– Шторм все еще довольно силен, так что мы вернемся на более высокую орбиту, пока будем готовить лифт. Планируем спустить его с рассветом, по вашему времени. Будем там в шесть склянок.
– Да-да, – подтвердила Дэниелс. – Шесть склянок, ясно. Мы соберем вещички и будем ждать.
– Это не займет много времени – вытянуть вас оттуда, – заверил ее Теннесси. – Эй, а Фарис там далеко? Я бы хотел поздороваться со своей дамой.
Уолтер с Дэниелс переглянулись. В отсутствии Орама это была ее обязанность поставить Теннесси в известность – ее и только ее. Она кивнула Уолтеру, и тот отошел подальше. Лопе и Коул восприняли это как сигнал, и последовали его примеру.
Оставшись одна, Дэниелс проговорила в комм:
– Эй, Теннесси, – она старалась, чтобы голос звучал ровно, – ты можешь переключиться на приватный канал? Персональный комм-передатчик?
На мостике «Завета» ни Рикс, ни Апворт не слышали дальнейший обмен фразами, но им это было и не нужно. Значение сказанного было ясно написано на меняющем выражение лице Теннесси.
Когда пилот указал Риксу, что тот может прервать связь, он даже не посмотрел в их направлении, ничего не пояснил. Долгий миг он просто стоял молча.
Затем сорвал с себя наушники, отшвырнул их – не заботясь о том, куда они упадут, и направился к выходу с мостика. По дороге он впечатал кулак в переборку.
Апворт и Рикс тоже состояли в браке, и увидели достаточно, чтобы все понять.
В подземной комнате было очень тихо. Ничто не двигалось, кроме испарений аммиачного тумана.
Дэвид, разумеется, не шевелился. Он был слишком занят наблюдением за капитаном. Прошло достаточно времени, поэтому он был слегка встревожен тем, что ничего не произошло. Затем грудная клетка Орама медленно поднялась в спазме, после чего возобновились учащенное дыхание и сердцебиение.
Поднявшись с места, где он сидел, синтет подошел ближе и встал рядом с телом человека. Тут же валялся и лицехват. Он выполнил свою короткую и активную жизненную миссию, и теперь превратился в скомканный, безобидный узел костистых придатков с вялым, мясистым яйцекладом. Дэвид не обратил на него внимания, он был сосредоточен на распростертом теле капитана.
Опустившись на колени, он распахнул человеку рубашку и всмотрелся ему в грудь. Под поблескивающей от пота кожей грудная клетка слегка подрагивала. Все шло нормально. «Хотя, скорее, ненормально, – сказал себе Дэвид. – Нормально ненормально». Человеческий язык был забавным, в отличии от свойственного людям поведения.
Еще один продолжительный спазм выгнул спину Орама неестественной дугой, после чего его тело снова расслабилось. В этот момент капитан открыл глаза. Слабый от бездействия и длительной потери сознания, он прищурился, глядя вокруг, после чего с трудом сфокусировался на маячащей над ним фигуре синтета.
– Тише, капитан, – заботливо промурлыкал Дэвид. – Как вы себя чувствуете?
Орам попытался сглотнуть, но понял, что не может. В горле была странная сухость. Несмотря на то, что он дышал, ему казалось, что легкие не работают.
– Я видел сон, – ответил он. – Во сне я встретился с Богом, нашим Создателем. И он был таким добрым, всепрощающим – как в моем детстве.
В задумчивости Дэвид поджал губы.
– Вы больше в это не верите?
Орам сделал попытку пожать плечами. Одно плечо еле шевельнулось.
– Думаю, все мы выросли.
Его глаза расширились, и он сильно дернулся. Дэвид выпрямился и отошел дальше, когда корпус капитана вздулся. Орам попытался что-то сказать, но слова не получились. Вместо них изо рта вытекла слюна и немного крови.
В центре его груди появилась расширяющаяся трещина, из которой в аммиачный воздух изверглись кровь, кости и внутренние органы. Учитывая меньший размер человека, в сравнении с Инженером, рождение получилось более взрывным, чем Дэвид ожидал. Кровь заляпала синтету одежду, лицо и руки, но он не обратил на это внимания, только наморщил нос от запаха.
– Думаю да, – промурлыкал он скорее сам себе, чем капитану, который уже не мог слышать – или видеть, или вообще что-либо чувствовать.
Похожее на червя существо, покрытое кровью, появилось из еще теплого, развороченного тела. Оно уже начало меняться, формироваться – даже до того, как полностью выбралось наружу. У этой продвинутой модели была сильно увеличена скорость роста – существо медленно поднималось. Зачарованный, Дэвид смотрел, как оно вытягивается, разворачивается, как быстро удлиняются его руки, ноги и похожий на головку молотка череп, а остатки плоти капитана стекают по биомеханическим бокам создания.
В тусклом свете сверкнули зубы, похожие на стальные бритвы. Существо полностью выпрямилось и теперь созерцало второй подвижный объект в комнате. Большая гладкая и безглазая голова рассматривала, изучала, обоняла, чувствовала, оценивала такого же сосредоточенного Дэвида, который, подобно существу, тоже стоял прямо и на двух ногах.
Голова наклонилась в сторону, и весь вид отвратительного создания будто говорил о его разуме и способности к анализу.
Медленно Дэвид развел руки в стороны, пытаясь выразить дружелюбие и просьбу. Любой другой на его месте должен был бы убежать, но с момента, когда капитан заразился, Дэвид бежать не намеревался.
Опираясь на свои способы восприятия, синтет не мог определить, смотрит ли существо на него. Однако затем оно медленно скопировало его жест и тоже вытянуло и подняло руки. Дэвид поднял выше сначала одну ладонь, потом вторую. И снова существо скопировало его движения. При виде этого Дэвид проявил эмоции – во всяком случае, он изобразил их проявление. Это могло быть искренним чувством или попыткой показать – даже если только и себе самому, – что он обладает глубиной эмоций.
Легкая дрожь прошла по телу существа, за чьим развитием синтет продолжал наблюдать. Оно заметно выросло прямо на глазах Дэвида. Экзоскелет удлинялся, и жесткий эпидермис растягивался, подстраиваясь под рост. И все это происходило прямо перед зачарованным синтетом. Будучи в крайней степени восхищения, он сохранял неподвижность.
Какое-то время он продолжал молча следить за тем, как существо увеличивается в размере. Затем он решительно шагнул ближе. Новорожденное создание еще раз скопировало движение синтета. Дэвид сложил губы и негромко просвистел несколько нот в тщательно подобранной тональности. Склонив голову на бок, существо смотрело и слушало. Затем оно тихо выдохнуло, пытаясь повторить звуки, но поскольку оно обладало совершенно иным артикуляционным аппаратом, у него ничего не вышло.
Для Дэвида это значения не имело, но факт, что существо пыталось, был действительно важным, и даже вызвал у синтета слезы. Создание, которому Орам дал жизнь. Существо, которому он, Дэвид, помог родиться. Оно отвечало Дэвиду – ему, и только ему.
Коул шел с винтовкой в руках по пустынному коридору – одному из нескольких, что уводили из огромного центрального зала. Он продвигался медленно, готовый стрелять во все, что пошевелится. Его разум был сосредоточен на текущей задаче, благодаря чему Коул отвлекся от мысли о том, что огромные каменные головы в главном зале следят за каждым его движением, что они его оценивают и находят его и его товарищей неполноценными.
Его внимание привлек отдаленный звук, и Коул повернул в том направлении, держа луч лазерного прицела на уровне пояса. Когда луч натолкнулся на нечто большое и неровное на полу, рядовой немедленно остановился и едва не выстрелил. Осторожно приблизившись, он понял, что в стрельбе нет необходимости.
В тусклом свете он узнал существо, которое напало на их группу. Превратившись в массу мертвой белой плоти и разбрызганной крови, оно больше не представляло угрозы – ни для Коула, ни для кого-то другого. Несмотря на уверенность в этом, Коул приблизился к трупу осторожно – он слишком хорошо помнил, с какой скоростью существо двигалось прежде.
Крепко сжимая оружие, он пнул белую неподвижную ногу. Та слегка отлетела в сторону и с тихим звуком упала на пол. Другой реакции не последовало. «Оно точно умерло», – сказал себе Коул. И это рождало интересный вопрос.
Кто или что его убило?
Хотя на существе было много отметин, свидетельствовавших, что его застрелили из стандартной штатной винтовки, учитывая сюрпризы, которые подносила эта планета, рядовой был не готов легко принимать все на веру.
Обдумывая возможные вероятности, он услышал новый звук и пошел дальше. «Голос, определенно», – сказал он себе. Человеческий голос, хотя и слегка искаженный. Через несколько секунд он вошел в новый высоченный зал с прозрачным потолком. Идя на звук, он быстро нашел передатчик. Он валялся на полу, промоченный насквозь, но, будучи водостойким, работал даже в стекающем сверху ручейке.
Голос, доносившийся из него, искажала капающая вода.
– Розенталь, прием, – Лопе звучал настойчиво – сержант продолжал заклинать комм. – Где, ты Рози? Рози, пожалуйста, доложи.
Коул включил фонарь, добавив луч теплого света к узкому копью лазерного прицела, и пошарил ими вокруг. Яркий свет искрился в каплях и ручейках падавшей сверху воды.
Тонкие каскады сияли серебром. Фонарь и лазер освещали странные растения, и слишком крупные фрукты, и…
И нечто, что он не хотел бы узнавать.
Подойдя туда, где изломанное тело Розенталь валялось у стены, он вздрогнул, рассмотрев детали. У него ушла минута на то, чтобы обуздать эмоции, прежде чем он почувствовал, что способен говорить в собственный передатчик.
– Сержант… я нашел ее.
Повернувшись, он поиграл фонарем и лазером, оглядывая зал, проверяя каждый угол, каждую тень, каждое возможное укромное место – но смотреть там было не на что, кроме буйства растений и водопадов. И останков того, что некогда было Розенталь.
Тот факт, что приближался рассвет, только добавил спешки действиям команды – тому количеству, что от нее осталось. У них не было необходимости собирать все оборудование – никто не станет урезать им зарплату за то, что они оставят здесь вещи, которым найдется замена. В данный момент они волновались не о зарплате.