– То есть последовать твоему примеру – уехать и сжечь за собой все мосты?
– А почему бы и нет?!
Теперь он снова говорил с ней резким тоном, к которому она не привыкла.
– Разожгу-ка я камин! – объявил вдруг Виржил. – Девчонки будут довольны, они это обожают.
Люк должен был вернуться домой, как и всегда по субботам, позже обычного, а Клеманс пользовалась присутствием родни, чтобы задержаться в своей парикмахерской и помочь Соне, у которой иногда было слишком много работы.
– Надеюсь, Вероника сможет приготовить обед из того, что они привезут с рынка, – объявила Филиппина. – А я пока пойду, позанимаюсь.
Она знала, что, как только двойняшки переступят порог, Виржил придет в хорошее расположение духа и начнет смеяться и развлекать их. А ей вовсе не хотелось видеть, как он восхищается девочками, хватит с нее и того, как он обхаживал утром эту Хлою Кутюрье.
Филиппина поднялась к себе в кабинет, размышляя над ситуацией. В последнее время ее отношения с Виржилом начали меняться к худшему, и она не понимала почему. Казалось бы, он должен был посмеяться вместе с ней над неуклюжим вмешательством Летиции, признаться, как ему грустно продавать шале, расспросить о ее пребывании в Париже, на худой конец, даже снова затронуть вопрос о детях, а он держался как-то отстраненно, почти неприязненно. И уж совсем ее поразило то, что он смущенно покраснел, когда она упомянула о Хлое. Виржил был не из тех, кого легко смутить. Так что же с ним происходит?
Размышляя об этом, Филиппина поневоле признала, что и она частично виновата: ее эгоистичное, упорное нежелание обрести нормальную семью в конце концов исчерпало терпение Виржила. Они мечтали о разных вещах, их пара не имела общего представления о будущем, и теперь одной любви было уже недостаточно. А ведь прежде они страстно любили друг друга, – в этом она не сомневалась. Не сомневалась… до сегодняшнего утра.
– Да забудь ты об этой девице! – буркнула она себе под нос. – Он ее больше не увидит, ему придется иметь дело с ее братом, она ведь даже не риелтор.
Увы, Виржил был человеком целеустремленным: если ему захочется еще раз встретиться с Хлоей, он сделает все, чтобы осуществить свое желание. Хотя представить его в роли соблазнителя было нелегко. Он вовсе не соблазнял Филиппину в начале их отношений, а, скорее, позволил ей соблазнить себя. А когда он принял решение покинуть Париж, то сделал бы это даже в том случае, если бы она не последовала за ним. Просто уехал бы без нее, и все.
И Филиппина, как обычно в тех случаях, когда ей нужно было успокоиться, зашла в ванную и долго рассматривала себя в зеркале – анфас и в профиль, издали и вблизи. Да, она красива, безупречно красива, в полном расцвете своих тридцати лет. Сегодня днем нужно будет предложить Виржилу романтическую прогулку. Они достанут из подвала беговые лыжи и отправятся куда глаза глядят. Затеют игру в снежки, помчатся по целине, между елями, будут хохотать, как ненормальные, плюхнувшись в снег, раскинув руки. Надо пользоваться этой свободой, пока шале не продано. Конечно, она считала этот дом удобным и очень ценила его уединенное расположение, но при этом охотно поехала бы с Виржилом и в другие места. Она прекрасно умела приспосабливаться к любым обстоятельствам, лишь бы с ней были ее материалы и книги. И, вдобавок, не так уж плохо пожить одним, без соседей. Жизнь рядом с двумя прелестными девчушками была для Виржила постоянным напоминанием о собственной бездетности. Так что если они разъедутся, то, конечно, будут общаться с Люком и Клеманс, но уже не разделяя с ними повседневную жизнь.
Филиппина бросила на себя последний взгляд в зеркало и, успокоившись, вышла из ванной.
Тем временем Виржил внизу развел огонь в камине; как он и ожидал, двойняшки, вернувшись с рынка, тут же подсели к нему, восхищенно глядя на яркие языки пламени.
– Ты можешь быть спокоен – со мной девчонкам ничего не грозит! – сказал вполголоса Кристоф.
Он уже обсуждал с Виржилом, как можно противостоять Этьену.
– Ты меня знаешь, со мной шутки плохи. Если этот тип встанет у меня на пути, ему мало не покажется!
Кристоф, даром что пенсионер, сохранил боевой дух и прямоту, которые Виржил всегда ценил в нем.
– Я очень полюбил свою невестку, – продолжал старик. – Честно тебе скажу, Люку с ней сильно повезло, мы с Вероникой прямо не нарадуемся. Такая мягкая, улыбчивая, да при этом храбрая, а главное – прекрасная мать. Понять не могу, как это можно – причинить зло такой женщине! Особенно спустя десять лет… Неужто он не понял, что ему уже ничего не светит, этот это придурок?! – И он взглянул на внучек, которые весело щебетали у камина, не обращая внимания на взрослых. – Клеманс не повезло в начале жизни: и детство у нее было тяжелое, и первый брак неудачный. Так что сейчас она имеет право на покой. А вот Люк прямо сам не свой. Послушал бы ты, как он говорил со мной по телефону! Если бы Вероника меня не удержала, я бы сел в машину и помчался к вам в тот же день. Но мы все же уладили свои дела, собрались, как следует, и теперь можем прожить здесь столько, сколько вам понадобится. Если это, конечно, не помешает ни тебе, ни твоей Филиппине!
– Ничуть не помешаете. Мы всегда вам рады, где бы это ни было.
– Ах да… Люк мне что-то говорил… Вы на самом деле хотите продать шале?..
– Да, это общее решение.
– Эх, жалость какая! Сколько вы оба трудов, да и денег, в него вбухали, в этот дом, аж подумать больно!
– Да и ты нам здорово помог. Я же помню, как мы тут красили по выходным, с утра до ночи.
– Ну, поначалу-то вы с Люком не красили, а мазюкали, горе-маляры.
И оба засмеялись; к их смеху присоединилась и Вероника, которая слушала мужчин, одновременно чистя овощи у кухонной стойки.
– Да, нам всем здесь много хорошего выпало, – весело сказала она.
Однако ее муж вдруг посерьезнел и фамильярно хлопнул Виржила по плечу.
– Слушай, лекарь, а может, вам не стоит удирать отсюда? То-то он обрадуется – этот тип, который решил испортить вам жизнь! Да и кто гарантирует, что он не разыщет Клеманс в любом другом месте?
– Ну, по крайней мере, ей не придется ездить одной в темноте, по обледенелому шоссе. Именно там она особенно беззащитна. А в городе этот негодяй, может, и не посмеет на нее напасть.
– Не могу не согласиться, – вмешалась Вероника. – Послушать тебя, так он просто сумасшедший.
– Господи, а если бы ты не успел вовремя, когда он загнал ее в ловушку?! – взорвался Кристоф. – Ну-ка, признайся, тебе не хотелось как следует врезать ему по морде?
– Хотелось. Но это только усложнило бы ситуацию.
Кристоф пристально взглянул на него и широко улыбнулся.
– Ты всегда был хорошим парнем! А я всегда гордился тем, что ты лучший друг моего сына. И меня, честно говоря, очень огорчает, что вы решили разъехаться.
Виржил с огорченным лицом отошел от перегородки, на которую опирался в течение всего разговора. Беседа с Кристофом не заставила его забыть о визите Хлои. Он до сих пор поражался тому впечатлению, которое произвела на него эта молодая женщина. Показывая ей шале, он чувствовал себя совершенно другим человеком – веселым, покладистым, восторженным. А когда она уехала, испытал ощущение пустоты. С ума сойти! Неужели это любовь с первого взгляда? Нет, в такое трудно даже поверить. И все-таки… все-таки с ним творилось что-то невообразимое.
– А ты поедешь с нами на лыжах после обеда? – спросила Эмили, подбежав к окну, где стоял Виржил, и дернув его за свитер.
– Да, пожалуйста, поехали с нами на лыжах! – повторила Жюли.
Виржил не мог отказать девочкам, только, немного поторговавшись, уговорил их совершить прогулку не на лыжах, а на снегоступах, через еловый лесок, росший на пологом склоне позади шале. Воспоминание о том январском лыжном походе, который чуть не закончился скверно, не позволило ему идти с девочками на лыжах одному.
– Лыжи будут завтра, когда папа с нами пойдет. А сегодня – снегоступы или санки!
Филиппина, которая в этот момент спускалась по лестнице, остановилась на последней ступеньке. При виде ее недовольного, хмурого лица Виржила охватило раздражение. Когда они встретились взглядами, она отвернулась.
– Я вижу, ты уже составил свою послеобеденную программу? – едко спросила она.
– Да! – хором закричали девочки.
– Если хочешь, присоединяйся к нам, – предложил Виржил, не слишком настойчиво.
Филиппина подошла к окну и сделала вид, будто рассматривает небо, потом отрицательно покачала головой.
– Нет, спасибо. Я думаю, скоро пойдет снег… как, впрочем, и каждый день!
Виржил с трудом удержался от резкого ответа. Он понимал, что Филиппина не виновата в его странном расположении духа, но она рисковала стать его первой жертвой. Сейчас, в эту минуту, он, как никогда ясно, видел все, что их разделяло. Насколько сильно он любил ту теплую, шумную атмосферу, в которой жили дети и родители Люка, настолько же Филиппина тяготела к уединению и покою. В больнице он привык работать в окружении своей бригады, она же занималась в своем кабинете одна, в тишине; он любил многолюдные, веселые застолья, она предпочитала интимное общение с ним наедине.
– Я могу вам помочь? – осведомилась она у Вероники.
Это была чисто формальная вежливость: Филиппина прекрасно знала, что Вероника откажется. Она превосходно готовила и обожала потчевать всю семью сытными блюдами. Виржил прекрасно помнил, с каким удовольствием он приходил к Люку ужинать в студенческие времена, и не только потому, что там вкусно ели, – там еще было и весело. Какой контраст с холодной, натянутой атмосферой, царившей в доме его родителей!
Как и предполагалось, Вероника весело ответила, что ей помогать не нужно. Филиппина медлила, все еще стоя на нижней ступеньке лестницы. Виржил во внезапном порыве подошел к ней и обнял за плечи. Меньше всего ему хотелось сделать ее несчастной, хотя он чувствовал, как его неодолимо влечет к другой.
– Ладно, давай поедем в Париж на юбилей моего отца! – объявил он.