404.
Из записи беседы, сделанной Молотовым, видно, что Берлин проявляет большое желание наладить с Советским Союзом экономические отношения. Германия действительно очень остро нуждалась в сырье – хромовой и марганцевой руде, нефти, хлопке, асбесте, каучуке, а также в зерне и продовольствии. К началу Второй мировой войны германская экономика примерно на 33 % обеспечивалась за счет импорта, а по железной руде – вообще на 75 %. По свинцу зависимость от импорта была 50 %, по меди – 70 %, по олову – 90 %, по алюминию (бокситы) – почти полная, по минеральным маслам – 65 %, по каучуку – более 80 %, по текстильному сырью – 70 %. По данным военно-промышленного штаба, запасов металлов должно было хватить на 9 – 11 месяцев, каучука – на 5–6 месяцев войны405. Только по углю и азоту Германии хватало собственных ресурсов.
Судя по заинтересованности, сквозящей в каждом слове Шуленбурга, обстановка складывалась сложная: многие страны отказывались поставлять Германии сырье именно в силу политических причин. Помимо этого, у Германии банально не было денег: придуманные министром экономики и главой Рейхсбанка Ялмаром Шахтом векселя МЕФО были ничем не обеспеченной резаной бумагой, и в качестве платежа на внешнем рынке совершенно не годились. Валюты же в условиях ограниченного экспорта хронически не хватало. Поездка министра хозяйства Вальтера Функа в Швейцарию за деньгами никакого результата не дала: швейцарские банкиры, уже имеющие большие замороженные кредиты в Германии, категорически отказались давать германскому правительству новый заем406.
Насколько тяжелым было экономическое положение Германии в 1939 году красноречиво говорит доклад статс-секретаря министерства хозяйства и вице-президента Рейхсбанка Рудольфа Бринкмана, который он сделал в Кельне в узком кругу фашистских руководителей накануне захвата Чехословакии. В докладе Бринкман нарисовал весьма мрачную финансовую и экономическую картину. Английская газета «Дейли уоркер» опубликовала текст этого доклада Бринкмана, а «Правда» привела выдержки из него.
Бринкман заявил, что экономика страны держится на трех столпах – на рабочей силе, на сырье и на капитале. Все эти три источника экономического развития в Германии совершенно истощены.
1) Рабочая сила. Все широкие проекты правительства, начиная с плана вооружения и строительства укреплений и крепостей на западе и кончая постройкой автострад и прочих государственных предприятий, требуют рабочей силы. Эти требования ни в какой степени не покрываются наличием людских резервов в Германии. Сперва мы обращались с настойчивым призывом к квалифицированным металлистам, затем мы стали возлагать наши надежды на квалифицированных рабочих других профессий, потом мы стали пользоваться рабочими в возрасте свыше 50 лет. Далее мы взялись за учеников. Результатом всего этого стало снижение качества выпускаемой продукции; значительное повышение ее себестоимости; сильный разнобой в ставках зарплаты, который обостряет и без того напряженные социальные условия в стране. Уход населения из деревни в города самым бедственным образом отражается на положении сельского хозяйства. Министерство земледелия потеряло до 300 тысяч сельскохозяйственных рабочих, которые предпочитают искать заработка в городе, чем выполнять тяжелые работы без нормированного рабочего дня и получать за день 40 пфеннигов.
2) Сырье. Наши неиспользованные сырьевые ресурсы слишком низки по своему качеству. Использование их потребовало бы столько рабочей силы, что это отразилось бы самым катастрофическим образом на остальном хозяйстве страны. Но у нас нет надежды и на ввоз сырья, ибо валютные возможности Германии ничтожны. Импорт Германии в этом году вдвое превышает экспорт. А как известно, фюрер решительно настаивает, чтобы мы не тратили на импорт ни одной марки, которая не покрывалась бы нашим экспортом. Но что же делать, если ввозимое сырье идет почти полностью на вооружение, а не на производство промышленных товаров для экспорта?
3) Капитал. Из 108 миллиардов марок (примерно 43,2 млрд. долларов. – Л.П.) национального дохода в прошлом году государство забрало 54–55 миллиардов марок. Долгов у нас так много, что мы не можем брать на себя ответственность за дальнейшее их увеличение. Казна пуста. Мы не имеем достаточных сбережений, чтобы покрыть ими наши текущие финансовые потребности, тем более, что этих сбережений становится все меньше. Господа, говоря откровенно, разве вы верите, что марка завтра будет равняться сегодняшней марке? Между тем нам нужно 6 миллиардов марок чтобы сбалансировать наш годовой бюджет. Откуда же мы возьмем эти 6 миллиардов? (6 миллиардов марок – это примерно 2,4 миллиардов. долларов. Как мы помним, золота у Гитлера было 17, но не миллиардов, а миллионов долларов, то есть, 0,7 % от той суммы, что хотел бы иметь Бринкман. – Л.П.).
У нас имеются для этого три возможности. Первая – это дальнейшая эксплуатация печатного станка. Но это – путь инфляции, который мы всеми силами стараемся избежать, ибо он означал бы конец всему. Вторая – это введение новых налогов. По-моему, этот путь также закрыт для нас, ибо результаты введения новых налогов будут как раз противоположны тому, чего мы желаем. Третья возможность – это увеличение нашего экспорта. Но это означает ликвидацию наших проектов и программ с тем, чтобы все сырье и силы были потрачены на производство экспортных товаров. На самом деле, какая польза в пушках, если мы не имеем для них снарядов, какая польза в самолетах, если для них нет горючего! А именно всего этого нам не хватает. Что пользы в армии, когда расходы на ее содержание столь огромны, что становятся невозможным прокормить народ и поддержать те минимальные силы рабочего, без которых он не может продолжать свой труд!407
Вскоре после этого выступления Бринкмана уволили со всех постов и объявили сумасшедшим. Я не «главврач Маргулис», и не берусь судить, насколько безумен был Бринкман, но в своем докладе он высказал вполне здравые вещи, достаточно полно характеризующие нынешнее состояние и перспективы, которые ожидают германскую экономику в том случае, если фюрер будет продолжать следовать выбранному курсу. Гитлер же считал, что решить проблему капиталов, сырья и рабочих рук можно, если взять сырье бесплатно и заставить работать на себя рабов. Однако война – удовольствие дорогое, и разговоры о том, что германскую военщину финансировал весь мир, и Гитлер буквально купался в деньгах, мягко говоря лишены оснований.
Советский Союз в этом смысле был очень удобен: он, во-первых, располагал почти всем, в чем нуждалась германская промышленность, и, во-вторых, географически находился не очень далеко, и между странами была одна только Польша, через которую мог идти поток транзитных грузов. Это обстоятельство очень помогло немцам в 1939–1941 годах, когда английский военно-морской флот блокировал морские коммуникации Германии. Для Советского Союза экономическое и техническое сотрудничество с Германией было также очень выгодным, поскольку сулило поставки технологического оборудования, станков и механизмов высочайшего качества, наладить производство которых в СССР пока не смогли из-за крайне низкого уровня инженерной мысли и технологической культуры. Причем, платить за все это можно было не золотом и валютой, а встречными поставками сырья и продовольствия.
Казалось бы, сотрудничество выгодно обеим странам. Германия круто меняет свою политику и поворачивается к Советскому Союзу лицом: Гитлер и Розенберг в своих последних выступлениях ни разу не упомянули своего главного политического врага. Немцы предложили возобновить прерванные в марте прошлого года переговоры о предоставлении Советскому Союзу двухсотмиллионного кредита. В лучшую сторону меняется тон прессы, советские дипломаты становятся желанными гостями в аусамте и других ведомствах Германии, возобновлены задержанные на месяцы поставки оборудования по договорам с предприятиями бывшей Чехословакии. А в ответ на вполне разумные, причем, взаимовыгодные экономические предложения, Молотов говорит, что для налаживания экономического сотрудничества необходимы политические изменения. Кремль и в отношениях с Германией, не слыша собеседника, упрямо диктовал свои условия, выжидая, когда у партнера лопнет терпение или создастся безвыходная ситуация, и он будет готов на все. С Германией все так и получилось: вскоре, развернувшись на 180 градусов, Сталин поставит заключение политического соглашения в зависимость от подписания кредитного, т. е., по сути своей, экономического договора.
Поскольку Договор о ненападении и нейтралитете, подписанный в Берлине 24 апреля 1926 года полпредом Николаем Николаевичем Крестинским и министром иностранных дел Густавом Штреземаном, имеет для нашего повествования большое значение, есть смысл привести его полностью, исключив преамбулу.
Статья 1. Основой взаимоотношений между СССР и Германией остается Рапалльский договор. Правительство СССР и Германское Правительство будут и впредь поддерживать дружественный контакт с целью достижения согласования всех вопросов политического и экономического свойства, касающихся совместно обеих стран.
Статья 2. В случае, если одна из договаривающихся сторон, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению третьей державы или группы третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта.
Статья 3. Если в связи с конфликтом упоминаемого в статье 2 характера, или же когда ни одна из договаривающихся сторон не будет замешана в вооруженных столкновениях, будет образована между третьими державами коалиция с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из договаривающихся сторон, другая договаривающаяся сторона