c) отказаться от соглашений «окружения» с Испанией, если таковые существуют;
d) подписать декларацию об автономии протектората;
e) заключить новое соглашение о военно-морском флоте;
f) заключить договор о всеобщем разоружении на широкой основе и на базе взаимности с учреждением взаимной инспекции974.
Дальнейшая судьба этого письма, попало ли оно в руки кого-то, кто был повыше «легационного советника», мне не известно. Но, даже если сей эпистолярный труд и прочитал Вайцзеккер, Риббентроп или, страшно подумать, Гитлер, глас вопиющего в пустыне ни к каким последствиям не привел: Гитлер продолжал увиваться перед Сталиным, наплевав на все предложения, которые делались неофициальными туристами из Лондона.
3 августа у себя дома, что дает веские основания говорить о том, что встреча была конспиративной, Вильсон почти два часа беседовал с Дирксеном. Посол просил подтвердить его записи, которые были сделаны на основании доклада Вольтата о его беседе с Вильсоном, состоявшейся 1 августа. Дирксен хотел получить это подтверждение, чтобы иметь вполне ясное представление по столь важным вопросам, тем более что после нескромности Хадсона в прессе была развернута новая кампания против политики умиротворения, осуществляемой Чемберленом. Вильсон, впрочем, так и не сказав, от своего он имени говорит, или от имени премьер-министра, подтвердил, что суть его беседы с Вольтатом остается в полной силе.
1. Англия и Германия должны заключить между собой договор о ненападении, обязывающий обе стороны не применять одностороннюю агрессию как метод своей внешней политики. План своего правительства по этому пункту Вильсон раскрыл Дирксену, когда посол спросил, каким образом договор с Германией согласуется с проводимой Англией политикой окружения Германии. Вильсон ответил, что англо-германское соглашение, включающее отказ от нападения на третьи державы, начисто освободило бы Англию от принятых ею на себя гарантий в отношении Польши, Турции, Румынии и других государств. Эти обязательства приняты были только на случай нападения и в своей формулировке имеют в виду именно эту эвентуальность. С ликвидацией этой опасности отпали бы также и эти обязательства. (Это положение беседы Вильсона и Дирксена неизменно толкуется советскими и нынешними российскими историками как отказ Англии от борьбы за европейский мир и стремление развернуть гитлеровскую агрессию на Восток. Однако в формуле, предложенной Вильсоном, ни одно «третье государство» не названо, что дает основание полагать, что Вильсон имел в виду все европейские государства, в том числе, разумеется, и Польшу, и Румынию, и Грецию, и Турцию, и, конечно же, Советскую Россию. Если бы Германия на такую формулу согласилась и добросовестно ее придерживалась, война в Европе не началась бы еще долго, а могла и вообще не начаться. Однако, при всей очевидной выгодности для себя этого предложения, сулившего спокойное экономическое развитие на долгие годы, Гитлер его проигнорировал. Очевидно, на том этапе истории в планы Гитлера предотвращение войны не входило. Да и в планы Сталина – тоже, а значит, Европа была обречена.
Кроме того, стоит вспомнить, что после того, как Германия напала на Польшу, то есть, отправилась именно туда, куда, по словам советских и российских историков и пропагандистов, ее толкали Англия и Франция, последние, вместо того, чтобы радостно хлопать в ладоши, нежданно-негаданно для фюрера объявили Германии войну. Тем самым был создан второй фронт, причем, куда более мощный, чем первый, которого так опасался Гитлер. Сталин же такой «второй фронт» открывать не торопился до того момента, когда Германия напала на Советский Союз, и уже он был вынужден молить Англию и Америку о помощи. И они, надо признать, долго себя ждать не заставили: Черчилль уже 22 июня 1941 года заявил, что англичане окажут России любую помощь, на которую будут способны975, а потом в течение всей войны вместе с американцами помогали нам бесплатно.
Военный «второй фронт» тоже был открыт не 6 июня 1944 года высадкой в Нормандии, а куда раньше: союзники воевали с германо-итальянскими войсками в Северной Африке еще в 1940 году. Они, во-первых, не пустили немцев к африканской нефти, в которой Германия остро нуждалась, и, во-вторых, оттягивали на себя значительные контингенты германских войск, которые позднее могли быть использованы на восточном фронте против Советского Союза. За время войны в Африке было убито и ранено почти 200 тыс. только немецких солдат и офицеров, подбито около 8 тыс. самолетов, сожжено порядка 2,5 тыс. танков, уничтожено более 6 тыс. артиллерийских орудий. Нет никаких сомнений в том, что, не будь этого театра военных действий, немецкое командование смогло бы войска, задействованные в Африке, направить на Восточный фронт, что увеличило бы танковую группировку, скажем, под Москвой почти вдвое. – Л.П.).
2. Стороны выступают с совместным англо-германским заявлением о том, что об государства желают разрядить политическую атмосферу с целью создания возможности совместных действий по улучшению мирового экономического положения.
3. Стороны в ближайшее время приступают к переговорам о развитии внешней торговли.
4. Стороны обязуются начать переговоры об экономических интересах Германии в Юго-Восточной Европе.
5. Необходимо начать переговоры по вопросу о сырье. Вильсон подчеркнул, что сюда должен войти также колониальный вопрос, хотя в настоящий момент углубляться в него нецелесообразно: уж очень он щекотливый. Достаточно будет условиться, что колониальный вопрос должен быть предметом переговоров.
6. Стороны заключают соглашение о невмешательстве. Вильсон сказал, что требующееся от Германии заявление содержится уже в речи фюрера от 28 апреля. Англия также будет готова сделать заявление о невмешательстве по отношению к рейху. Оно должно распространиться, в частности, и на данцигский вопрос. Вильсон не стал высказаться относительно германской сферы интересов так же ясно, как он это сделал в разговоре с Вольтатом, или как Бакстон – в беседе с Кордтом, хотя из хода беседы можно было заключить, что это германское требование могло бы обсуждаться в этом пункте программы. (Запись этой беседы сделанная самим Дирксеном, во-первых, не позволяет ответить на вопрос, знал ли Вильсон, а, следовательно, и Чемберлен о самом факте встречи Бакстона с Кордтом. Во-вторых, запись обнаруживает некоторое противоречие в словах Вильсона: с одной стороны, Германия обязуется не нападать на третьи страны. С другой стороны, Англия обязуется не вмешиваться в данцигский вопрос, что подразумевает, что Германия получит право решить этот вопрос самостоятельно. Но вряд ли могла она его решить мирным путем. – Л.П.).
7. Говоря о сокращении вооружений, Вильсон категорически, чтобы не оставить поводов для кривотолков, подчеркнул, что это подразумевает не разоружение, а переговоры о вооружениях вообще (то есть, потребует времени. – Л.П.) Вильсон хорошо понимает трудности, стоящие на пути к заключению какого бы то ни было соглашения об ограничении вооружений (то есть, потребует очень большого времени. – Л.П.), а также и то обстоятельство, что такого рода соглашение может быть поставлено на очередь и осуществлено не ранее, чем через несколько лет.
Дирксен попросил Вильсона разъяснить, как возникли газетные слухи о большом «займе на разоружение», обещанном будто бы Хадсоном, так как Вольтат совсем не упомянул о нем. Вильсон сказал, что способ преодоления финансовых и экономических затруднений, которых надо опасаться в связи с ограничением вооружений, неоднократно обсуждался. Хадсон, возможно, подхватил и развил эту идею. Но этот вопрос теперь утратил свою актуальность и больше не поднимается. Вильсон думает, что в том случае, если будет принято международное решение о проведении разоружения, наступит трехмесячный или шестимесячный период финансовых затруднений, преимущественно в области техники денежной системы.
Возвращаясь к своей беседе с Вольтатом, Вильсон остановился подробно на том, что конфиденциальные переговоры с Германией связаны для Чемберлена с большим риском. Если о них станет известно парламенту и прессе, то произойдет грандиозный скандал, и Чемберлен будет вынужден уйти в отставку. Лейбористский депутат Долтон уже указал вчера в парламенте на слухи о новых «попытках умиротворения», предпринимаемых премьер-министром, и сам Вильсон, получил только что анонимное письмо, в котором его и Чемберлена предостерегают от такого рода маневров. (Стоит обратить внимание на такое весьма важное обстоятельство: Вильсон говорит, что английский истеблишмент заведомо негативно мог отреагировать только на переговоры с Гитлером, в то время как переговоры с Советским Союзом никто не скрывал, парламент их поддерживал и настаивал на том, чтобы переговоры шли более активно. Таким образом, можно вполне определенно утверждать, что английский парламент просто не позволил бы Чемберлену заключить новый договор с Германией, что полностью лишает смысла все разговоры по этому поводу в отечественной исторической науке – Л.П.).
Дирксен усомнился в том, что Англия сможет достигнуть какого-либо связывающего соглашения с Германией при существующем настроении умов английского общества, поскольку любого, кто выступает за соглашение с Германией, считают предателем интересов своего отечества и подвергают жестокой обструкции, и чуть ли не остракизму. Вильсон ответил, что хотя и возможно совместными усилиями прийти к такому соглашению, но для этого, дабы не провалить все дело, Германии требуется применить все мастерство лиц, участвующих в переговорах с Англией. Сейчас необходимо, прежде всего, сохранять строжайшую тайну.
В связи с этим возник вопрос: как и в какой форме можно будет позднее сообщить общественности о планах правительства? Вильсон сказал, не касаясь того, справедливо это или нет, что в Англии заметно пошатнулось доверие к Германии и к ее миролюбивым намерениям. Важнее всего убедить английскую общественность в том, что она может, не остерегаясь, доверять Германии. Кроме того, есть все основания опасаться, что в ближайшие время произойдут события, которые вызовут новый кризис. Правительство Англии располагает сведениями о том, что в скором времени должно быть призвано два миллиона новобранцев в германскую армию, что будто на польско-германской границе проводятся угрожающие Польше маневры с большим количеством техники и боевых самолетов. Если также вспомнить недавнее заявление Геббельса о войне нервов, которая должна быть продолжена, то можно предвидеть положение, при котором от будущих переговоров уже ничего зависеть не будет, поскольку бессмысленно вести переговор