэдиман. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.
– Рэн!.. – выдохнула Карлин, ухватившись за рукав Гэдимана.
Но оба они понимали, что не могут сделать ровным счетом ничего – только в ужасе смотреть на разворачивающуюся сцену.
«И какого хера нам теперь делать?» – спросил себя Элджин, когда вокруг все замерло.
Кристи крепко держал доктора, прижимая ствол к его голове, чтобы обеспечить максимум сотрудничества.
«Как нам целехонькими убраться с этой баржи? Взять Рэна в заложники?»
В любую секунду сюда могли ворваться толпы мордоворотов.
Джонер, наконец-то придя в себя, решил разоружить последнего солдата. Элджин отметил, что Джонер заметил имя солдата и воспользовался им, чтобы привлечь его внимание.
– Ладно, Ди’Стефано, давай медленно и аккуратно… – с этими словами Джонер взял ружье из его рук.
Как только единственный уцелевший солдат остался без оружия, Колл двинулась к выходу, прорычав:
– А теперь я со всем этим покончу.
«Это с чем же?» – подумал Элджин. Он по-прежнему не имел представления о том, что же послужило причиной всего этого. А вот Колл – знала. Капитан крепко схватил Колл за темные коротко остриженные волосы и резко дернул назад, заставив девушку выгнуться чуть ли не дугой.
– Ты, Колл, останешься здесь! – сердито заявил Элджин.
Воин наблюдал за сменой чувств у двух человек, стоявших спиной к нему и его братьям. Один брат стоял рядом с ним, а позади, у стены клетки, сидел третий – самый мелкий из них. Второй воин нетерпеливо мерил клетку шагами, но первый стоял на месте, наблюдал, выжидал. Он, не отрываясь, смотрел на красную кнопку, оставшуюся теперь без присмотра. Люди злились, тревожились, нервничали. Краски ярко вспыхивали – то, что вызвало эти чувства, все еще длилось. Снаружи раздавались странные звуки, голоса, громкий бессмысленный шум. Вспыхивали лампы. Все это было интересно, но происходящее не могло отвлечь воина от его первичной цели.
Обязательно должен был быть способ обернуть неожиданные неприятности людей себе на пользу.
И тут пришло воспоминание. От Матери.
«Даже не представляю, кто хуже… за ними хотя бы не замечено, чтобы они убивали друг друга ради премии…»
Это было чужое воспоминание, и воин не был уверен, что полностью его понимает. Но оно несло с собой некий смысл, какое-то знание. Он задумался.
Первый воин повернулся к брату, делясь с ним сведениями. Второй принял информацию и остановился. Вдвоем они взглянули на третьего. Меньший брат понял их намерения, причины, весь новый концепт. Он даже был с ним согласен. Тем не менее, его так же обременяла собственная личность, поэтому третий воин испуганно прижался спиной к стене пещеры.
Остальные двое снова повернулись к людям, наблюдая за ними, рассматривая предохранительное устройство. Люди совершенно забыли о них, поддавшись панике. Звуки, голоса, изображения в их машине – все это отвлекало их от воинов. Люди были легко возбудимым видом, и все же умели приспосабливаться к ситуации. Это, в числе прочего, делало их такими замечательными носителями.
Действовать требовалось быстро.
Двое воинов бросились на третьего. Тот, даже понимая необходимость того, что они задумали, потерялся в своей индивидуальности и в ужасе оскалился на братьев. Это не имело значения.
Двое действовали, как один. Маленький воин кричал и визжал, а более крупные братья вцепились в него, что было сил. Мощные хвосты яростно хлестали в попытках сохранить равновесие, били в стены, в прозрачное окно. Умирающий брат завизжал громче. Он пытался бороться, но зубы воина сомкнулись на его черепе, а сильные лапы рвали конечности, хвост, тянули за голову.
Когда зубы второго воина, наконец, прогрызли твердый экзоскелет, из ран потекла кровь. Первый воин оторвал руку своего брата, и кровь брызнула фонтаном, запятнав прозрачное окно, стены, пол. Первый воин чувствовал запах растворяющихся стен прочной клетки, слышал шипящий, булькающий звук разрушения.
Умирающий брат завизжал, отдавая, пусть и неохотно, свою жизнь королеве, улью. И наконец раздался последний триумфальный крик, возвещая завершение смертельной борьбы.
Двое воинов разорвали брату грудь, вырвали спинные шипы, оторвали ноги. Они были покрыты кровью, но она не могла им повредить. А вот пол клетки булькал, шипел, таял и размягчался. Два воина продолжали рвать тело третьего, пока не разодрали его на куски.
Первый воин ощутил чувства королевы: принятие жертвы сына через горе и гордость.
За воющей над красными тревожными лампами сиреной спокойный голос Отца изменил повторяющееся сообщение о чрезвычайной ситуации на нечто новое. Чтобы сообщение дошло до Гэдимана и его помощницы, потребовалось три повтора:
– Масштабные структурные повреждения в отсеке для содержания животных номер ноль-ноль-один. Масштабные структурные повреждения в отсеке для содержания животных номер ноль-ноль-один. Повреждения достаточно велики, чтобы нарушить периметр безопасности отсека для содержания животных номер ноль-ноль-один. Масштабные структурные повреждения в отсеке для содержания животных номер…
«Клетка повреждена?..»
Гэдиман мгновенно забыл о том, что происходило в кают-компании, и резко повернулся к окошку. В уши внезапно ударили жуткие вопли из клетки, но он никак не мог разобрать, что там происходит – только лихорадочное движение теней. По окну ударил мощный хвост, и оно задрожало. А затем на стекло плеснуло какой-то жидкостью…
…и обозревательное окошко начало растворяться.
«Какого дьявола?..»
– Доктор Гэдиман! – крикнула Карлин, указывая на окошко. – Доктор!
Не тратя времени на ответ, он подбежал ближе к окну. Внутри взвихрились тени, а затем все застыло. Гэдиман видел куски того, что некогда было живым организмом. На полу вздымалась булькающая, тающая масса. Двое оставшихся чужих внезапно повернулись к нему. Они словно ухмылялись!
Гора на полу начала таять, превращаясь в липкую лужу.
В ужасе выпучив глаза, Гэдиман бросился к аварийной кнопке, вдавил ее в панель и держал, не отпуская. Взглянув в окошко, он увидел, как по клетке распространяется азот, но не услышал криков воинов. Вообще ничего. А потом азот наполнил клетку, не давая понять, что там происходит. Наконец, Гэдиман отпустил кнопку и подождал, пока туман рассеется, чтобы…
– Господи, доктор! – вскрикнула Карлин.
Воздух очистился, и Гэдиман успел увидеть, как длинный хвост исчезает в бездонной дыре.
Она проснулась от кошмара, с криком.
«Проснись. Не шевелись. У нас проблемы».
Нет, это просто воспоминание.
Она помедлила, прислушиваясь, вглядываясь в темноту. Чувствуя.
Нет, не просто воспоминание, не просто плохой сон. Что-то происходит. По-настоящему.
Гэдиман смотрел на то, как открывается дверь. Это было просто невозможно. Такого не могло произойти. Они исчезли. Ушли!
В голове билась единственная мысль: «Рэн меня убьет. Моя должность, мои исследования – все пропало».
Все еще пытаясь принять реальность, пустоту, он прошел на запретную территорию – в клетку. Гэдиман шел осторожно, аккуратно обходя пятна, которые все еще радостно пузырились. Вонь горящего пластика драла горло.
В центре помещения пола не было. Он размяк, растворился. Невозможно. Куда они могли уйти? Что они могут сделать?