Люк радостно рассмеялся и снова обнял Клеманс. Она понимала причины его неуверенности, но он впервые заговорил о Виржиле так, будто сравнивал себя с ним, будто все достоинства, которые он признавал за своим другом, беспокоили его или пробуждали в нем ревность. Неужели он настолько подозрителен? Клеманс боялась даже мысленно допустить такую возможность. Значит, ей теперь придется следить за реакциями мужа, не слишком часто улыбаться Виржилу? О, только не это, – она ведь поклялась себе, что больше никогда не попадется в эту ловушку! Господи, ну почему все так изменилось, почему Этьен вернулся сюда, возник из прошлого, чтобы всех их свести с ума?! У Клеманс сжалось горло, она почувствовала, что вот-вот расплачется, и, зажмурив глаза, прижалась лбом к груди Люка, чтобы он не заметил ее слез.
Себастьен с удовольствием вдохнул дым своей сигареты, не спуская глаз с Виржила.
– Ну, давай рассказывай, старина… Ты же никогда не обедаешь за пределами больницы, это целое событие! Как прикажешь его понимать? Любовное свидание?
Виржил сдержал улыбку – его позабавила проницательность анестезиолога.
– И какое же местечко ты выбрал для сей торжественной трапезы?
– То, где меня оставят в покое.
– Тааак, значит, попался ты крепко! Но мне-то ты можешь сказать…
– И тогда уж об этом узнает все отделение.
– Понятно. Значит, это секрет, и речь идет о женщине.
– А зачем тебе это знать?
– Затем, что ты нуждаешься в мудром совете. Я – прирожденный бабник, а ты уже так давно хранишь верность одной женщине, что забыл, как это делается.
– Ну и храни свой опыт для себя, а я уж как-нибудь справлюсь сам.
– Ага, вот ты и признался! Она хорошенькая?
– Отстань, Себастьен, хватит!
Виржил уже не шутил, ему и в самом деле не хотелось говорить об этой встрече, которой он ждал с таким нетерпением. Взглянув на часы, он дружески хлопнул Себастьена по плечу.
– Ладно, я пошел, а ты смирись: ничего я тебе не расскажу. Вернусь примерно в половине третьего, мне еще нужно заполнить истории болезней. Если будет что-то срочное, позвони мне.
И Виржил направился к стоянке, не оглядываясь на Себастьена, который смотрел ему в спину. Он и в самом деле крайне редко покидал больницу в дневное время, будучи занят либо врачебными, либо административными делами у себя в отделении, и обычно обедал в больничной столовой. А если у него оставалось еще несколько свободных минут, обходил палаты, беседуя с пациентами. Но сегодня все было совершенно иначе.
Он долго крепился, но в конечном счете не выдержал и написал Хлое. Чтобы не ставить ее в неудобное положение – на тот случай, если она не захочет встретиться, – он решил не звонить ей, а послать эсэмэску, тогда ей не придется бормотать неискренние сожаления, чтобы отказаться от приглашения. Два часа спустя, он получил ответ: она согласилась. Виржил поспешил предложить ей дату и место встречи – ресторан «Бушон», на маленькой площади в центре города, рядом со стоянкой.
Когда Виржил вошел туда, в полной уверенности, что явился первым, Хлоя уже сидела за одним из столиков в зале, оформленном под бистро, рядом с монументальной деревянной стойкой.
– Я заставил вас ждать, – огорченно произнес он.
– Напротив, вы очень пунктуальны. Для хирурга это настоящий подвиг…
Она улыбнулась ему – любезно, но довольно равнодушно, и, как только он уселся, сразу приступила к делу:
– Я полагаю, вы хотите обсудить со мной ситуацию с шале? У моего брата как будто нашелся клиент, он ждет его решения, но мы сразу предупредили, что вы и ваши совладельцы еще не приняли окончательного решения. Тем не менее я уже начала подыскивать вам квартиру… Я правильно понимаю, что вы захотите купить для себя какое-то другое жилье?
Виржил, обескураженный этой в высшей степени деловой речью, помолчал несколько секунд и наконец ответил:
– Д-д-да, конечно…
– Не такое большое, не такое удаленное от города и на меньшей высоте?
– Я… я еще об этом не думал.
Хлою явно удивил его ответ: теперь она не понимала причины этого приглашения. А Виржил, ужасно смущенный и чуточку пристыженный, решился наконец рассеять это недоразумение:
– Откровенно говоря, то, что я хотел узнать, не имеет никакого отношения к проблеме жилья, и…
Он запнулся, подыскивая слова. Себастьен оказался прав: любовные шашни действительно не были его сильной стороной. И, решив, что лучше уж действовать напрямую, чем юлить, он выпалил, точно в воду бросился:
– В вашей жизни есть кто-нибудь?
Несколько мгновений Хлоя пристально смотрела на него, потом выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, ответила:
– Любопытный вопрос. Возвращаю его вам.
– Да, – честно ответил Виржил, – я уже несколько лет живу с подругой, но эта история подходит к концу.
– Только не трудитесь мне рассказывать…
В этот момент подошел официант, чтобы принять заказ, и они обратились к меню; Хлоя выбрала рубленый бифштекс, а Виржил предпочел обжаренное филе-бар. Едва официант отошел, как Хлоя продолжила:
– …Не трудитесь мне рассказывать о ваших любовных переживаниях. Я давно знаю эту песню, мне слишком часто приходится ее слышать. Мужчина, связанный отношениями с одной женщиной, пытается соблазнить другую с помощью всяких патетических измышлений: он, мол, «на грани разрыва», он готов развестись «буквально завтра», – короче, он больше не любит свою подругу, его сердце свободно и нуждается в утешении. Но стоит только поддаться – а вернее, отдаться, – как он почему-то остается при своей сожительнице, при своих удобствах и своих привычках. Так что давайте-ка, доктор, поговорим о чем-нибудь другом, чтобы закончить наш обед мирно, без ссоры.
Изумленный Виржил молчал пару долгих минут. Наконец он напряженно выдавил:
– Вот как… Вы не очень-то лестно отзываетесь о мужчинах. Догадываюсь, что это объясняется печальным опытом.
– Именно так. И не хочу, чтобы меня считали легкомысленной дурочкой, которую ничего не стоит обольстить.
– Это я уже понял. Но у меня совсем другие намерения. Впрочем, вы и не похожи на легкомысленную дурочку, которую можно прельстить всякими россказнями. Напротив, вы очень четко изложили мне свой взгляд на вещи. Наверно, это объясняется вашей службой в армии… Могу я вам задать последний вопрос?
– Задавайте.
– Если бы я был свободен как ветер, вы позволили бы мне ухаживать за вами?
– Если бы да кабы…
Ответ прозвучал двусмысленно, но ему пришлось удовлетвориться и таким. Несколько минут они ели молча. Виржил смаковал филе, то и дело украдкой поглядывая на молодую женщину. Сегодня Хлоя убрала волосы в конский хвост и надела ирландский свитер с узором косичкой. То есть явно не старалась принарядиться для их встречи, разве только чуть-чуть подкрасила ресницы, подчеркнув красоту больших темных глаз. И никаких украшений, на запястье лишь большие сверхплоские часы. Разглядывая ее изящные нервные руки, Виржил попутно заметил маленькую папку на краю стола – раньше он не обратил на нее внимания. Неужели она действительно подбирала для него дом или квартиру? Заметив его взгляд, Хлоя объявила:
– Я вижу, вы не готовы продавать шале, верно?
– Думаю, мне все же придется: второй владелец – мой друг – хочет оттуда уехать, а мы с самого начала договорились, что с этим не будет проблем.
– Прекрасно. Тогда не желаете ли ознакомиться с тем, что сегодня выставлено на продажу?
И Хлоя открыла папку, но Виржил помотал головой:
– Не сегодня. Мне уже пора в больницу. Хотите что-нибудь на десерт?
– Нет, спасибо, только чашку кофе. Значит, если я правильно поняла, этот обед был затеян только ради…
– Ради удовольствия. Жаль, что вы его не разделили со мной.
Хлоя рассмеялась, обнажив передние зубы с щербинкой, придававшей ей вид девочки-подростка.
– Я этого не говорила! Очень милый ресторанчик, и вы – тоже.
– Как клиент?
– Да, как клиент.
Выйдя из ресторана, они вместе направились к стоянке, и Виржил проводил Хлою к ее машине. Он был подавлен своей неудавшейся попыткой обольщения, но признавал, что действительно несвободен. Навести порядок в собственной жизни – вот с чего нужно было начать. Иными словами, найти в себе мужество завершить долгую историю с Филиппиной, раз уж он увлекся другой женщиной. Да и что бы он стал делать, если бы Хлоя поощрила его ухаживания? Лгать, прятаться, обманывать, вести параллельную тайную жизнь? Нет, он искал совсем не того.
Но вправду ли он искал? Виржил мог смело сказать, что это не так. Однако упорное нежелание Филиппины вступить в брак и родить детей медленно, но верно подрывало их отношения. Он уже понял, что с этой женщиной семью не построишь, и мало-помалу начал отдаляться от нее.
Однако разрыв с подругой, которую он прежде страстно любил, с которой делил жизнь на протяжении нескольких лет, представлял собой такой кардинальный переворот в судьбе, что ему страшно было даже подумать об этом. Вдобавок их разрыв совпал бы с продажей шале – таким образом, он лишился бы всего, что прежде было смыслом его жизни. С другой стороны, разве он не держался этого мирного, размеренного существования лишь для того, чтобы всецело посвятить себя в первую очередь работе хирурга; все остальное было на втором месте. Встреча с Хлоей внезапно вырвала его из этого привычного русла. Он вдруг с некоторым восторгом обнаружил, что во время обычной встречи его сердце может биться гораздо быстрее, что в нем возникают нежданные, но бурные желания, заставляющие пренебречь своим благоразумием, своей сдержанностью. С первого же года учебы на медицинском факультете он преследовал лишь одну цель, потом достиг ее и методично, день за днем, шел этой трудной дорогой к совершенству. Слишком методично… «Да развлекись ты хоть чем-нибудь!» – часто говаривал ему отец Люка. И верно: ему никогда не хватало фантазии или времени, чтобы дать себе волю и разгуляться вовсю.
По дороге в больницу он поймал себя на том, что насвистывает, чего с ним никогда не случалось. И он решил, что это добрый знак.