456.
Выступая 8 июня на обеде, устроенном англо-французским парламентским комитетом, Гамелен заявил, что отныне ни Франция, ни Англия не должны иметь никаких секретов или оговорок по интересующим их вопросам. Гамелен приветствовал введение всеобщей воинской повинности в Англии и обратил внимание на необходимость обучения командного состава и военных кадров, которые не могут быть подготовлены в тот момент, когда они потребуются457.
Программа и содержание переговоров, и то, как активно освещали визит английские, германские и советские газеты говорит о том, что это была не праздная поездка. И англичане, и французы ждали от нее реальных результатов. Немцы же, наоборот, этих результатов всерьез опасались.
9 июня Бек телеграфировал послу в Лондоне Рачиньскому, что в связи с отъездом Стрэнга в Москву посол должен заявить в форин офисе, что через Париж стало известно содержание советского ответа на последнее предложение и что точка зрения польского правительства остается прежней:
1. Мы не можем согласиться на упоминание Польши в договоре, заключенном между западными державами и СССР.
2. Принцип оказания Советским Союзом помощи государству, подвергшемуся нападению, даже без согласия этого последнего, мы считаем в отношении Польши недопустимым, в отношении же прочих государств – опасным нарушением стабилизации и безопасности в Восточной Европе.
Установление объема помощи Советского Союза, по мнению польского правительства, возможно единственно путем переговоров между государством, подвергшимся нападению, и Советским правительством.
В качестве комментария Бек просил добавить, что, по оценке польского правительства, Кремль конкретно не заинтересован в данной стадии переговоров, и придание переговорам слишком большой огласки будет поэтому всегда ставить партнеров России в неудобное положение458.
9 июня в Лондоне с речью выступил глава департамента внешней торговли, хорошо знакомый нам Роберт Хадсон. Он указал, что демпинговый экспорт из Германии дезорганизует мировые рынки и наносит значительный утери интересам английских экспортеров. При этом Хадсон отметил, что в других странах за последнее время также усиливаются жалобы на германские методы внешней торговли, а также на то, что качество германских товаров все более ухудшается и поставки не выполняются в срок459. Выступление Хадсона лишний раз свидетельствует об очень тяжелом экономическом положении Германии: немцы готовы были продать что угодно и как угодно дешево, лишь бы получить валюту, которой им остро не хватало.
9 июня в Штутгарте на заседании так называемого «Штуттгартского заграничного института» выступили с речами адмирал Редер и руководитель «германского колониального союза» Эпп. Адмирал Редер заявил, что Германия значительно увеличит свой военный флот. Увеличение германского флота предусмотрено для использования его в чужих водах.
В своем выступлении Эпп настойчиво требовал «заморской жизненной территории». В заключение он заявил: «Если противники Германии, которые держат нашу собственность в своих руках, думают, что германское требование колоний является лишь политическим маневром, то они скоро должны будут изменить это мнение»460
10 июня Молотов направил Майскому инструкцию о его дальнейшей линии поведения с Галифаксом. Полпред должен был сообщить министру в ответ на его заявление, что Советское правительство, во-первых, приняло к сведению решение английского правительства о командировании Стрэнга в Москву. Во-вторых, Советское правительство, чтобы избежать всяких недоразумений и кривотолков, предупреждает, что вопрос о трех прибалтийских государствах является теперь тем вопросом, без положительного решения которого невозможно довести переговоры до подписания договора. Без обеспечения безопасности советских северо-западных границ путем решительного противодействия трех договаривающихся держав прямому или косвенному нападению агрессора на Эстонию, Латвию или Финляндию невозможно будет удовлетворить общественное мнение в Советском Союзе, особенно после торжественного утверждения этой позиции Верховным Советом. Майский должен разъяснить Галифаксу, что дело не в технических формулировках, а в том, чтобы договориться по существу этого вопроса, после чего нетрудно будет найти формулировку. В-третьих, вопрос об одновременном подписании основного договора и специального соглашения можно уточнить в процессе переговоров. В-четвертых, касаясь заявления Галифакса о том, что кто-то рекомендовал ему съездить в Москву, Майский мог намекнуть Галифаксу, что Советское правительство приветствовало бы его приезд461.
Кремль, помимо так называемого польского вопроса, который не мог быть разрешен из-за твердой позиции Варшавы и без ее непосредственного участия в переговорах, выдумал еще одну закавыку. Согласно новой позиции вопрос о государствах Прибалтики становился тем вопросом, без решения которого невозможно довести переговоры до подписания соглашения, т. е., Сталин в ответ на уступки со стороны Англии и Франции, словно заправский шулер, вытащил из рукава нового туза, глубже и глубже заводя переговоры в тупик, все яснее раскрывая свои цели: не допустить создания в Европе фронта отпора агрессору. Ведь еще совсем недавно камнем преткновения в переговорах помимо Польши была пресловутая взаимность обязательств. Казалось бы, все решено к всеобщему удовольствию. Но тут же появляется вопрос о странах Прибалтики. Эта тема поднималась и ранее, однако никогда не говорилось, что без решения прибалтийского вопроса подписание соглашения невозможно. У трех стран из четырех был на тот момент действующий договор о ненападении с Германией, и было совершенно непонятно, зачем, при наличии пактов о ненападении с Германией странам Прибалтики нужны были гарантии против все той же Германии. Отсутствие внятного ответа на этот вопрос, естественно, отпугивало правительства Латвии, Литвы и Эстонии от таких гарантий, и заставляло их думать о том, что Советский Союз преследует совсем не те цели, которые громогласно декларирует. Поэтому правительства трех прибалтийских государств и Финляндии прямо заявляли, что угрозы со стороны Германии не видят, и ни каких гарантий от России, Англии и Франции не просили, а шарахались от них, как черт от ладана. Тем не менее, несмотря на всю абсурдность, вопрос о гарантиях безопасности этим державам в качестве основополагающего принципа выдвинут Кремлем и снова в переговорах было две нерешенные проблемы. Переговоры, таким образом, превращались в казино, в котором выиграть невозможно, где в выигрыше только жуликоватый крупье.
10 июня Потемкин принял Гжибовского, который сказал, что огорчен результатами своих переговоров с Микояном по вопросу о предоставлении взаимного режима наибольшего благоприятствования в вопросе о транзите грузов через территории обеих стран. Правительство Польши ставило этот вопрос с учетом возможных военных осложнений, при которых Польша нуждалась бы в снабжении извне военными грузами. Была надежда, что Советское правительство с пониманием отнесется к этому предложению, поскольку Советский Союз заинтересован в длительном сопротивлении Польши агрессору. Вчерашнее заявление Микояна об отказе от заключения такого соглашения стало для посла неприятной неожиданностью. Гжибовский полагает, что так же будет воспринят этот ответ и в Варшаве. Потемкин ответил, что, по его мнению, вопрос о транзите военных грузов поставлен Польшей преждевременно. Сейчас переговоры о сотрудничестве миролюбивых государств находится в такой стадии, которая еще не позволяет говорить об определенном их результате462.
Ставить вопрос о транзите военных грузов тогда, когда переговоры о создании блока против агрессора провалились, или когда война уже началась – верх глупости. Военное командование и руководители промышленности должны заранее знать, каким путем будут доставляться военное снаряжение и сырье. Иначе в самый неподходящий момент они могут узнать, что арсеналы и склады пусты, воевать нечем, а военные заводы стоят из-за отсутствия сырья, материалов и комплектующих изделий. Кремль, отказав Польше в транзите военных грузов, по сути дела, заявил, что в будущей войне Польши против Германии Советский Союз будет не на стороне Польши. После этого можно было не спрашивать, поможет ли СССР Польше военными материалами. И действительно, когда Германия напала на Польшу, Советское правительство еще до того момента, когда Красная Армия вошла на территорию Польши, под предлогом своего нейтралитета, не только не стало поставлять Польше продукцию военного назначения, но и запретило транзит военных грузов через свою территорию463.
13 июня «Правда» опубликовала передовую редакционную статью «Вопрос о защите трех Балтийских стран от агрессии». Газета писала, что иностранная печать, продолжает широко комментировать речь Молотова на сессии Верховного Совета, и наибольшее внимание уделяет той части речи, где говорится о помощи, которую Советский Союз, Англии и Франции готовы предоставить Эстонии, Финляндии и Латвии против агрессии, если эти страны окажутся не в силах отстоять свой нейтралитет. (В своем докладе «О международном положении и внешней политике СССР» на сессии Верховного Совета СССР 31 мая Молотов по этому вопросу сказал буквально следующее: «Что касается вопроса о гарантии стран Центральной и Восточной Европы, то здесь упомянутые предложения не делают никакого прогресса, если смотреть на дело с точки зрения взаимности. Они предусматривают помощь Советского Союза в отношении тех пяти стран [