– Ах вот что… вы пакуете вещи?
– А ты думал, мы занимаемся чем-то другим? – бросил Виржил ледяным тоном.
– Да нет, я… ничего такого…
– Люк, черт возьми!
И Виржил направился к двери, бесцеремонно оттолкнув друга.
– Да погоди же! – крикнул тот и, нагнав Виржила на площадке, схватил за плечо.
– Виржил, постой, я ничего такого не думал, просто…
– Ты бы посмотрел на себя в зеркало, Люк! Я этого не потерплю. Ты оскорбил нас обоих, и меня и Клеманс.
– Но вы куда-то пропали на целый час, и…
– И что?
– Да ничего.
– Ничего? Ты демонстрируешь свои подозрения самым недостойным образом. И теперь если я случайно окажусь где-нибудь наедине с Клеманс, то поневоле буду чувствовать себя виноватым, чего со мной до сих пор никогда не бывало. Я ведь тебя знаю как облупленного и сразу понял, что ты думал в тот момент, когда открывал дверь, что ты…
– Да замолчи, наконец! Как ты можешь подозревать меня в такой низости?! Я доверяю своей жене, как доверяю тебе! Я ни в чем вас не подозревал. Просто подумал, что вы обсуждали ситуацию, что она хотела узнать твое мнение – остаться здесь или уехать, продать шале и снять квартиру; все это буквально сводит ее с ума. Она уверена, что ты ей дашь разумный совет, как это всегда бывало. А вообще-то, если хочешь знать, да, я ревную к тому доверию, которое она тебе оказывает. Ревную к тому, что она придает такое значение твоему мнению. Вот и все. Эй, ты меня слышишь?
Несколько мгновений Виржил, выбитый из колеи, пристально смотрел на Люка.
– По-моему, мы уже как-то ссорились из-за этого.
– Да, я прекрасно помню, что обещал себе никогда больше не возвращаться к этим нелепым подозрениям. И у меня их нет. Теперь ты должен мне поверить. Поверь, прошу тебя.
Они оба так пристально смотрели друг другу в глаза, что не сразу заметили подошедшую Клеманс.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась она и, нахмурив брови, пристально оглядела их обоих. – Вы о чем-то спорили? О чем же?
Поскольку они оба смущенно молчали, Клеманс обратилась прямо к мужу:
– Ты можешь мне сказать, в чем дело?
Видя, что Люку грозит супружеский скандал, Виржил поспешил ему на помощь:
– Ничего серьезного, Клем, дорогая. Просто Люк считает, что ты не должна целыми часами складывать вещи Филиппины. И я признаю, что он прав, – я злоупотребил твоей добротой. Мне следовало заняться этим самому.
– Да не о чем тут спорить, я уже закончила, все вещи уложены. Если бы я не занялась этим сама, ты бы напихал в чемоданы рубашки и майки вперемешку с остальным. Думаю, Филиппине и так достаточно грустно, не хватало еще прислать ей кучу смятых одежек.
– Ты абсолютно права. Ладно, спасибо тебе за помощь, и – тем хуже для этого ворчуна Люка! Он сейчас мрачно настроен… Но наш спор пришелся кстати: он заставил меня подумать об одной проблеме. Когда Кристоф с Вероникой уедут и Филиппины здесь не будет, покупка продуктов ляжет на твои плечи, как на единственную женщину в доме, а это совершенно неприемлемо.
– Да ничего страшного, чуть больше, чуть меньше… Но ты ведь уже попросил нашу уборщицу приходить чаще?
– Да, и настаиваю на этом. Между прочим, она прекрасная кухарка и могла бы готовить для нас, а мы бы только разогревали. Так что можешь смело поручать ей все, что отнимает у тебя слишком много времени, – не беспокойся, расходы я беру на себя.
И Виржил, обернувшись к Люку, насмешливо спросил:
– Ну, теперь ты доволен, господин ворчун?
В этот момент Клеманс услышала, что ее зовут девочки, и оставила мужчин одних. Люк сдержал улыбку и поднял глаза к небу:
– Тебе следовало быть не хирургом, а зубным врачом, Виржил.
– Это еще почему?
– Потому что ты врешь, как зубодёр! [18]
– Давай-давай, жалуйся, а ведь я помог тебе. Я уверен, что ревность – тот порок, который Клеманс никогда больше не потерпит.
– Да, знаю.
– Ну так вот: в следующий раз, когда я останусь наедине с твоей женой, будь любезен не врываться в комнату так, как сегодня…
И Виржил неожиданно ткнул кулаком в плечо Люку, который чуть не потерял равновесие и поднял руки вверх в знак примирения.
– А что, если нам прокатиться на лыжах в воскресенье? А то снег скоро растает…
– На Жу-де-Лу снега еще предостаточно; можно подняться туда вместе с девочками.
– Они будут в восторге!
Каждый раз, еще с лицейских времен, когда Виржилу и Люку случалось повздорить, им хватало всего нескольких минут, чтобы помириться. Однако сейчас Люк ясно сознавал, что перегнул палку. Заподозрить Виржила и, хуже того, Клеманс – это было совсем уж недостойно.
Он и сам не понимал, откуда взялось это низкое подозрение, которое грозило надолго омрачить двадцатилетнюю дружбу. Неужели причиной тому было возвращение Этьена, так мучившее его? Воспоминания о бурном разводе Клеманс, его чувство беспомощности в то время, его надежды, смешанные с боязнью, что она снова покорится власти своего извращенца-мужа, которого он ненавидел, и бой, который ему пришлось вести, чтобы вырвать ее из когтей этого чудовища, – все это ранило его душу и в конечном счете оставило в ней незаживающие раны. Теперь ему надо было постараться окончательно залечить их, если он хотел обрести душевное спокойствие, а главное, сохранить мир и благоволение под крышей своего дома.
После ухода Дамьена, пригласившего очередную подружку выпить по стаканчику, Хлоя задержалась на работе. Она, как всегда аккуратно, разложила по местам свои последние досье, затем перенесла несколько фотографий на сайт агентства. Благодаря навыкам программирования она сумела за несколько недель улучшить интерфейс сайта, сделав его навигацию более понятной и удобной.
Закончив работу, она решила передохнуть и просмотрела социальные сети, попутно ответив на сообщения друзей и оставив комментарии к их постам. И уже было собралась перевести компьютер в спящий режим, но вдруг ей пришло в голову разузнать побольше о Виржиле. Как Хлоя и ожидала, она быстро нашла его страницу в Фейсбуке. Ей сразу бросилось в глаза, что он не злоупотреблял селфи: почти все выложенные фото были посвящены дочерям-двойняшкам Клеманс. Хлоя легко узнала их, так как видела у финиша лыжной трассы; на снимках девочки фигурировали то на лыжах, то на санках, то в разгаре битвы в снежки.
Рассмотрев редкие фотографии самого Виржила, Хлоя констатировала, что он представляет собой прекрасный образец настоящего мужчины. Впрочем, он и показал себя таковым во время тягостной сцены в больнице – не агрессивным, не слабодушным, а, скорее, снисходительным. К несчастью, Хлоя не верила ни в очаровательных принцев, ни в идеальных мужчин. И была убеждена, что у Виржила, как у всех людей, есть свои недостатки, – осталось только узнать, какие именно. Может, он все еще не изжил в себе заблуждения студенческой дружбы, о чем свидетельствовало совместное владение шале? Может, он обыкновенный материалист? Его сверкающий внедорожник наверняка достался ему от Люка, причем на самых льготных условиях, а на руке он носил швейцарские часы Swatch. И вообще заботился о своей внешности, если судить по его блейзерам безупречного покроя и модным джинсам. А может, он слишком страстно увлекается спортом и так любит лыжи, что даже пожертвовал ради них комфортом своей подруги? То есть отъявленный эгоист, который предпочитает жить в горах, поскольку обожает альпийские пейзажи, и если его близкие терпят неудобства – что ж, тем хуже для них!
Озадаченная, Хлоя решила поискать еще и обнаружила, что Виржил опубликовал длинную поэму. Не свою, конечно, а Мюссе. Неужели ему хотелось продемонстрировать свою любовь к романтической поэзии, а ведь он был ученым мужем? А еще она узнала, что он любит собак и давно мечтает завести пса. Интересно, что же ему помешало? Может, Филиппина не любила ни детей, ни домашних животных? Чтобы убедиться в этом, Хлоя стала искать друзей Виржила, помимо Люка. И нашла несколько забавных сообщений, которыми он обменивался с неким Себастьеном, судя по всему, работавшим в том же отделении больницы. Как бы это узнать, есть ли у Виржила чувство юмора? Он редко заходил в Фейсбук, еще реже в Инстаграм, а в Твиттере у него вообще не было аккаунта.
И он нигде не упоминал о своей профессии хирурга, а это означало, что ему не хотелось ею хвастаться. Хлоя продолжила свои изыскания, решив найти других Декарпантри, и обнаружила еще одного врача – явно важную шишку, нескольких чиновников и банкира. Этот последний имел сына по имени Виржил. Значит, Виржил принадлежит к этому семейству, по всей видимости, из высших слоев буржуазии, которое могло бы обеспечить ему прекрасную карьеру в Париже. Но тогда что же он делает в Гапе? Может, он асоциальный тип, эдакий одинокий волк? И не желает мериться силами с людьми, более приспособленными к жизни, чем он?
Хлое стало не по себе, и она выключила компьютер, упрекая себя в нескромном любопытстве и в том, что всего в несколько кликов нашла столько сведений о Виржиле. Она была почти уверена, что он так не поступил бы, какой бы интерес к ней ни испытывал. Да и вообще: если она хочет получше узнать этого человека, самое разумное – принимать его приглашения. Ничто не может заменить разговор лицом к лицу, а информация на Фейсбуке часто бывала ложной.
И в который уже раз Хлоя спросила себя: хочет ли она пойти дальше в отношениях с этим человеком? Но этот вопрос повлек за собой другой: почему она проявляет такую осторожность? И не приведет ли эта чрезмерная опасливость к тому, что она упустит прекрасную любовную историю? Хлоя подумала о Клеманс: эта женщина, несмотря на печальный опыт жизни с жестоким извращенцем, не побоялась довериться Люку, соединить с ним свою жизнь. И, судя по всему, добилась счастья.
Хлоя долго еще сидела, глядя в пустоту и размышляя над тем, что узнала. Но в конце концов все же покинула агентство и вернулась домой, так и не приняв никакого решения.
Клеманс укладывала пакеты, один за другим, в багажник, прикидывая, купила ли она все продукты, которые заказала ей Вероника. Перед отъездом в Париж та решила приготовить свое фирменное жаркое, которое удавалось ей лучше всех других блюд. И, разумеется, Виржил с Люком потребуют для себя мозговую кость, которую оба обожают.