Разбирая вопрос о том, чем могла бы помочь Англия Польше в случае войны с Германией, газета писала, что эта помощь, по мнению англичан, будет заключаться в том, что во время военного столкновения Польши с Германией англичане организуют блокаду, в то время как английские союзники на континенте должны будут проливать кровь на поде битвы230.
6 апреля известная и любимая в Советском Союзе французская журналистка Женевьева Табуи написала в газете «Эвр», что в Германии спешно проводят военные приготовления на польской границе. Стягиваются войска у линии укреплений между Фюрстенбергом и Ратибором. Подземные военные склады уже сейчас снабжены всеми материалами на случай войны. В районы Силезии и Померании непрерывно следуют военные транспорты231.
7 апреля Италия за один день оккупировала Албанию. Ходили слухи, что этим Рим не ограничится и захватит еще греческий остров Корфу232.
7 апреля Бонне попросил Сурица приехать к нему по экстренному делу. Когда Суриц примчался, Бонне сказал, что обстановка обостряется, и военные специалисты убеждены в том, что Германия начнет войну в самое ближайшее время. Вероятно, до решительного столкновения либо с СССР, либо с Францией она попытается захватить Румынию и, возможно, часть Польши. Лучшим средством противодействия была бы, конечно, организация коллективного отпора. В этом и состоял смысл «декларации четырех держав», но Польша отвергла этот план. Учитывая создавшуюся обстановку и полагая, что и СССР не может быть равнодушен к захвату Румынии и Польши, Бонне предложил немедленно начать переговоры между Советским Союзом и Францией для выяснения мер, которые должны быть приняты обеими сторонами в случае нападения Германии на Румынию и Польшу. Полпред сказал Бонне, что такое предложение было уместно во время чехословацкого кризиса, так как и Франция, и СССР были связаны с Чехословакией пактом взаимопомощи, но несколько странно в отношении страны, которая, по словам министра, не хочет советской помощи. Бонне ответил, что чем больше Польша и Румыния будут уверены в своей безопасности, в которой одинаково заинтересованы Франция и СССР, тем меньше будут бояться коллективного сотрудничества233.
Бонне прекрасно понимал, что, помимо военной слабости, у Франции есть и еще одна проблема, причем, как покажут события весны – лета 1940 года, куда более серьезная – внутриполитическая нестабильность. Причем, проблема эта уже приняла характер хронической: с 16 ноября 1917 года, то есть, практически с того момента, как в России произошел октябрьский переворот, до подписания перемирия с Германией 22 июня 1940 года во Франции 34 раза менялся премьер-министр, а правительственных кризисов было еще больше, просто не все они заканчивались сменой главы правительства. Некоторые премьеры занимали свой кабинет 7–10 дней. После того, как к власти в Германии пришел Гитлер и до начала Второй мировой войны, премьер-министр менялся 13 раз, то есть, в среднем, один раз в полгода. Фернан Буиссон продержался неделю, Альбер Сарро, Леон Блюм и Камиль Шотан – месяц. Воевать с кем бы то ни было в такой обстановке внутри страны было просто невозможно: Франция проиграла Германии не на полях сражений, Франция просто развалилась изнутри.
Одной из причин такой обстановки во Франции была самая сильная в демократической Европе коммунистическая партия, которая в соответствии с заветами Маркса и Ленина разрушала страну изнутри, постоянно провоцируя забастовки и другие народные волнения, а это, в свою очередь, приводило к правительственным кризисам. Руководство этим процессом осуществлялось из Москвы: все компартии были секциями Коминтерна, и выполняли все то, что им предписывал Исполком Коминтерна.
В этом смысле весьма странным выглядит удивление Сталина тем, как быстро рухнула Франция под ударом германской армии в 1940-м: он сам для такого краха сделал едва ли не больше, чем Гитлер и все его генералы вместе взятые. Вряд ли Сталин не понимал и не предвидел, с его-то гениальностью, чем это закончится, памятуя об опыте Российской Империи.
8 апреля ТАСС сообщало, что поступающие в Париж сведения свидетельствуют об острой тревоге, наблюдающейся сейчас в Швейцарии, Бельгии и Голландии. В этих странах начинают сознавать, что дальнейшая агрессия государств «оси» непосредственно коснется теперь малых стран Западной Европы. В Швейцарии выделены кредиты на дополнительные военные мероприятия. В Бельгии отменены отпуска в пограничных частях и гарнизонах. Голландское правительство усилило надзор за побережьем и границами. Глава голландского правительства Колийн и военный министр Ван Дийк совершили поездку в Бельгию. Вчера они вернулись в Гаагу.
По сообщению корреспондента газеты «Дейли геральд» из Загреба, итальянская агрессия в Албании вызывает сильное беспокойство среди широких слоев югославского населения. В Белграде и Загребе опасаются, что очередной жертвой агрессии может стать Югославия, территория которой будет разделена между соседними государствами. В настоящее время Венгрия и Болгария призывают в армию значительное количество резервистов. В то же время правительства этих стран требуют от Югославии и Румынии возвращения им тех территорий, которые до 1918 года принадлежали Венгрии (входившей в состав Австро-Венгерской империи) и Болгарии. В общественных кругах Югославии считают, что заявления итальянского правительства о «необходимости установления мира на Адриатическом побережье» свидетельствует о намерении Италии оккупировать в ближайшее время Далмацию234.
9 апреля Литвинов в секретной записке сообщал Сталину и Молотову, что Бонне предлагает начать переговоры между Францией и СССР для выяснения мер, которые должны быть приняты в случае атаки Германии на Румынию и Польшу. Бонне является наиболее последовательным сторонником «мюнхенской политики», и готов вести прежнюю политику, сводящуюся к отказу Франции от любого вмешательства в дела Европы, за исключением случаев прямого нападения на саму Францию или Швейцарию и Бельгию. Бонне готов пожертвовать всеми остальными европейскими государствами, включая Румынию и Польшу. Он, несомненно, поощрял Бека в его антисоветской позиции и вряд ли сочувствует даже тем заявлениям, которые делал в отношении Польши Чемберлен. Нужно помнить, что ответы и предложения Кремля он будет использовать в подкрепление своего тезиса о невозможности сотрудничества с СССР и изменения мюнхенской политики. В таком же духе он использует и неполучение ответа от Советского правительства. Сталин согласился с текстом, ответа, который нарком предлагал изложить Бонне235, и уже на следующий день Сурицу была отправлена телеграмма с текстом для заявления главе французского МИДа: «В связи с угрожаемым положением Румынии Советский Союз в свое время ответил на обращение к нему Англии предложением о созыве конференции, которая не состоялась не по вине Советского Союза. На конкретное предложение Англии о совместной декларации четырех держав СССР ответил согласием, но и эта декларация не была подписана, опять-таки не по вине Советского Союза. Хотя Польша и Румыния к Советскому Союзу за помощью не обращались, и СССР свободен от любых обязательств в отношении помощи этим двум государствам, СССР и впредь готов выслушивать и изучать любые конкретные предложения»236.
Снова упреки в адрес будущих союзников. Снова Францию и Англию вынуждают оправдываться. Снова полное отсутствие инициативы со стороны Кремля. Снова выжидательная тактика, которая сводится к постоянной критике любого предложения Лондона и Парижа и любого альянса хотя бы и двух государств. Снова Сталин демонстрирует нежелание договариваться.
9 апреля ТАСС сообщало что в германской печати продолжается антипольская кампания. За последнее время угрозы германской печати по адресу Польша стали исключительно резкими. Германская печать открыто пишет о необходимости присоединения Данцига к Германии и предоставлении Германии экстерриториальной зоны для связи е Восточной Пруссией. Германские газеты угрожающе заявляют, что отклонение Польшей эти «предложений» будет означать фактический разрыв польско-германского пакта о ненападения, заключенного в 1934 году.
Исключительно наглый тон германской печати и продолжающиеся попытки запугать Польшу оживленно комментируются польскими газетами. Правительственная печать («Экспресс поранны») всячески стремится успокоить Германию, указывая, что польско-английская декларация не направлена к окружению Германии и что Польша стремится к соблюдению «добрососедских отношений с Германией на основе договора 1934 года». Показательно заявление «Экспресс поранны» о том, что «Германия должна скорее содействовать укреплению Польши вместо того, чтобы выдвигать несвоевременные требования к ней и таким образом сосредоточивать внимание мира на последствиях военного укрепления Германии».
Итальянская газета «Ресто дель Карлиио» пророчески писала, что Германия, по-видимому, в скором времени в ответ на англо-польское соглашение расторгнет польско-германский пакт, подписанный в 1934 году237 – Гитлер сделает это 28 апреля.
11 апреля Литвинов писал в Париж Сурицу, что Бонне, также как и Галифакс, время от времени ведут разговоры о политическом положении, главным образом ради того, чтобы отвечать оппозиции, что они находятся в контакте и осуществляют консультации с Кремлем. Бонне столь же мало склонен к тому, чтобы оказывать помощь Польше и Румынии или кому бы то ни было в Восточной Европе, как в прошлом году – Чехословакии. Беседуя с советскими дипломатами, Бонне надеется получить возможность говорить о нежелании Советского Союза участвовать в оказании помощи другим странам. Поэтому в Кремле уверены, что Бонне следует давать такие ответы, чтобы он не мог, как в сентябре 1938 года, сослаться на них, оправдывая свою собственную пассивную и капитулянтскую позицию. Из сказанного, впрочем, не следует, что СССР на неопределенные намеки обязан отвечать какими-либо конкретными предложениями или раскрытием своей позиции.