к такой коалиции примыкать не будет.
Статья 4. Настоящий договор подлежит ратификации, и обмен ратификационными грамотами будет совершен в Берлине.
Договор вступает в силу с момента обмена ратификационными грамотами и действителен в течение пяти лет. Заблаговременно до истечения этого срока обе договаривающиеся стороны согласуют между собой дальнейшие формы своих политических взаимоотношений408.
Договор вместе с нотами был ратифицирован ЦИК СССР 22 июня и президентом Германии 26 июня 1926 года Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 29 июня 1926 года409. 24 июня 1931 года в Москве был подписан Протокол410, в соответствии с которым действие договора было продлено (причем срок продления в Протоколе не указан), с тем условием, что если не ранее 30 июня 1933 года ни одна из сторон договор не денонсирует, он будет считаться продленным. 5 мая 1933 года в Москве был произведен обмен ратификационными грамотами о вступлении в силу этого протокола411. С тех пор ни Берлин, ни Москва не заявляли о прекращении действия договора, следовательно, в августе 1939 года договор действовал. Кроме того, чуть позднее Шуленбург заявит Молотову, что в 1936 году Гитлер продлил договор, а Молотов эти слова германского посла не опровергнет. Значит, на момент подписания пакта Молотова – Риббентропа 23 августа договор признавали действующим и СССР, и Германия.
Стоит обратить внимание на текст второй статьи, где говорится, что одна из сторон договора будет сохранять нейтралитет в том случае, когда на другую сторону будет совершено нападение. Однако из этого не следовало, что нейтралитет нужно будет соблюдать тогда, когда одна из сторон договора сама станет агрессором. Фактически такая формулировка заменяла прямую статью о прекращении действия договора в том случае, если одна сторона договора предпримет агрессию против третьего государства. Третья статья запрещала участие в блоках государств, направленных против одной из сторон договора, но тогда, когда этот договор подписывался, не существовало ни «оси – Рим-Берлин», ни антикоминтерновского пакта.
В Европе складывалась интересная ситуация: Англия и Франция подписали с Германией одни лишь совместные декларации, которые статуса договора о ненападении не имели, усилий для заключения настоящих пактов с Германией правительства Англии и Франции не предпринимали, а после того, как Гитлер оккупировал Чехословакию, эти откровенно декларативные документы утратили тот даже незначительный смысл, который был в них заложен. 28 апреля 1939 г. Гитлер разорвал и пакт о ненападении с Польшей, хотя и не имел на это права, а поляки считали, что договор сохранил свою силу. Таким образом, по состоянию на 23 августа 1939 г. только злейшие враги – Советский Союз и Германия – имели действующий на тот момент пакт о ненападении.
20 мая Сидс сделал Потемкину следующее сообщение:
1. Английское правительство весьма удовлетворено тем, что в настоящее время вполне выяснилось, какие разногласия имеются между ним и Советским правительством по вопросу о предполагаемом соглашении.
2. Английское правительство отдает себе ясный отчет в том, какие затруднения нужно преодолеть, чтобы достигнуть этого соглашения.
3. Английское правительство приложит все усилия для устранения указанных затруднений, вытекающих, главным образом, из позиции, занимаемой некоторыми другими государствами, заинтересованными в намечаемом соглашении.
4. Правительство Англии уже приступило к консультациям с правительствами упомянутых держав, которые займут еще несколько дней.
5. Последние предложения Советского правительства от 14 мая уже были предметом рассмотрения в комиссии по иностранным делам при МИД.
6. Для выработки ответа на последние советские предложения, с учетом результатов консультации с прочими заинтересованными странами, кабинет министров соберется, вероятно, числа 24–25 мая.
Английское правительство считает своим долгом сообщить Советскому правительству, когда может быть дан ответ на последние советские предложения. Посол добавил, что, как может убедиться Советское правительство, английское правительство прилагает все усилия, чтобы достигнуть положительного результата в переговорах с Советским Союзом. «Если бы это не удалось, – заявил посол, – нельзя было бы винить в том английское правительство». В тон послу Потемкин заметил, что, если бы соглашение не удалось, переговоры Англии и Франции с другими государствами о защите против агрессора, очевидно, повисли бы в воздухе412.
Этим заявлением Уайтхолл вполне недвусмысленно давал понять, что он готов и дальше идти на уступки Кремля, лишь бы создать эффективный блок государств против агрессора.
21 мая в Женеве в кулуарах сессии Совета Лиги Наций Галифакс спросил Майского, выступавшего в роли представителя СССР в Совете, о причинах отказа Советского правительства принять последние английские инициативы. Майский предупредив, что это его личное мнение, особенно подчеркнул, что в предложениях Англии нет настоящей взаимности, а также указал, что целью Советского правительства является предупреждение агрессии и войны. Это возможно лишь при концентрации на стороне миролюбивых государств таких могущественных сил, которые исключали бы всякую надежду для агрессора на победу.
Последний аргумент произвел на Галифакса большое впечатление. Он несколько раз спросил, удовлетворилось бы Советское правительство расширением англо-французской гарантии на прибалтийские государства без тройственного пакта в советской формуле. Майский, совершенно ясно дал понять, что советские предложения минимальны.
Майский в свою очередь спросил Галифакса, в чем состоят возражения британского правительства против советского плана, однако Галифакс не смог ответить ничего вразумительного, придерживаясь заявления, которое сделан Чемберлен в парламенте 19 мая. Причем в качестве крупнейшего препятствия Галифакс ссылался на имеющееся, якобы, нежелание самих стран Прибалтики получить гарантии от других держав.
Галифакс спросил, согласится ли Советское правительство дать гарантии Голландии, Швейцарии и Бельгии в случае принятия советского плана западными державами. Майский ничего определенного не ответил, но предположил, что если бы западные державы захотели поставить такой вопрос, Кремль, вероятно, мог бы его обсудить. Галифакс сказал, что обдумает еще раз предложения Советского правительства и доложит о своих соображениях и выводах кабинету министров 24 мая, когда правительством будет принято окончательное решение413.
В тот же день Майский беседовал на эту тему с Бонне, который был настроен гораздо лучше Галифакса, Майский с ним быстро договорился. Он даже слегка посетовал на медлительность и упрямство англичан414.
Утром 22 мая в Берлине был подписан германо-итальянского договор о военно-политическом союзе. При подписании договора присутствовали с германской стороны Гитлер, Геринг, Риббентроп, Редер, Браухич и Кейтель, Италию представляли Чиано, начальник генштаба сухопутных войск Италии генерал Париани, итальянский посол в Берлине Бернардо Аттолико415.
«После того, как был создан, благодаря общей, установленной навсегда границе, прочный мост для двусторонней помощи и поддержки, оба правительства становятся снова на путь той политики, которая выработана ими в их принципах и идеях, и которая успешно оправдала себя как в развитии интересов обеих стран, так и в обеспечении мира в Европе. Германский и итальянский народы, тесно связанные путем внутреннего родства их мировоззрений и путем широкой солидарности их интересов, решились и на будущее выступить объединенными силами за обеспечение их жизненного пространства и за сохранение мира.
На этом, предписанном им историей пути Германия и Италия желают, среди всеобщего беспокойства и разложения, служить задаче, которая обеспечит основы европейской культуры»416.
Сам текст договора газета «Правда» не публиковала, хотя он мог стать очередным свидетельством того, что в мире создается коалиция государств, не скрывающих своих агрессивных намерений, направленных, разумеется, против Советского Союза. В документе не так уже много моментов, которые, с учетом идеологии Италии и Германии можно и нужно было скрывать. Сам факт подписания договора можно было утаить или выдать за договор о ненападении или нейтралитете, но ни Гитлер, ни Муссолини делать этого не стали. Но вот почему его не опубликовали в советских газетах? Договор, вошедший в историю под названием «Стальной пакт», поскольку предполагал прочность и нерушимость союза двух стран, после преамбулы, опубликованной в «Правде», выглядел так:
Статья I. Стороны будут находиться в постоянном контакте друг с другом, с тем, чтобы согласовывать свои позиции по всем вопросам, касающимся их взаимных интересов или общего положения в Европе.
Статья II. В случае если взаимные интересы Сторон будут поставлены под угрозу какими-либо международными событиями, они незамедлительно приступят к консультациям о мерах, которые необходимо будет предпринять для соблюдения своих интересов. Если безопасность или другие жизненные интересы одной из Договаривающихся Сторон будут поставлены под угрозу извне, то другая Договаривающаяся Сторона предоставит Стороне, находящейся в опасности, свою полную политическую и дипломатическую поддержку с целью устранения этой угрозы.