Чужой: Завет — страница 34 из 49

Хотя и подкрашенный, материал был полностью прозрачен, и капитан мог видеть разные стадии жизненного цикла патогена, «замороженные» в процессе. «Частички», запускающие хоботки и откладывающие яйца в тела насекомых. Рост яиц, выведение, созревание, после которого паразит выбирается даже из самых крошечных носителей, чтобы начать весь цикл заново.

Дэвид провел Орама в другой угол комнаты.

– Входя в тело носителя и перестраивая ДНК, патоген производит созревшее потомство, чей облик и характеристики целиком зависят от природы самого носителя. Отпрыск из зараженного насекомого, к примеру, будет выглядеть совершенно иначе, чем существо, появившееся из четвероногого млекопитающего. Высшая цель, как я понял – создать нечто похожее на эти завидные образчики… моего прекрасного бестиария…

Орам сообразил, что идет мимо ряда высоких двуногих существ устрашающего вида. Их твердые экзоскелеты поблескивали, словно черная сталь. Хотя они слегка отличались друг от друга, у всех были одни и те же общие черты – длинные, заостренные, как у скорпионов, хвосты, вытянутые черепа, лишенные глаз, и челюсти, полные сияющих, словно хромированные резцы, зубов.

Дальше в ряду стояли менее удачные образчики. Более мелкие, бледные, жуткие и деформированные. «От идеала до вырождения, оживший кошмар», – подумал Орам. Некоторые стояли нетронутыми, в то время как другие были частично или полностью препарированы, напоминая труп Инженера, с которого содрали кожу. Указывая дорогу, Дэвид легко, почти с любовью, кончиками пальцев касался выставленных тел.

– Когда я оказался здесь столь прискорбно брошенным, – объяснил он, – в моем распоряжении было только время – чтобы наблюдать и учиться. В конце концов мое врожденное любопытство одержало верх и, поскольку мне было нечем себя занять помимо сбора коллекции, я сам начал немного экспериментировать с генами. Немного скрещивания, выведение гибридов, и тому подобное. Мне нравится думать, что злополучные обитатели этой планеты – первоначальные Инженеры – взглянули бы на мою работу с одобрением.

Его слова пришлись кстати, напомнив Ораму, что надо держать оружие крепче.

– Ты… их создал?

Дэвид снова улыбнулся.

– Праздным рукам дьявол находит работу.

Орам уставился на выставленных существ. Их ряд не был бесконечен, но свидетельствовал о весьма обширных затратах времени и энергии. Он не мог избавиться от ощущения, что этой работой двигало нечто большее, чем простое желание избавиться от скуки.

– Столько усилий потрачено, – сказал он. – Но для чего? Зачем?

– Все не так сложно. Отрезанный от всего, лишенный компании живых существ, я мог пребывать в абсолютной тишине и изоляции до тех пор, пока последняя из моих систем не вышла из строя, и я бы умер. Или, как вы, вне сомнений, предпочтете сказать – «прекратил бы функционировать». С другой стороны, я мог занять свои разум и тело долговременным проектом и сохранить все системы функционирующими на пике возможностей. Как бы там ни было, а для этого меня предназначили мои создатели. Так что я развлекался с единственными доступными и подходящими мне игрушками.

Синтет повернулся и прямо взглянул на капитана.

– Разве вы никогда не хотели поиграть в Бога? Насколько я понимаю, это обычная человеческая фантазия, а до тех пор, пока в ход не идет оружие – она безобидна. Но чтобы играть в Бога, нужны субъекты. У меня было только то, что могла дать эта планета – то, что на ней существует, и то, что я смог спасти с разбившегося корабля Инженеров. Я считаю, что в условиях недостатка материала, в которых пришлось работать, я справился довольно хорошо.

Он указал на дальний конец стола.

Там лежало нечто, похожее на кожистое яйцо немалых размеров. Оно было отделено от прочих образцов и словно бы занимало почетное место.

С беспокойством, но полагаясь на скорострельный карабин в руках, Орам смотрел, как синтет осторожно раскрыл яйцо сверху – так, словно он разворачивал лепестки цветка. Или словно отец, который откидывает край одеяла с лица новорожденного.

– Вот поистине тот, кто существует, несмотря ни на что. В чем-то это похоже на меня, полагаю, хотя мое стремление к выживанию идет от разума, а этим существом движет инстинкт. Оно может эволюционировать и размножаться очень быстро и в самых разнообразных условиях, – лицо Дэвида помрачнело. – К сожалению, оно стало агрессивным, потому мне пришлось его усыпить. Очень жалко. Но я не возлагаю вины на того, у кого есть только базовые побуждения. Взгляните. – Дэвид поманил Орама к себе, а когда тот ощутимо замешкался, – снова улыбнулся. – Ну, в самом деле, капитан, если бы я хотел вас чем-нибудь заразить, я мог бросить вам жизнеспособную яйцевую камеру вместо окаменелости. Прошу, взгляните. Я гарантирую, вы будете очарованы.

Поддавшись искушению, хотя и оставаясь настороже, Орам подошел ближе. Он еще крепче сжал оружие, приготовившись выстрелить при малейшем неверном движении синтета или объекта в его руках, и нагнулся, чтобы заглянуть внутрь раскрытого яйца, теперь напоминающего вазу. Внутри оказалось неподвижное существо с плоским телом, похожими на пальцы придатками и свернутым под ним мускулистым хвостом, словно оно было готово выпрыгнуть наружу.

Оно не шелохнулось.

Оно было мертвым, мертвым и законсервированным, как и обещал Дэвид. Таким же мертвым, как яйцевая камера, которую бросил синтет. Орам отступил от существа, которое, казалось, таило в себе нечто зловещее.

Зато реакция синтета была заметно иной.

– Нечто изумительное, не правда ли?

– Нечто, это точно, – пробормотал Орам. Он продолжал глазеть на яйцо и его содержимое. Хотя существо явно было неживым, оно все еще внушало ему страх.

– О, капитан. – Дэвид грустно покачал головой. – Признайте красоту, когда вы ее видите. Даже если ее внешность пугает, все же можно восхититься мастерством, с которым она создана. На случай, если вы гадаете – я не имею к этому отношения. Оно таково, каким я его нашел – превосходный образец мастерства Инженеров. А заодно, полагаю, и их гордыни.

– Если бы я только мог создать нечто, столь же идеальное в своей функциональности, – добавил он. – Я пытаюсь, но у меня нет тысяч лет практики в биологической и генной инженерии. У меня есть только моя презренная программа, на которую я опираюсь. Лишь она и десять лет ревностных стараний. Я научился совсем немногому, но я стремлюсь дальше, надеюсь достигнуть чего-то подобного, стараюсь превзойти полученный результат, улучшить его. Полагаю, так действовали Инженеры. Так следует действовать тому, кто играет в Бога.

Он указал на лестницу, которая уводила вниз.

– Идемте. Там то, что я на самом деле хотел вам показать. Мои успехи. А без аудитории как можно быть до конца уверенным, что достиг успеха?

Указывая дорогу, он остановился, чтобы зачерпнуть какую-то мазь из открытого сосуда, после чего протянул руку к Ораму.

– Можно? – когда Орам отрицательно покачал головой, синтет пожал плечами. – Запах внизу довольно силен. А это может вас защитить – и от прочих вещей тоже. Вот. Использовать или нет – на ваше усмотрение. Пахнет лавандой.

Дэвид нанес небольшое количество мази на кончики пальцев капитану, после чего начал спускаться по лестнице. Орам изучил мазь. Она не выказывала признаков жизни. Из нее ничего не выпрыгивало, чтобы на него наброситься. По всем показателям она была ровно тем, чем ее назвал синтет.

Орам снова подумал о том, что Дэвид мог напасть в любой момент, пока показывал свою лабораторию. Так что мазь, вероятно, действительно была безобидной и, возможно, как и утверждал ее хозяин, даже полезной. Возможно. Влажная, она холодила кончики пальцев.

Пока он воздержится от каких-либо действий.

Вонь, насыщенная концентрированным аммиаком, стала невыносимой прежде, чем они одолели половину ступеней. Орам отпрянул. Он нерешительно поднес пальцы к носу. Аромат действительно напоминал лаванду. Глубоко вдохнув, он нанес мазь на участок под носом. Едкий запах тут же оказался нейтрализован. Чувствуя себя куда лучше, капитан пошел дальше за своим полным гордости проводником.

Испарения, что поднимались с пола темной, без окон, залы под лабораторией, могли и в самом деле быть чистым аммиаком. Если так, то Орам этого не ощущал – мазь чудесно работала. Как побочный эффект нейтрализации вони, пришло ощущение общего благополучия. Капитан этому порадовался, потому что подземная комната, куда они сейчас вошли, скорее всего, воняла мертвой, разлагающейся плотью. На стенах конденсировалась вода. Земля под ногами пропиталась жидкостью и была вязкой.

На полу, через равные промежутки, стояло с полдюжины кожистых овоидов разных размеров, аналогичных тому, что Дэвид показывал наверху. Синтет прошел между ними, временами прикасаясь к округлой сморщенной поверхности.

– И вот, вы видите конечную точку моих экспериментов. Хотя у меня осталось множество идей, я не мог двигаться дальше. Не стало больше субъектов. И нет возможности доделать мой шедевр.

Орам нахмурился.

– Субъектов какого рода?

Дэвид ответил, не глядя в его сторону.

– Фауны.

Орам поравнялся с синтетом.

– Они живые? – спросил он. – Я не вижу ничего, что на это бы указывало.

– О, да, – энтузиазм Дэвида был неподдельный. – Полностью живые. Ждущие, на самом деле.

– Ждущие чего?

Синтет словно задумался.

– Полагаю, вы могли бы сказать – ждущие Мать.

Яйцеобразная сфера рядом с Орамом дрогнула, и он поспешно отступил. Лепестки верхней части овоида раскрылись, отчего на пол по стенкам потекли поблескивающие струйки похожей на слюну слизи. Печально покачав головой при виде тревоги капитана, Дэвид подошел к открывшемуся овоиду и заглянул внутрь. Его голова почти касалась ближайшего лепестка.

– Видите? Живое, но бездействует. Оно еще не созрело, не развилось в достаточной мере, чтобы меня чувствовать. Абсолютно безопасно, я вас уверяю.

– Я не удивлен, что тебя оно не чувствует, – несмотря на растущее любопытство, Орам сохранял дистанцию. – Ты не из органики.