3. Возражения Молотова касались добавления Нидерландов и Швейцарии к списку государств, названных в советском проекте от 2 июня. О Люксембурге он говорил только для памяти и чтобы отметить, что его наличие в списке увеличивает до одиннадцати количество государств, по отношению к которым Советский Союз должен будет взять обязательства по договору, тогда как он вел переговоры в предвидении восьми государств. Однако основная сила аргументации Молотова направлена на то обстоятельство, что Швейцария и Голландия не признали Советский Союз и не установили с ним дипломатических отношений, поэтому включение этих стран в список вызывает очень большие трудности.
Наджиар, Сидс и Стрэнг приложили все усилия для того, чтобы ослабить эти возражения наркома и чтобы показать ему точное соответствие обязательств, которые предстоит взять по Латвии, Финляндии и Эстонии, с одной стороны, и по Голландии, Швейцарии и Люксембургу – с другой. При поддержке Сидса Наджиар активно настаивал на том, что касается Франции, и изложил причины, которые заставили французское правительство включить в список три указанные страны. Молотов постоянно отвечал, что Советское правительство не может брать на себя какие бы то ни было обязательства по отношению к державам, которые не признают его.
Преодолевая это сопротивление Молотова, Наджиар упомянул конвенцию от 4 июля 1933 года об определении агрессии536, подписанную Советским Союзом, с одной стороны, и государствами, входящими в Малую Антанту537 – с другой. Югославия также не имела с Советским Союзом дипломатических отношений, что не помешало ему договориться с ней по политическим вопросам. Молотов ответил, что в 1933 году Югославия подписала соглашение, тогда как со стороны Голландии и Швейцарии ничего подобного не предусматривается.
Не говоря о том, что он делает из этого непременное условие, Молотов долго говорил о возникших трудностях и о последствиях, которые они могут повлечь за собой. В частности, он сказал, что, если речь идет о принятии обязательств уже по отношению не к восьми, а к одиннадцати странам, причем некоторые из которых не признают Советский Союз, то ему надлежит обезопасить себя с другой стороны и постараться заключить, например, с Турцией и Польшей, пакты двусторонней помощи, аналогичные тем, которые эти две страны уже заключили с Францией и Англией. То есть, Кремль, может быть, менее смущает расширение его ответственности, чем факт непризнания Советского Союза Голландией и Швейцарией.
Официальный ответ, который Советское правительство даст завтра, безусловно, более ясно определит положение по этому главному пункту, единственному, кажется, который теперь еще остается прояснить, поскольку другие, по мнению Наджиара, могут быть только второстепенными, учитывая, прежде всего срочность решения.
Наджиар запрашивал у Бонне окончательные инструкции на тот случай, если все три правительства будут твердо стоять на своих позициях по поводу включения Голландии, Люксембурга и Швейцарии в перечень государств, которым предоставляются гарантии. Необходимо срочно изучить этот вариант, чтобы избежать нового тупика и достичь психологической цели, предусмотренной настоящими переговорами, с тем, чтобы не упустить окончательно возможность, вытекающую из § 3 статьи 1 советского проекта от 2 июня, связать Советский Союз обязательством на основе этой статьи в отношении таких стран, как Люксембург, Нидерланды или Швейцария, не упоминая этих стран в тексте договора538.
1 июля под председательством президента республики Лебрена состоялось заседание французского Правительства. На заседания выступил с докладом об общем положении Даладье, который заявил, что обстановка продолжает оставаться весьма серьезной. Даладье предложил правительству ряд мер, имеющих целью «усилить деятельность Франции», в частности декрет, предоставляющий правительству право израсходовать 4,4 млрд. франков (116 млн. долларов. – Л.П.) на дело национальной обороны.
С сообщением о международном положении выступил Бонне.
Вскоре после сообщения о заседании правительства агентство Гавас разослало официальное разъяснение о том, что «меры по усилению деятельности Франции», о которых шла речь на заседании правительства, касаются в настоящее время лишь вопросов финансового порядка и не имеют в виду каких-либо мер, предусматривающих новую мобилизацию539.
1 июля Потемкин принял Шуленбурга. По словам посла, 28 июня он кое-что не досказал Молотову о тройственном соглашении Германии, Италии и Японии, в чем Кремль видит проявление антисоветского курса внешней политики Германии. Риббентроп просил Шуленбурга заявить в Москве, что этот договор никогда не был направлен против Советского Союза как государства. Он предусматривал лишь организацию своего рода идеологического фронта для борьбы с Коминтерном, в котором три правительства усматривали опасность для социального и политического устройства своих государств. С течением времени и в соответствии с постоянно меняющейся международной обстановкой тройственный антикоминтерновский пакт отошел от своей первоначальной базы: в настоящее время он приобрел ясно выраженный антианглийский характер. Об этом Риббентроп говорил с Шуленбургом вполне откровенно. Посол хотел бы обратить на это и внимание Советского правительства.
Потемкин спросил посла, действительно ли германское правительство рассматривает Англию как своего врага. Шуленбург ответил, что такая точка зрения господствует в Германии, хотя сам он ее не вполне разделяет: вряд ли Англия стремится наносить удары Германии или создавать вокруг нее кольцо враждебных государств. Но Риббентроп настроен против Англии. Наоборот, к Советскому Союзу он относится как к государству, с которым Германия могла бы поддерживать отношения дружественного сотрудничества. Риббентроп развивал весьма широкие планы установления такого сотрудничества не только между Германией и Советским Союзом, но и между Советским Союзом и Японией. Эта идея не представляется Шуленбургу утопической. Япония слишком далеко втянулась в войну с Китаем. Все более осложняются и ее взаимоотношения с Соединенными Штатами, Англией и Францией. При таких условиях с ее стороны было бы безумием затевать конфликт с Советской Россией. Германское правительство убеждено, что военный потенциал Японии в отношении Советского Союза слишком мал. Риббентроп пробовал говорить с послом Осимой на тему о нормализации отношений и сотрудничестве между Германией, Советским Союзом и Японией. По словам Риббентропа, с японцами предстоит еще провести некоторую работу, чтобы убедить их в возможности реализовать такой план. Тем не менее, министр и сам посол считают, что сближение Германии с Советским Союзом вполне может быть осуществлено.
В ответ на эту, по мнению Потемкина, явно провокационную болтовню посла, заместитель наркома ограничился сухим замечанием, что ничто не мешает Германии доказать серьезность своего стремления улучшить отношения с Советским Союзом. Что касается Японии, то до сих пор она делала все, чтобы показать свою враждебность к Советскому Союзу540.
В чем Потемкин увидел провокацию – загадка. Германия недвусмысленно предлагала Советскому Союзу не только руку, но и сердце. Шуленбург говорил, что коммунистическому Советскому Союзу не по пути с демократическими Англией и Францией и, наоборот, у него с Германией одна дорога, что, пойдя по этой дороге, СССР не только приобретет в лице Германии союзника, но и получит возможность наладить отношения с Японией. Но Потемкину простого предложения руки и сердца мало, он еще и приданным интересуется, требуя от Германии новых подтверждений серьезности своего стремления улучшить отношения с Советским Союзом.
2 июля Наркомат иностранных дел СССР без всяких комментариев сухо сообщил советским людям и всему миру о том, что 1 июля Молотов принял Сидса, Наджиара и Стрэнга. Иностранные дипломаты передали наркому новые предложения английского и французского правительств. Беседа продолжалась полтора часа541. То ли одумались в Кремле, то ли поняли, что на сообщения ТАСС в советских газетах западная печать может ответить своей кампанией, но последнее сообщение было весьма лаконично и содержало лишь информацию самом факте встречи. Хотя то, что в тексте не были использованы привычные уже кавычки, вселяло некоторые надежды.
2 июля специальный корреспондент газеты «Дейли телеграф энд Морнинг пост» объехал франко-германскую границу в Эльзасском секторе. По мнению корреспондента, германская «линия Зигфрида» далеко еще не закончена. Железная дорога, построенная немцами вдоль Рейна, сейчас реконструируется. Вдоль железнодорожной линии между Аппенвейером и Келем, возле Страсбурга, установлены проволочные заграждения на полях и по берегам небольших рек. В 6 милях от Келя ведутся фортификационные работы на полях. Вдоль дороги из Растатта в Кель, закрытой для нормального движения, установлены через каждые 50 метров бетонированные бойницы. В Дурмерсгейме, в 7 милях к югу от Карлсруэ, собраны материалы для постройки казарм, сложены большие штабеля двухметровых балок, пропитанных креозотом. Такие балки применялись в прошлой войне для покрытия дорог, по которым проходили тяжелые грузы, а также для постройки амуниционных депо. На станции Эттенгейм устроены специальные платформы для принятия воинских поездов542.
3 июля Молотов вручил Сидсу и Наджиару новый проект статей 1 и 3 трехстороннего соглашения между СССР, Англией и Францией.
ПРОЕКТ СТАТЬИ 1. Соединенное Королевство, Франция и Советский Союз обязуются оказывать друг другу взаимно всяческую немедленную и эффективную помощь, если одно из этих трех государств будет вовлечено в военный конфликт с каким-нибудь европейским государством в результате либо агрессии, направленной этим государством против одного из трех этих государств, либо агрессии, прямой или косвенной, направленной этим государством против какого-либо европейского государства, независимость или нейтралитет которого одно из трех заинтересованных государств признает для себя обязательным защищать против такой агрессии.