— Потом гибель?
— Нет. Потом происходит преодоление критической массы духовной или какой-то другой энергии и эволюционный суперскачок. И цивилизация выпадает из нашей Вселенной, переходит на какой-то другой уровень — может, в иные измерения, пространства, пси-миры. Это неизвестно никому. Вероятно, они продолжают как-то влиять на наш мир. Иначе откуда бы взялся Свод звёздных законов?
— Это что такое?
— Например, в процессе звёздных войн запрещено уничтожать звёзды, планеты, биосферу или полностью ликвидировать какой-то разумный вид. То есть развлекайтесь, деритесь, душите друг друга, но не переходите через жёстко определённую грань. Технически взорвать звезду несложно, но никому это не удавалось Всегда вмешивались какие-нибудь, казалось бы, непредсказуемые случайности, в результате зло возвращается втройне самому агрессору. Безумцы получают по зубам.
— От кого? От ушедших в иные миры цивилизаций?
— Может быть. А может, тут другой фактор — например, шутки Конструктора, Разум звёзд. Кстати, ТЭФ-катастрофа не привела к более печальным последствиям, потому что наверняка вмешалось НЕЧТО. Но это не значит, что это самое НЕЧТО интересуется судьбой отдельных индивидуумов. Братья Силы Синего Шара, как чума расползающиеся по Вселенной, вполне могут захватить Землю. И тут начнётся невообразимое. Я бывал на Тёмных Планетах, захваченных Братьями. Как-нибудь потом расскажу об этом, но уверяю, что лучше смерть, чем это.
— Как это будет выглядеть?
— Захват? «Изумрудный странник» запустил механизм изменения матрицы пространства в точке за орбитой Плутона.
Через пятьдесят лет после этого, то есть у нас ещё есть пятнадцать лет, туннель сформируется, и сюда нагрянут орды дикарей. Дикарей, вооружённых самым совершенным оружием.
— Что же делать?
— «Изумрудный странник» держит сейчас путь на базу, которая находится в тридцати шести световых годах от нас. О его находке и установлении канала там ничего не знают, поскольку разведчик прибудет с такой же скоростью, как и сообщение, а посылать открытым текстом сведения об установлении нового канала из боязни перехвата их противником никто не будет. То есть «Странник» свалится им как снег на голову с сообщением о новой планете, которую стоит прибрать под своё чёрное крыло В тот же день, через восемь часов, по туннелю оно уйдёт в главную систему Братьев Силы И тогда нам конец.
— Получается, что выхода нет?
— Есть. Мы должны уничтожить и базу, и «Изумрудного странника» ещё до того момента, как информация уйдёт на их главный плацдарм. И уничтожить все данные по вояжу разведчика.
— Тогда мы избавимся от Братьев до той поры, пока к нам случайно не забредёт их новый разведчик?
— Нет, не избавимся. Сформировавшаяся новая точка выхода канала отлично фиксируется эфиросканирующей аппаратурой Чужаков. Но эфирные волны тоже распространяются со скоростью света. Волна дойдёт до ближайшей базы Братьев через полсотни лет А они нам ох как нужны, эти пятьдесят лет1
— Мы сможем уничтожить их базу?
— Должны Иначе… В общем, надеюсь на вашу помощь.
— Я тоже надеюсь, что вы позволите мне поучаствовать в этом деле. Оно как раз по мне…
ЧАСТЬ ВТОРАЯАСГАРД
24 МАРТА 2138 ГОДА
Когда слишком долго ждёшь какого-то важного события, начинает казаться, что оно не наступит никогда Текут недели, месяцы, ожидание становится привычкой, вечной занозой в твоём сердце. И уже не веришь, что это когда-нибудь кончится, — ожидание превращается в часть твоего существа и в чём-то меняет тебя Но вот приближается назначенный час, и в тебе начинает что-то оживать, шевелиться. Остаются дни, потом часы И наконец прорывается призрачная преграда, и происходит нечто значительное — будущее вдруг становится настоящим. И конечно, оно выглядит совершенно не так, как грезилось Моментально исчезают тягучие, липкие сомнения. Наступает пора действовать, пора, когда на деле предстоит убедиться, на что ты способен, а на сомнения, терзания и неуверенность времени уже не остаётся
Долгая холодная сибирская зима подходила к концу. Морозы с неохотой отступали, время от времени пытаясь совершить невозможное, обосновавшись в нашем полушарии чуть ли не навсегда, но их песенка была спета. Всё чаще из-за туч выглядывало солнце, которого, правда, отсюда было не видно. Сугробы таяли, но пока ещё держались и лежали почерневшими, твёрдыми глыбами. Как всегда, в Асгарде стоял полный штиль, периодически сменявшийся резкими ударами ветра. Помню, как это явление удивило меня при первом моем визите в ТЭФ-зону. Явление это действительно необычное, до сих пор никто не может объяснить, почему так происходит и какой природный механизм здесь запущен после ТЭФ-катастрофы. Но к этому я давно привык. А привычные тайны постепенно перестают волновать и будоражить воображение. Уж чего-чего, а неразгаданных тайн в зоне, окружающей Асгард, предостаточно.
Над городом привычно мерцало фиолетовое небо. Первое время это мерцание давило на сознание, от него болела голова, но сейчас, похоже, я начинал забывать, что небу положено быть голубым, в крайнем случае серым, затянутым тучами.
Можно было воспользоваться подземными коммуникационными средствами — земля здесь, как голландский сыр, изъедена туннелями, в которых по магнитным полотнам скользили пассажирские капсулы. Но я решил пройтись пешком, хотя путь предстоял не особенно близкий — от жилых корпусов до бастиона, где обосновался Чаев, около пяти километров,
Я шёл неторопливо, полной грудью вдыхая холодный воздух. Мне хотелось запечатлеть в памяти последние часы в Асгарде, очертания его зданий, цвета, запахи. Я не знал, удастся ли мне вернуться обратно, а город этот стал для меня родным. Здесь не было изысканных архитектурных сооружений, соборов, крепостей, но при всей своей кажущейся унылости он обладал притягательностью и внутренним достоинством. Я любил этот город, которого нет на картах и о котором не известно никому из людей во внешнем мире, за исключением нескольких человек в руководстве Евразийской Федерации, которым довелось ознакомиться с моим отчётом.
В парке на синих елях лежал снег, от тяжести которого гнулись ветви. Я взял комок в ладонь, потёр щёки. Всё, прочь грустные мысли и переживания. Приближается время встречи. Надо спешить.
Совещание проходило в «каморке у вулкана» — так прозвали зал, где Чаев проводил совещания, когда хотел создать непринуждённую обстановку. На стенах висели объёмные динамические изображения вулкана Везувий в момент его извержения в 2056 году. Из мебели в помещении имелись низкий круглый хрустальный стол со сложным орнаментом и подвижной подсветкой изнутри и несколько кресел-пузырей. Все уже собрались. Я пришёл последним, по старой оперативной привычке пересекая порог минута в минуту в назначенное время.
Беззаботно развалившийся в кресле, Чаев дымил длинной вонючей сигарой, и дым от неё тёк в коробочку воздухоочистителя, стоящую на столе. Лика, как всегда, ослепительная, единственная, очаровательная, устроилась по соседству с начальником, забравшись с ногами в кресло, взгляд у неё был отрешённый. Герт Линд и Уолтер Рок сидели рядом, привычно зубоскаля, что являлось их любимым занятием. Герт — наш командир в этой операции, белобрысый высокий норвежец из Тронхейма, врач-экзотерапевт класса «экстра», таких, кстати, на Земле всего четверо. Правда, в Асгарде у него проявились способности не столько врача, сколько специалиста по боевым операциям. Этот вояка от Бога умел действовать быстро и точно, принимая единственно правильные решения. Он был моим инструктором во время прохождения подготовки. Длительное общение было утомительно из-за его едкой иронии, насмешек, переходящих иногда в нарочитый цинизм. Герт любил почесать языком, для чего нельзя было найти лучшего партнёра, чем тонкий в кости, с гладкой причёской и пышными усами Уолтер Рок в прошлом властитель женских душ в туманном Альбионе.
У невысокого, похожего по сложению на ребёнка Одзуки Есихиро — бывшего учителя из Киото — вид был грустный и задумчивый, он катал в руке три китайских железных шарика, и казалось, что мысли его витают где-то очень далеко. Рекс Маклин — широкоплечий, здоровенный, чем-то похожий на орангутанга негр из Чёрных Штатов, на толстых губах которого навсегда застыла жизнерадостная улыбка, что-то усердно чертил в своём блокноте. Можно было подумать, что он занят важным делом и излагает на бумаге какие-то серьёзные соображения по сути обсуждаемых проблем, но это не так. Его блокноты усеяны десятками, сотнями рожиц — красивыми, безобразными, карикатурными, босховскими. Кстати, по прошлой профессии Маклин мой коллега — полицейский, притом очень неплохой.
Бородатый Мечислав Ковальский, в предыдущей жизни физиолог из Вроцлава, был самым угрюмым и собранным человеком из всех собравшихся. Он постоянно над чем-то экспериментировал в лабораториях Асгарда. Каждая минута у него была распределена. Его отличали немецкая пунктуальность, настойчивость в достижении цели, но вообще-то он был замкнут и сторонился общества. И всё же время от времени шляхетская натура давала о себе знать и требовала развлечений — и тогда хоть запирай ворота. Сейчас он медитировал, уставившись в пейзаж на стене.
Широкоплечий? среднего роста красавчик Антон Сваргин — мой бывший инструктор по работе с компьютерами, механизмами (кстати, равных в этом деле в Асгарде ему не было) — сидел, скромно положив руки на колени. Я испытывал к нему самую искреннюю симпатию. Скромный, вдумчивый, он никогда не мозолил глаза и умудрялся всегда оказываться под рукой, когда в нём возникала необходимость. Ещё мне импонировало то, что он был предельно честен и всегда старался говорить только правду.
Собравшиеся — за исключением Лики и Чаева — это одна команда, которой предстоит путешествие На Акару. Нам суждено вскоре или пожинать лавры спасителей человечества, или провалить всё и быть покрытыми позором во веки веков, ибо в этом случае страшные последствия всех великих битв прошлого покажутся ничтожными и недостойными внимания перед проигрышем в локальной диверсионной операции самых скромных масштабов.