622.
24 июля Дирксен в промежутке между встречами Вольтата с английскими чиновниками, в личном письме Вайцзеккеру отмечал, что после того как улеглось возбуждение, вызванное данцигским кризисом, наступило всеобщее успокоение, позволившее сосредоточить внимание на центральном вопросе: приведет ли к войне напряженность в англо-германских отношениях, или же удастся все решить миром? И те, кто хотят войны, и трезвые политики уверены, что крайнее напряжение, существовавшее в течение многих месяцев, не может дольше продолжаться. (Обратите внимание: видный германский дипломат говорит, что войны хотят только идиоты, самого себя относя к «трезвым политикам», то есть, к тем, кто войны не хочет. – Л.П.). В то время как, пресса и большая часть политических деятелей не идут дальше фатализма или воинственной болтовни, немногие государственные мужи, от которых зависит принятие решений, еще глубже продумали и конкретизировали соображения о конструктивной политике в отношении Германии. Внешнеполитические и внутриполитические тенденции – напряженность отношений с Японией, приостановка переговоров о трехстороннем пакте с Францией и Советским Союзом, сомнения в дееспособности польского союзника, тактические предвыборные соображения консерваторов – продолжали оказывать свое действие и усиливали конструктивные тенденции.
Общие соображения по урегулированию отношений с Германией воплотились в ряд конкретных пунктов, которые могут обсуждаться. Сейчас английское правительство на основе политического умиротворения разрабатывает большую экономическую программу, которая при помощи широко охватывающей формулы сможет обеспечить принцип ненападения и разграничить сферы политических и экономических интересов. Эта программа предполагает урегулировать такие вопросы англо-германских взаимоотношений, как судьба колоний, которые у Германии отняли после мировой войны, обеспечение сырьем, сотрудничество на рынках третьих стран. В программу включается также пункт об ограничении вооружений, что представляет для английского правительства наибольший интерес.
Для сторонников этих планов наиболее сложным является вопрос, как практически приступить к этим переговорам. Общественное мнение Англии настолько возбуждено, что опубликование сообщения о подобных планах ведения переговоров с Германией будет немедленно жестоко раскритиковано Черчиллем и другими подстрекателями, которые сразу же выступят с лозунгами: «Не допустить второго Мюнхена» или «Долой возврат к политике умиротворения». Насколько деятельна и влиятельна эта группа, показало опубликование факта конфиденциальных переговоров между Вольтатом, Вильсоном и Хадсоном. Добавочные негативные оценки и дополнительная порочащая информация были распространены путем опубликования совершенно фантастической и лживой программы переговоров.
Те, кто занят в английском правительстве разработкой программы переговоров по сближению Англии с Германией, понимают, что она должна готовиться строго секретно. Лишь после того, как будет установлена готовность правительства Германии к таким переговорам, и будет достигнуто единомыслие, по крайней мере, в отношении программы, или даже в отношении отдельных общих принципов, – лишь тогда правительство Англии сочтет себя достаточно сильным, чтобы сообщить общественности о своих намерениях и о сделанных уже шагах. От осуществления этого плана ожидают настолько много, что даже считают его весьма эффективным избирательным лозунгом, который обеспечит правительственным партиям победу на выборах и сохранит за ними власть на следующие пять лет. Однако организаторы избирательной кампании убеждены в том, что победы на выборах можно наверняка добиться и с помощью противоположного лозунга: «Подготовка к будущей войне», если не останется надежд договориться с Германией. Эта констатация означает, что дефицит времени оказывает давление на принятие принципиального решения о начале переговоров с Германией. Так как парламентские выборы, вероятно, состоятся в ноябре, а организационная подготовка их потребует около полутора месяцев, то английское правительство должно попытаться покончить с германским вопросом не позднее конца сентября. В отношении сроков имеется оптимизм, и в политических кругах Англии полагают, что и германское правительство, при принципиальном согласии вступить в переговоры, должно стремиться к ускорению дела ввиду предстоящего в Нюрнберге съезда национал-социалистической партии.
В заключение посол подчеркивал, что германо-польская проблема нашла свое отражение в планах урегулирования отношений между Англией и Германией, и если удастся достигнуть соглашения между Германией и Англией, разрешение польской проблемы значительно упростится, т. к. более спокойная атмосфера облегчит ведение переговоров и заинтересованность Англии в союзе с Польшей заметно уменьшится.
Изложенные выше планы авторитетных государственных деятелей могут показаться утопичными в свете разнузданного тона высказываний английской прессы и политиков, и наряду со стратегией окружения, которая продолжает проводиться, хотя и не с прежним воодушевлением. Однако эти планы приобретают известную реальность, если учесть незначительность влияния английской германофобской печати и отдать себе отчет в том, что достижение соглашения с Германией является для Англии все еще самой важной и желанной целью в противоположность другой альтернативе – войне, которая велась бы с величайшей неохотой, но возникновение которой считают неизбежным, если не будет достигнуто соглашения с Германией623.
Германский посол ошибался, полагая, что, договорившись с Англией о том, что она бросит Польшу на произвол судьбы, можно избежать большой войны, к которой Германия не готова. Гитлер понимал: вступление Германии в войну со всем миром равносильно катастрофе, можно не воевать, а сразу закусить цианистым калием, предварительно распорядившись сжечь свой смердящий труп на заднем дворе рейхсканцелярии. Недаром, по рассказам очевидцев, 3 сентября, когда фюреру сообщили, что Англия и Франция, вопреки его ожиданиям и расчетам, объявили войну Германии, у него случилась истерика, а потом наступила длительная депрессия. В тот момент он уже не радовался, что удалось нейтрализовать Советский Союз.
Вступление в войну Англии сыграло огромную роль. Да, у Англии еще не было сильной сухопутной армии, способной вести боевые действия на континенте. Но у Англии был самый мощный в мире военный флот, который мог своими действиями на морских коммуникациях затруднить или совсем прекратить подвоз сырья для германской промышленности и продовольствия для населения. Для борьбы с этим флотом немцы были вынуждены строить свои корабли, расходуя драгоценный металл, который можно было пустить на изготовление столь нужных танков. Корабли требовали большого количества топлива, которым также можно было бы заправлять танки.
У Англии была сильная стратегическая авиация, способная наносить массированные и непрерывные бомбовые удары по промышленным объектам и транспортным узлам в глубине территории противника, что она и делала все шесть лет войны, нанеся германской экономике огромный урон.
Кроме того, вступление Англии в войну означало, что Гитлеру в скором времени нужно ждать дурных вестей из Вашингтона. Шансы на вступление Соединенных Штатов в войну на стороне Англии и Франции уже в 1939 году, были минимальны. Однако это не значило, что США вовсе останутся в стороне от войны в Европе: они могли в неограниченных количествах снабжать воюющие Англию и Францию многими видами вооружений и продовольствием. Именно это очень скоро и произошло на самом деле, причем, сначала для этого даже не потребовалось пересматривать или отменять основной закон американской внешней политики – закон о нейтралитете. (Мудрый Рузвельт еще до начала Второй мировой войны предпринимал усилия, если не для отмены, то хотя бы для смягчения этого закона, но неизменно встречал мощное противодействие конгресса, сената, своих министров и прессы624). Чтобы избежать такого печального для Германии развития событий и не позволить американцам прийти на помощь, был только один способ: молниеносная победа в Европе. Но для такой победы, которая обеспечивается гигантской концентрацией всех видов войск на направлении главного удара и огромными запасами военного снаряжения, сил и средств у Германии не было. Поэтому Гитлер делал все, чтобы превратить войну против Польши в малозначительный локальный конфликт, отчасти даже справедливый, – ведь Данциг, что не говори, немецкий город, – и прилагал все усилия для того, чтобы исключить возможность вступления Англии и Франции в войну на стороне Польши.
25 июля Галифакс сказал Майскому, что правительство Англии принимает предложение Кремля немедленно, не дожидаясь окончания политических переговоров, начать переговоры военные. Английская военная миссия сможет выехать в Москву через 7–10 дней, однако персональный состав миссии пока не определен. Министр сказал, что, поскольку Лондон идет Москве навстречу в вопросе об одновременном вступлении в силу пакта о взаимопомощи и военной конвенции, он очень надеется, что и советское правительство пойдет навстречу английскому правительству в единственном еще оставшемся спорном вопросе – о косвенной агрессии. По утверждению Галифакса, формула английского правительства покрывает случаи агрессии чехословацкого типа. Все, что выходит за пределы такого случая, должно служить предметом консультации. Галифакс обратился с просьбой к Советскому правительству удовлетвориться этим625.
Дальнейшие события покажут, что Сталин просьбам английского правительства не внял, политическое соглашение не подписал, а после десятидневных переговоров с военными миссиями Англии и Франции, отказался подписать и военное соглашение.