О последних предложениях Кремля Галифакс сделал три замечания:
1. В последние дни английское правительство вступило в активные контакты с правительствами прибалтийских государств, после каковых контактов Уайтхолл пришел к выводу, что никто из них, в особенности правительство Финляндия, не желает открыто получить от Англии, Франции и СССР гарантии безопасности. В связи с этим английское правительство считает невозможным принять предложение Советского правительства о прямом перечислении в соглашении стран, подлежащих гарантии. С другой стороны, признавая требование Кремля в отношении государств Прибалтики по существу справедливым, английское правительство надеется найти более компромиссную формулировку в плане, намеченном премьер-министром в его вчерашнем выступлении, то есть, не упоминать в документе никаких государств, которым предоставляются гарантии безопасности, а просто сказать, что обязательства по договору приводятся в силу в случае прямой или косвенной угрозы безопасности одного из участников соглашения. Детали и формулы могут быть выработаны в Москве.
2. У английского правительства есть большие сомнения по поводу целесообразности требования Кремля об одновременном подписании договора и военного соглашения, ибо это значительно затянет заключение договора, что в нынешней международной ситуации было бы опасно. Лондон готов немедленно начать военные переговоры, но считает необходимым сразу же по достижении соглашения по договору подписать его или, по крайней мере, опубликовать коммюнике наподобие того, которое было опубликовано в связи с англо-польскими и англо-турецкими переговорами.
3. У Лондона есть сомнения и по пункту, предусматривающему обязательство не заключать сепаратного перемирия, однако Галифакс заметил, что, по его мнению, данный вопрос нетрудно будет урегулировать.
В заключении Галифакс сказал, что ему советовали самому съездить в Москву в связи с переговорами, но он принципиально против частых и длительных отлучек из своей страны и что как раз сейчас сложность международной обстановки не позволяет ему покидать Лондон452.
Обращают на себя внимание несколько моментов.
Во-первых, Уайтхолл даже не считает нужным скрывать, что он серьезно встревожен ситуацией в Европе и поэтому торопится заключить военное и политическое соглашение с Советским Союзом.
Во-вторых, английское правительство, пусть и с оговорками, готово принять советские предложения включить в перечень гарантируемых прибалтийские государства, и дает понять, что это не последняя уступка, на которую пойдет Лондон.
В-третьих, в Москву направляется специальный представитель для ускорения и упрощения переговоров. Заметьте, не Кремль, на каждом углу твердящей о своей заинтересованности сохранить мир, и обвиняющий своих партнеров по переговорам в том, что те тормозят переговорный процесс и хотят столкнуть Германию с Советским Союзом, направляет своего эмиссара в Лондон или Париж, а именно правительство Англии готово прислать и присылает в Москву своего представителя, наделенного самыми широкими полномочиями.
Впрочем, не могу назвать удачным выбор Уайтхолла: Стрэнг, как активный сторонник продолжения мюнхенской политики, пользовался в Москве, репутацией, мягко говоря, не однозначной, поэтому на большое доверие со стороны Сталина и Молотова рассчитывать не приходилось, и в форин офисе не могли об этом не знать.
Более того, приезд такого переговорщика давал Кремлю лишний повод для демонстрации своего недоверия к Англии и ее намерениям заключить действительно эффективны договор против агрессоров. Надо сказать, советские руководители это обстоятельство использовали на все сто процентов: и переговоры провалили, и союзников в провале обвинили.
Стоит также обратить внимание на заявление Галифакса о готовности немедленно начать военные переговоры. Первый раз в марте этого года такое предложение сделал Хадсон в ходе своего визита в Москву. То, что Галифакс это предложение повторил, говорит о том, что Хадсон не от себя лично делал предложение в марте, а выполнял инструкции своего правительства. После этого заявления Галифакса нашему руководству стоило бы повнимательнее изучить записи переговоров с Хадсоном: оно нашло бы там много интересного, и могло бы уберечь себя от некоторых ошибок.
Что касается отказа Галифакса самому приехать в Москву, то не стоит искать в этом нежелания Уайтхолла договариваться с Кремлем. Галифакс хорошо запомнил урок, который преподали Хадсону, и не хотел оказаться в положении школяра, отправленного в угол. Видимо, есть доля истины и в словах тех, кто утверждает, что Кремль дал Галифаксу шанс войти в историю в качестве спасителя Европы, но Галифакс его упустил.
8 июня газета «Дейли телеграф энд Морнинг пост» опубликовала статью Уинстона Черчилля. Авторитетный английский политик, будущий премьер-министр выразил в этой стать свое удовлетворение тем, что общественность Англии и Франции довольно быстро пришла к заключению о необходимости тройственного пакта с Советским Союзом. Есть глубокая уверенность в том, что вокруг подобного тройственного пакта можно создать такой крупный блок вооруженных держав, который заставит диктаторов серьезно подумать, прежде чем предпринять агрессию. Советский Союз заинтересован не менее западных государств в создании такого блока по следующим соображениям. Во-первых, германский флот на Черном море представляет серьезную угрозу для Советского Союза; во-вторых, имеется угроза со стороны Германии Украине и Польше; в-третьих, вторжение немцев в Литву, Латвию, Эстонию или Финляндию заставило бы Советский Союз, даже если бы он оставался один, возобновить войны Петра Великого. Дела зашли так далеко, что трудно себе представить, чтобы одно из трех правительств взяло бы на себя ответственность за лишение миллионов граждан этой гарантии их жизни и прогресса.
Черчилль в очередной раз подчеркнул, что он не изменил своих взглядов о коммунизме, но с самого начала он предпочитал советские предложения британским или французским, ибо они просты, логичны и соответствуют основным интересам заинтересованных держав. Если изучить предполагаемый блок мира со стратегической точки зрения, то можно только радоваться тому, что позиция Великобритании в Юго-Восточной Европе будет, благодаря этому блоку, гораздо более сильной, чем в 1914 году.
По мнению Черчилля, не должно быть никаких серьезных затруднений в вопросе о гарантиях для прибалтийских стран и Финляндии. Требование Советского правительства о том, чтобы эти державы были бы включены в тройственную гарантию, хорошо обосновано. Нет никакого смысла в том, чтобы «кессон мира имел трещину». О нежелании Латвии, Эстонии и Финляндии получить гарантии, Черчилль сказал, что если эти государства подвергнутся вторжению Германии или же будут взорваны изнутри фашистской пропагандой и интригами, то вся Европа будет вовлечена в войну. Независимость прибалтийских стран имеет важнейшее значение для Польши. Самые тесные военно-политические отношения установлены между этими державами, а также между ними и Польшей. Если их независимость или целостность подвергается германской угрозе, Польша должна драться, Англия и Франция должны драться, Советский Союз должен драться. В таком случае можно согласовать заблаговременно, открыто и смело те мероприятия, которые могли бы предотвратить необходимость такой борьбы. Сейчас на этом этапе переговоров до подписания тройственного пакта было бы слишком много ожидать от этих малых государств, чтобы они давали какие-то обещания. Вполне достаточно будет, если три великие державы объявят, что вторжение или завоевание изнутри прибалтийских государств Германией было недружественным актом против тройственного союза в полном дипломатическом значении этого слова453.
Слова такого политического мастодонта, каким был Черчилль, стоили очень дорого хотя бы потому, что даже он, никогда не скрывавший, а, наоборот, регулярно подчеркивавший свою ненависть к большевикам, понял, сколь опасна политика умиротворения агрессора и потакания ему, что, скрепя сердце, сделал выбор в пользу союза с Россией. Он также совершенно определенно заявил, о том, что для обуздания агрессоров вовсе не обязательно начинать полномасштабную войну в Европе – достаточно просто создать военно-политический союз, и заявить, что любая даже не агрессия, а всего лишь попытка таковой против участницы договора, либо государства, которому предоставлены гарантии безопасности, непременно приведет к войне для агрессора не на два, а на три, четыре, пять фронтов. Сомнений в том, что агрессора такая угроза остановила бы, у Черчилля не было.
2 июня агентство Рейтер сообщило о предстоящем на следующей неделе визите в Лондон генерала Гамелена. По мнению наблюдателей, приезд Гамелена мог совпасть с пребыванием в Англии турецкой военной миссии во главе с генералом, которая направлялась в Лондон для ведения переговоров с английским генштабом. Накануне в Варшаве закончились переговоры между Беком и английским послом, в результате которых англо-польский пакт о взаимопомощи был дополнен военными статьями. Принято также решение о том, что Рыдз-Смиглы приедет в Лондон для подписания договора между Англией и Польшей454.
Гамелен выехал в Лондон 6 июня. В программе визита были переговоры с английскими руководящими военными деятелями – начальником английского генерального штаба генералом Джоном Гортом, с военным министром Лесли Хор-Белиша и министром по координации обороны Эрни Четфилдом455.
Состоялась также встреча Гамелена с премьер-министром Чемберленом. Стороны договорились, что 3 июля Хор-Белиша отправится в Париж для продолжения переговоров, начатых в Лондоне.
Германские газеты уделяли поездке Гамелена большое внимание