Чемберлен затем заявил: «Где же право на самоопределение наций, о котором с таким жаром говорил Гитлер в Берхтесгадене? (В сентябре 1938 года Чемберлен дважды приезжал к Гитлеру с целью решения судьбы Судетской области Чехословакии. По итогам этих переговоров и было подписано пресловутое Мюнхенское соглашение, в результате которого Судеты были переданы Германии, а в марте 1939 года Чехословакия прекратила свое существование как суверенное государство. – Л.П.). Нам заявляют, что беспорядки в Чехословакии угрожали безопасности Германии. Однако кто же может серьезно поверить тому, что подобные беспорядки могли в какой-то мере отразиться на столь великой державе? Если даже предположить, что подобные беспорядки действительно имели место, разве они не были вызваны влиянием извне? Неизбежно возникает вопрос: даже если все это и так, является ли все это достаточным основанием для того, чтобы нарушить неоднократно дававшиеся торжественные заверения; как можно после этого полагаться на какие-либо новые заверения, исходящие из того же источника? Уместно будет, по всей вероятности, поставить в отношении Германии и другой вопрос: являются ли данные события окончанием старой авантюры или началом новой? Последняя ли это атака или за ней последуют другие? Не является ли все это дальнейшим шагом в осуществлении попытки добиться силой господства над всем миром?
Все это – значительные вопросы, заслуживающие серьезнейшего изучения не только со стороны соседей Германии, но и со стороны других стран, причем, может быть, не только стран Европы. Подобное изучение уже началось и, очевидно, будет и впредь продолжаться. Вполне естественно, что в первую очередь этим займутся Британская империя и Франция. Однако мы не сомневаемся в том, что и другие страны, зная, что мы не останемся равнодушными к тому, что происходит в Юго-Восточной Европе, пожелают обратиться к нам за консультацией и советом»102.
В тот же день заместитель министра иностранных дел Великобритании
Роберт Ванситтарт пригласил к себе Майского и, говоря об оккупации Чехии и независимости Словакии, указал, что в умонастроениях английских политиков произошел поворот, что возврата к мюнхенской политике «умиротворения» не будет. Ванситтарт указал на редкое единодушие английской прессы в оценке поведения Гитлера. Наступает новая эра, когда должен восторжествовать вектор на создание мощного антигерманского блока. В связи с этим Ванситтарт хотел обменяться с полпредом мнениями, как лучше можно было бы использовать в этих целях создавшуюся ситуацию. Однако действовать надо быстро, ибо Гитлер, упоенный своими успехами, не будет долго ждать, и уже вскоре может продолжить свою экспансию, и пока еще трудно сказать, пойдет он на Запад или на Восток. Мемель и Данциг, видимо, под непосредственным ударом. Весьма вероятно, что ближайшим крупным объектом Гитлера станет Румыния. Остановить экспансию Германии можно только быстро создав блок с участием СССР, Англии и Франции, в дальнейшем включив в него все другие угрожаемые государства – Польшу, Румынию, скандинавские страны и т. д. Ванситтарт надеется на визит Бека в Лондон. Завтра в Москву отправляется Хадсон. Значение его поездки в нынешней обстановке далеко выходит за рамки, которые мыслились, когда она впервые была решена. Однако в отношениях между Францией и СССР чувствуется холод, и необходимо что-либо сделать для улучшения этих отношений.
Ванситтарт спросил полпреда, сделает ли Советское правительство со своей стороны заявление о таком улучшении? Майский сказал, что, по его мнению, Кремль в данном вопросе вряд ли выступит с инициативой. (А почему бы и не проявить инициативу? Предложение своевременное и очень выгодное, а ситуация беспроигрышная! Если сработает – ура! Мы – главные борцы за мир, по нашей инициативе и под нашим нажимом началось, наконец, формирование блока миролюбивых государств, и мы по праву займем в этом блоке руководящие позиции. Не получилось – ну что ж, вы сами виноваты, мы же вам предлагали. Тем более, что непосредственной угрозы для Советского Союза не то что не было, но даже и не предвиделось. Но в той ситуации, когда в Англии и во Франции стали отчетливо понимать, что, во-первых, объединение против Гитлера необходимо, и, во-вторых, без СССР любой блок государств теряет всяческий смысл, Сталин, похоже, всерьез опасался, что его инициативы могут быть поддержаны. Он боялся, что будет создана эффективная система противодействия агрессии, и тогда отвертеться от участия в ней будет очень сложно. – Л.П.).
Застав полпреда врасплох, Ванситтарт спросил: «Если Румыния станет сопротивляться Германии с оружием в руках, окажет ли СССР ей военную помощь, т. е. не только помощь оружием и амуницией, но и посылкой своих войск?» Майский сослался на речь Сталина на XVIII съезде, заявившего, что одним из основных принципов советской внешней политики является помощь жертвам агрессии, борющимся за свою независимость, однако какой по форме будет эта помощь, заранее очень трудно предусмотреть.
Ванситтарт сказал, что понимает этот ответ, но полагает, что наступает момент, когда Англия, Франция и СССР должны заранее решить, что они будут делать в том или ином случае. Правительствам Англии и Франции надо решить, как они стали бы реагировать на германскую атаку Голландии или Швейцарии, а Советскому правительству решить, что оно собирается делать в случае германской атаки на Польшу или Румынию. Всем великим державам надо решить, хотят ли они бороться с германской экспансией. В 1938 году Гитлер осыпал ударами Европу разрозненную, неподготовленную. Сейчас для того, чтобы противостоять германской агрессии, Европа должна быть объединенной и подготовленной. Первым шагом для этого должно быть сближение между Англией, Францией и СССР, выработка общих планов действий заранее, а не в момент кризиса. Майский ответил, что до сих пор именно правительства Англии и Франции систематически саботировали всякий коллективный отпор агрессорам. Ванситтарт с этим согласился, но еще повторил, что теперь все изменится и музыка пойдет уже не та103.
В тот же день румынский посланник в Лондоне Виргил Тиля сообщил Майскому, что неделю назад правительство Германии в связи с переговорами о предоставлении концессии на разведку нефти, предъявило правительству Румынии ультиматум. Берлин заявил, что если Румыния прекратит развитие своей индустрии и через определенный срок закроет часть промышленных предприятий, и, если, сверх того, Румыния согласится весь свой экспорт направлять в Германию, то Германия, в свою очередь, гарантирует неприкосновенность границ Румынии и ее суверенитет. Правительство Румынии ультиматум отвергло. Однако 16 марта вновь был предъявлен тот же ультиматум, и в еще более угрожающей форме. В связи с этим Румыния направила через своего посланника указание немедленно информировать Уайтхолл о создавшемся положении и выяснить, на какую поддержку с его стороны Румыния может рассчитывать. Тиля видел сегодня Галифакса и его заместителей Александра Кадогана и Ванситтарта. Галифакс обещал доложить вопрос правительству и дать ответ через 2–3 дня. Тиля рассказал, что Галифакс и Кадоган настойчиво спрашивали его, окажет ли СССР помощь Румынии в случае германского нападения. Тиля, конечно, не мог сказать ничего определенного, и пытался выяснить этот вопрос у Майского, но полпред был очень осторожен и никаких авансов ему не давал104.
18 марта Галифакс пригласил Майского для того, чтобы обсудить демарш румынского посланника по поводу германского ультиматума Румынии, а также то, что Тиля по поручению своего правительства поставил перед правительством Англии вопрос об английской помощи Румынии в случае агрессии со стороны Германии. На вопрос Галифакса, в какой мере Румыния может рассчитывать на помощь своих соседей, Тиля ответил, что Румыния уверена в помощи со стороны Польши и Балканской Антанты105. На вопрос о том, насколько Румыния может рассчитывать на помощь Советского Союза, Тиля определенно ответить не смог.
Галифакс сказал Майскому, что и Англию интересует, может ли Румыния рассчитывать на советскую помощь в случае германской агрессии – в какой форме, и в каких размерах, т. е. только ли на поставку оружия и амуниции или же СССР готов оказать более активную военную поддержку. Галифакс спросил, что лично думает полпред о возможности такой помощи. Майский ничего не думал, за него думал Сталин, на чью речь на XVIII съезде полпред снова, как и в разговоре с Ванситтартом, сослался. Галифакс сказал, что в Берлине практически решен вопрос об атаке на Румынию, хотя для этого необходимо, как минимум, получить от Венгрии согласие на пропуск немецких войск через ее территорию. Майский ответил, что, несмотря на германский ультиматум Румынии, он не уверен, что Гитлер действительно намерен наступать на Восток. Этот ультиматум может быть направлен на захват всех сырьевых ресурсов Румынии, чтобы поставить их на службу Германии, в особенности нефти, которой Германии остро не хватает, как раз для того, чтобы развернуть главное наступление на Запад106.
Встречи, состоявшиеся в течение двух дней, показывают, что резкая смена обстановки в мире привела к осознанию в Англии, пусть не всеми, и пусть не в полной мере, опасности, которую представляет Гитлер для всего мира. Осознание привело к тому, что Кремль стали звать к диалогу, признав, тем самым, что без Советского Союза мир в Европе сохранить не удастся. Сталину говорили, что для сохранения мира в Европе недостаточно добрых отношений только между соседними странами, что нужно обеспечить лояльность скандинавских стран, владеющих балтийскими и североморскими коммуникациями, по которым в случае войны пойдет снабжение Германии. Сталин поступил с точностью до наоборот: с Англией, Францией, Польшей, Румынией, Венгрией, Турцией, Швецией отношения не улучшил, а с Финляндией испортил, т. е. было сделано все для того, чтобы широкая антигитлеровская коалиция не сложилась еще в 1939 году.