ки согласились с тем, что, поскольку определение в протоколе очень хорошее, можно было бы спокойно согласиться на включение в статью 1 слов «прямая или косвенная агрессия», распространяя их по возможности на случай с самими договаривающимися державами, что позволило бы в значительной мере покрыть Голландию, Люксембург и Швейцарию.
В-третьих, союзные дипломаты настаивали на том, что статья 5 англо-французского предложения от 8 июля, в которой принимается советский текст, должна идти вместе со статьей 6 в англо-французском варианте, в которой изменяется советская редакция. Молотов поддержал эту последнюю редакцию, но опасается, что подписание военной конвенции затянется. Наджиар и Сидс это опровергли. Нарком согласился представить новые соображения своему правительству для нового рассмотрения. Компромисс мог бы быть найден, если бы удалось добиться в некоторой мере удовлетворения по параграфам 1 или 2 данной беседы с Молотовым.
В-четвертых, поскольку новая встреча должна состояться завтра, важно, чтобы Сидс получил из Лондона без опоздания запрашиваемые им инструкции и большую свободу действий558.
Телеграмма Наджиара, которую он отправил в Париж по итогам встречи, позволяет утверждать, что посол весьма оптимистично оценивал результаты этого разговора, думая, что чего-то добился в переговорах с Молотовым. Но не тут-то было преждевременный оптимизм французского посла охладило новое сообщение с Кузнецкого моста559 о том, что 9 июля Молотов вновь принял Сидса, Наджиара и Стрэнга, и что продолжавшаяся более двух часов беседа не дала определенных результатов560.
Советский обыватель, прочитав это сообщение, недоумевал: о чем же эти империалисты больше двух часов болтали с наркомом, если так ни до чего и не договорились? А в Берлине должна была начаться паника: от этих русских большевиков всего можно ожидать, и если они пишут, что встреча результатов не дала, вполне может быть все наоборот, иначе, зачем сообщать о безрезультатной беседе? Проще промолчать.
До 1 сентября, когда должно было начаться запланированное Гитлером военное вторжение в Польшу, оставалось меньше двух месяцев, а Гитлер пока еще не был уверен в том, что, во-первых, Англия и Франция не вступятся за Польшу, и, во-вторых, что СССР будет сохранять нейтралитет. Вмешательство хотя бы одной из этих стран означало либо войну против всего мира, а ее Гитлер не хотел, он ее боялся, и всячески стремился избежать, либо войну с Советским Союзом, причем не известно, что для него было бы хуже. Поэтому Гитлер предпринимал титанические усилия, чтобы войну с Советским Союзом исключить, а с Западом – как получится.
10 июля Наджиар направил Бонне телеграмму, в которой еще раз остановился на только что закончившейся беседе с Молотовым, и вновь заострил внимание на наиболее важных моментах.
1. По вопросу о третьих западных государствах, как и по вопросу об определении косвенной агрессии против третьих государств, Молотов предложил новую редакцию проекта дополнительного письма, которой он хочет удовлетворить правительства Англии и Франции, не меняя, впрочем, своей принципиальной позиции.
А) По Голландии, Швейцарии и Люксембургу позиция Молотова непродуктивна, хотя и не совсем бессодержательна. Нарком вновь отказался включить даже в дополнительное письмо бывший § 3 статьи 1. К уже высказанным соображениям он добавил, что даже в проекте от 2 июня § 3 должен был быть дополнен перечислением стран, к которым его надлежало применять, поскольку Кремль не может без уточнений брать обязательства по тексту общего характера в отношении любого европейского государства, обращающегося за помощью. Однако он не отказался изучить вопрос об улучшении своего текста, с тем, чтобы ввести в него, например, идею консультаций, чтобы охватить случаи с Голландией и Швейцарией. Молотов исключил из перечня гарантируемых Люксембург, как малозначительное государство, не заслуживающее специальной оговорки.
В) Молотов отказался снять требования по поводу слов «агрессия прямая или косвенная» в статье 1 относительно третьих государств. У него, похоже, нет принципиальных возражений против возможного использования этого выражения в статье 1, чтобы охватить также случай агрессии против договаривающихся сторон.
С) По поводу определения косвенной агрессии в дополнительном письме, новая формулировка, которую представил Молотов, включает в себя элементы формулировки, о которой он говорил накануне, и элементы последних английских инструкций с добавлением к словам «под угрозой силы» слов «или без такой угрозы», что не лишено некоторых сложностей.
По трем этим пунктам Сидс обратился за инструкциями в форин офис, одновременно готовя в согласии с Наджиаром компромиссный проект в качестве предварительного варианта.
2. Молотов дал устное согласие по преамбуле, изложенной в советском тексте от 2 июня и статьям 2, 3, 4 и 7.
3. Наджиар жаловался Бонне, что по статьям 5 и 6 идет чрезвычайно трудная дискуссия. На все замечания о том, чтобы не ставить под сомнение значение договора такой редакцией статьи 6, которая дает основания считать, что этот договор находится в неопределенном состоянии из-за военных переговоров, Молотов отвечал, что, Советское правительство считает, что военная часть является дополнением политической части, и что эта политическая часть, взятая отдельно, не имеет никакой практической силы. Нарком утверждает, что до подписания военной конвенции договор фактически не должен рассматриваться как дипломатический инструмент. Сам договор должен быть предметом формального подписания сторонами одновременно и как военный инструмент.
На возражения о чрезвычайно серьезных трудностях, которые неизбежно возникнут в том случае, если не будет должным образом оформлено трехстороннее соглашение по политической части, Молотов уточнил, что его статьи могли бы быть парафированы каждая в отдельности в тексте на трех языках. В таком случае ничто не помешает объявить всему миру, что три государства достигли договоренности. Но пока военная конвенция не будет заключена, нельзя считать, что имеется договор. Молотов опасается, что Англия и Франция удовлетворятся извлечением моральной пользы от заключения торжественного договора, который, тем не менее, будет лишен всякого смысла и практического значения из-за отсутствия военной конвенции. В ходе дискуссии так и не удалось заставить Молотова отказаться от этой позиции. Чтобы договориться, он предложил установить конкретные, и по возможности, короткие сроки начала и завершения выработки военной конвенции, что позволило бы сократить промежуточный период между соглашением по парафированным статьям и формальным одновременным подписанием соглашения, дополненного военной конвенцией, которая, безусловно, не должна публиковаться.
Своеобразие этой позиция не лишает правительств Англии и Франции выгоды, ожидаемой уже сейчас, в результате достижения согласия с Советским правительством путем парафирования политических статей, и следовало бы принять такую процедуру. Есть опасения, что далеко идущая дискуссия с целью отклонить статью 6 в советской редакции усилит подозрительность тех членов Политбюро, которые упрекают правительства Англии и Франции в том, что они скорее стремятся к общей декларации, чем к конкретным обязательствам561.
Если коротко резюмировать то, что написал в этих телеграммах Наджиар, получится, что правительства Франции, Англии и Советского Союза, спустя три месяца после начала переговоров, наконец-то сумели отбросить политические амбиции и взаимное недоверие, и приступили к действительно конструктивному обсуждению документов, которые могли бы лечь в основу системы коллективного отпора агрессору в Европе. Все три правительства продемонстрировали друг другу свое желание договориться. Есть, конечно, незначительные шероховатости, но они скорее, не принципиальные, а технические, и они не должны помешать тому, чтобы три державы достигли договоренности и, наконец, подписали договор. Однако договоренности так и не случилось, и меньше чем через два месяца мир будет ввергнут в самую страшную войну за всю историю человечества.
В эти дни появилась новая информация об экономических проблемах в Германии. Фашистский, что немаловажно, экономический журнал «Шталь унд эйэен» был обеспокоен нехваткой в Германии горючего. Журнал писал, что снабжение промышленности горючим явно недостаточное. Особые затруднения наблюдаются в области снабжения горнозаводской и сталелитейной промышленности коксом. Водный и железнодорожный транспорт также не получают необходимого количества топлива.
В соответствии с собственной информацией газеты «Правда», «Руководитель» германской военной промышленности Томас562 писал в еще одном фашистском журнале – «Дер дейче фольксвирт» об «острой нехватке как подвижного состава, так и рельсов». Фашистский чиновник делал отсюда тот вывод, что «изготовление паровозов в настоящее время столь же важно, как и производство орудий». По сведениям «Дейче фольксцейтунг», вагонный парк Германии сократился по сравнению с 1932 годом на 12 %.
Английский журнал «Экономист» поместил статью своего берлинского корреспондента, который писал, что фашистская Германия делает большие усилия для того, чтобы освободиться от ввоза продовольствия из-за границы. Однако все эти усилия пока не увенчались успехом. Если общий импорт Германии в 1938 году по сравнению с 1937 годом немного сократился, то импорт продовольствия увеличился. Главными предметами импорта были продукты растениеводства, в особенности зерно. Германия в прошлом году вынуждена была импортировать не менее 1 млн. тонн пшеницы. Внутреннее производство жиров в Германии покрывает не более 60 % общей потребности. Импорт масла, увеличившийся с 87 тыс. тонн до 92 тыс. тонн, и лишь частично покрыл потребность страны.