«Известный американский военный писатель» Джордж Филдинг Элиот знал, о чем писал, и его информации доверять можно: он в чине майора служил в военной разведке резерва армии США. Возможно, Элиот не «вычислил» будущее развитие событий, а просто располагал достаточной достоверной информацией для того, чтобы столь далеко идущие выводы.
25 мая Сидс в беседе с Потемкиным констатировал факт несомненного сближения позиций правительств Англии и Советского Союза в вопросе об основах предполагаемого соглашения о противодействии агрессии в Европе. Такому сближению способствовали совещания Галифакса в Женеве и в Париже и доклад, сделанный им Чемберлену по возвращении в Лондон. Сообщения Галифакса обсуждались на заседании кабинета утром 24 мая. Премьер-министр заявил вчера же в парламенте, что есть все основания надеяться на возможность полного соглашения с Советским Союзом по всем возникшим основным вопросам. Сегодня утром Сидс получил из Лондона телеграмму, в которой ему поручается передать Советскому правительству сообщение, содержащее «главные линии» ответа английского правительства.
Сидс вручил Потемкину свое сообщение в письменном виде. В нем говорилось, что Уайтхолл намерен согласиться с тем, что эффективное сотрудничество между Англией, Францией и СССР против агрессии в Европе могло бы основываться на системе взаимных гарантий, соответствующих, в общем, принципам Лиги Наций. Эта система распространялась бы равным образом и на случай прямой агрессии, направленной со стороны какого-либо европейского государства, против Англии, Франции или СССР, и на случай, когда одно из этих государств оказалось бы вовлеченным в столкновение с таким государством в результате агрессии со стороны последнего, направленной против другой европейской страны. Условия этой последней эвентуальности должны быть тщательно разработаны.
Потемкин попросил посла пояснить, что конкретно подразумевает ссылка на принципы Лиги Наций. Посол ответить не смог, но сказал, что он не сомневается в том, что в той формуле ответа Англии, которая в настоящее время редактируется, отмеченное Потемкиным указание будет уточнено428.
На следующий день Молотов сообщал Сурицу, что по имеющейся информации, правительства Англии и Франции намерены связать принятие выдвинутого правительством СССР требования о взаимопомощи трех держав с уставом и процедурой Лиги Наций. Советское правительство это понимает так, что после того, как сами Англия и Франция на заседании Совета Лиги Наций признали необязательными наиболее важные пункты Устава Лиги, в том числе статью 16, они хотят превратить в простую бумажку предложения Москвы. Это значит, что в случае агрессии взаимная помощь будет оказана не немедленно, как предлагает Кремль, а после обсуждения в Лиге Наций, причем результаты такого обсуждения никому не могут быть известны заранее. Молотов предписывал Сурицу: «Предупредите лично от себя французов, что, по Вашему глубокому убеждению, Советское правительство не согласится с оговоркой в отношении Лиги Наций, а будет требовать немедленного вступления в силу пакта о взаимной помощи»429.
25 мая состоялась беседа, по традиции, безымянного германского коммерсанта с советником посольства Германии в Польше Рудольфом фон Шелиа, который был еще и платным агентом советской военной разведки, действовавшим под немудреным псевдонимом «Ариец». Не исключено, поэтому, что так называемый «коммерсант» был простым связником из «Центра», а беседа – передачей разведывательной информации.
Юстас рассказал Алексу, что по инициативе заместителя министра иностранных дел Польши Томаша Арцишевского посол Германии в Польше Мольтке на днях вместе с Арцишевским посетил болгарского посланника в Варшаве П. Траянова. Арцишевский действовал с согласия Бека, и говорил, что тот весьма неохотно принимает участие в осуществлении нынешней внешней политики Польши. Он был, разумеется, готов к тому, чтобы договориться с Риббентропом, если бы удалось найти какую-либо форму, которая бы не выглядела как капитуляция. Бек считает, что война между Германией и Польшей бессмысленна и из нее извлекут выгоду другие страны. Бек очень боится раздражать Берлин, поэтому демонстрирует сдержанное отношение к переговорам о пакте между Англией и Францией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой. Бек также не понимает, почему Германия хочет заполучить именно Данциг, в то время как она отказывается от других германских территорий, расположенных на границах Германии, в частности, таких как Южный Тироль и Эльзас.
На недоуменный вопрос Арцишевского, почему Германия выбрала столь неблагоприятный момент для своего предложения Польше, Мольтке ответил, что это предложение должно было послужить делу укрепления мира, и что поэтому с точки зрения Берлина выбор момента не мог играть решающую роль в этом вопросе. Мольтке далее заявил, что в настоящее время отсутствуют благоприятные возможности для того, чтобы начать разговор. Одной из причин, по словам Мольтке, является речь Бека, в которой не было проявлено достаточного желания пойти навстречу.
Шелиа на основании бесед, которые состоялись у него 15–19 мая в Берлине с политическим директором аусамта Эрнстом Вёрманом, (который, как и Штирлиц, был штандартенфюрером СС), а также с другими высокопоставленными чиновниками оттуда же, и с рядом офицеров штаба министерства авиации и военного ведомства, констатировал, что в действительности сейчас в Берлине ни при каких обстоятельствах не намерены вступать в переговоры с Польшей. В Германии считают в высшей степени неподходящим, если Варшава сделает какие-либо конкретные предложения. Немцы рассчитывают достичь полного успеха при помощи применяющейся сейчас против Польши тактики изматывания. Такой подход подкрепляется, во-первых, сообщениями о возрастающих экономических трудностях, с которыми столкнулась Польша, во-вторых, с уже упоминавшимися выше сообщениями о проявленной Польшей готовностью к переговорам. (Этих немцев, порой, бывает понять еще сложнее, чем моих соотечественников: то они разглядели стремление поляков к переговорам, то говорят, что для переговоров отсутствуют благоприятные возможности, потому что Бек недостаточно любезен. – Л.П.). Поэтому в названных берлинских кругах, по словам Шелиа, не стесняясь говорят о том, что решение польско-германского спора возможно теперь лишь на основе возвращения Германии Данцига и коридора. Иногда из очень хорошо информированных источников можно услышать, что германские требования сейчас уже распространяются на Познань и Верхнюю Силезию.
Одним из важных факторов, безусловно тормозящим имеющиеся агрессивные устремления Германии в отношении Польши, является Советский Союз. Влиятельные берлинские круги полагают, что сейчас вопрос о позиции России вообще является самым важным вопросом. (Шелиа совершенно ясно давал понять, что Кремль может выдвигать Германии любые требования, и Германия, дабы СССР не вмешивался в ее конфликт с Польшей, эти требования, безусловно, удовлетворит. – Л.П.).
Касаясь других своих впечатлений, Шелиа сказал, что в министерстве авиации непоколебимо убеждены в том, что Германия вскоре будет воевать. В то же время, единого мнения о сроках и концепциях еще нет. Говорят о том, что Германия не хочет мировой войны, но фюрер уж сумеет найти подходящую конъюнктуру. Столь же воинственно настроены высшие офицеры в военном министерстве. Там уверены в том, что было бы лучше своевременно ликвидировать восточный фронт посредством превентивной войны против Польши. (Из высказывания Шелиа можно сделать вполне очевидный вывод: в мае 1939 года восточным фронтом для Германии была исключительно одна только Польша. В мае 1939 года у Германии не было никаких планов нападения на СССР. Это весьма хорошо согласуется с той информацией, которую настойчиво пытался донести до Кремля Чиано в мае, сразу после увольнения Литвинова. – Л.П.). При этом все ссылаются на высказывание Гитлера, который сейчас лично зол на Польшу. Раздуванию воинственного настроения в обоих министерствах способствовала недавняя речь, с которой Гитлер обратился к молодым офицерам вермахта: фюрер также исходил из неизбежности скорой войны и призвал офицеров уже сейчас быть готовыми отдать свои жизни в этой исторической акции.
Шелия, продолжая выбалтывать государственную тайну или передавать разведывательную информацию, говорил, что из всех восточных районов Германии производятся крупные переброски воинских частей на восточную границу. Эти переброски войск весьма беспокоят население в приграничных местностях. Уже сейчас имеются многочисленные случаи переселений во внутренние районы страны. В то же время в Берлине царят полностью фаталистические настроения. Люди больше думают не столько о грядущей войне, сколько о хлебе насущном. Лишь высшие чиновники и офицеры пока далеки от таких настроений.
В Польше уверены в том, что Риббентроп полностью виноват в ужесточении курса германской внешней политики. Однако внешняя политика Берлина, проводником которой Риббентроп является, определяется исключительно Гитлером. Риббентроп своим высокомерием, грубостью и недостаточной интуицией в беседах с иностранными дипломатами, способен делать еще более неудобоваримыми и без того трудно перевариваемые пожелания и требования Германии. Он это и делает фактически, как, например, в беседах с польским послом Липским или литовским министром Урбшисом в марте – апреле текущего года, а на основании этого формального впечатления многие в кругах иностранных дипломатов считают его инспиратором ожесточенной германской внешней политики430.
25 мая недавно назначенный в Варшаву, но еще не вручивший верительные грамоты полпред Николай Иванович Шаронов посетил Бека, который заявил, что Варшава твердо решила не следовать политике «мир любой ценой» и на уступки за определенную линию не пойдет. Польша не является агрессором, воевать не хотела бы, но потерять независимость она не хочет и может пойти только на почетное соглашение, ожидая, кроме всего, что она встретит сочувствие и поддержку других стран. Полпред ответил, что, чтобы помогать, надо быть готовым к помощи и если Польша сегодня скажет «помогите немедленно», то СССР, не имея заранее договоренности, может быть неготовыми помочь. Бек заявил, что он надеетс