Я раскланялся и плюхнулся в свободное кресло рядом с Одзуки.
— Все в сборе. Ну что ж, коллеги, начинаем обсуждение наших скучных дел, произнёс Чаев, умудрившись при этом даже не вынуть изо рта сигару. — Напоминаю для тех, кто запамятовал, — через пять дней «Изумрудный странник» приземлится на посадочной площадке форта Скоулстонт…
— Неужели? — вскинул брови Уолтер. — Кто бы мог подумать! Совсем из памяти вылетело. Кстати, а что такое «Изумрудный странник»?
— А что такое Асгард, ты помнишь? — спросил Герт.
— Смутно. Какой-то мелкий городишко. Вроде где-то в Сибири.
— Не в Сибири, а в Японии, — подал голос Одзуки.
— Почему это в Японии?
— Где жизнь хорошая — там и Япония.
— Ну-у, — протянул Уолтер, — этой шуточке уже лет двести.
Так уж повелось в Асгарде — чем серьёзнее проблема, тем шутливее и беспечней проходило её обсуждение, скорее походившее на обычный застольный трёп.
— Ясно. — Чаев отложил сигару. — Языками вы работаете отменно, следов уныния на лицах не видно — значит, половина успеха в кармане. Осталась вторая половина — уничтожить форт Скоулстонт.
— Названия у рагнитов какие-то идиотские, — проворчал Ковальский.
— Думаю, — продолжил Чаев, — повторять, что к чему, не стоит.
— Не стоит, — подтвердил я.
Действительно, к чему повторять то, о чём думал каждый из нас на протяжении многих последних месяцев. Всё, что известно о форте Скоулстонт, о сообществе Братьев Силы Синего Шара, представители которого именуются рагнитами, о плане операции, будто гвоздями вколочено в память. Семь человек для подобного диверсионного акта — оптимальная боевая группа. Пытаться нанести удар большими силами — значит, наверняка быть обнаруженными сразу же по прибытии на Акару. В форте вполне достаточно сил, чтобы распылить нас на атомы, какими бы силами мы ни высадились. Единственный наш шанс — во внезапности. Кроме того, семёрка, с испокон веков считающаяся магическим числом, в нашем случае действительно имела почти магическое содержание. Семеро — это полный Круг, который позволяет многократно усилить психокинетические возможности каждого его члена, это наилучшая боевая единица.
Между посадкой «Изумрудного странника» и его отлётом пройдёт восемь часов. Именно в этот промежуток мы должны всё закончить. Мы — единственная сила на Земле, которая может сделать это. Суть даже не в том, что мы составляем полный Круг, что мы суперы, обладающие прекрасной подготовкой и умеющие творить такие вещи, которые могут показаться чудесами. Важнее, что нас подбирала Лика, у которой невероятная чувствительность к линиям судьбы, потрясающие возможности плести из этих линий «ковры» событий, составлять удивительные уравнения с такими переменными, как «случай», «провидение», «инфлюксы» «динамические информационные взаимодействия». Можно было бы найти в Асгарде более опытных воинов, но уравнение с их участием не подлежало решению. Теперь судьба человечества зависела от нашей семёрки.
Полтора последних года я безвылазно провёл в Асгарде. Я открывал себя, свои возможности, учился разным премудростям, при разговоре о которых ещё недавно лишь усмехнулся бы или покрутил пальцем у виска — мол, такой дури не может быть в природе. Учился выживать при любых условиях — в жаре и холоде, которых не выдержал бы ни один организм, при отсутствии воды, пищи, воздуха. Вымыть руки соляной кислотой, прополоскать рот кипящим металлом, полчаса полежать в кипящей воде без доступа кислорода — вот лишь немногое из того, чем приходилось заниматься. В прошлые века встречались люди, посвятившие жизнь овладению внутренними энергиями, в какой-то мере умевшие делать нечто подобное. Например, китайцы, нащупавшие энергию ЦИ. В этих людях таились задатки суперов. Мы отличались от них тем, что не столько развивали эти способности, сколько открывали то, что было заперто в нас от рождения.
Я учился владеть своим телом, развивал сверхчувства. Среди тренировок были, например, и такие — бой с закрытыми глазами в специальном костюме, через который не проходят звуки, свет, волны. Единственная возможность драться с противником — ощущать его астросом. Пройтись на пятнадцати метров ой высоте по доске, которая вдруг начинала дрожать, вибрировать, менять своё положение, чтобы удержаться на ней, нужна сверхточная реакция и координация. Или стрельба на слух, по ощущению. Или бой со всеми видами оружия — на мечах, палицах, булавочных иголках. Приходилось заниматься и другими вещами, казалось, совершенно отвлечёнными и ненужными, но входящими в стройную систему подготовки полноценного жителя Асгарда.
Не менее важным считалось развитие мышления, способностей к интуитивному решению самых разных задач и проблем. Иногда мы устраивали соревнования с компьютерами. Конечно, большой голографический компьютер не одолеешь, но с обычным удавалось тягаться на равных. Но что самое важное — передо мной открылся фантастический мир сверхтонких энергий, ощущение звёздных и земных токов Силы. Я ощутил наличие вселенского кладезя информации, из которого, в принципе, можно узнать всё, что угодно, — это зависит лишь от твоего уровня духовного развития и от того, имеешь ли ты ключ. Овладев ключом и достигнув определённых духовных высот, ты достигаешь того, что прошлое и будущее становятся для тебя открытой книгой. С этим информационным полем (термин был впервые применён ещё в двадцатом веке, когда некоторые сенситивы делали первые робкие попытки проникнуть в него) мало кто из нас мог работать более-менее сносно. Лучше всего это получалось у Лики. Учиться этому делу можно и тысячу, и миллион лет, и всё равно не достигнешь вершин, ибо лишь Богу известно всё сущее.
— Хочу напомнить один момент, — произнёс Чаев. — В данной экспедиции имеется несколько факторов неопределённости. У нас есть некоторое представление о форте, о технических возможностях рагнитов. И Акару мы изучили довольно неплохо. Одно время считалось, что планета не представляет никакой опасности. Тут мы ошибались. Там есть что-то. Прошлые разведгруппы потеряли шесть человек. Притом тройка Ганичева исчезла в полном составе.
— Знаем, — вздохнул Одзуки. — Ганичев был моим другом. Наши сердца бились в унисон, и потеря его — удар кинжалом в сердце. — Японец любил выражаться длинно и по-восточному цветисто. Искусство подобной риторики давно заброшено, в том числе и в Японии, но Одзуки овладел им мастерски.
— Это не дело рук рагнитов. Им ничего неизвестно о нашем присутствии на Акаре. На этой планете нет своей развитой цивилизации. Нет опасных для нас хищников. Нет ядовитой флоры и фауны. Самое удивительное, что мы не только не нашли трупы наших друзей, но даже не смогли нащупать и — следа какой-либо информации. Они просто исчезли. Похоже, без драки, без борьбы.
— Я пробовала провести инсайтпоиск, подключалась к региональным информячейкам Акары. Мы проследили путь наших людей, где они исчезли. Но как? Никакого намёка.
— Почему так? — насупился Ковальский. — Астросом, покидая тело, должен оставить информслед на окружающих предметах. Уж причину смерти по ним установить всегда можно.
— Я же сказала — ничего.
Чаев бросил на стол информпакет.
— Здесь все сведения об этом. Изучите до завтра… И ещё одно. Я предлагаю пройти по «тонкому льду».
— Зачем? — ещё больше нахмурился Ковальский, слишком осторожно относящийся к подобным вещам.
— Мы идём ощупью, — пояснил Чаев. — Технология рагнитов значительно превосходит нашу. Значит, наша сила — в знании скрытого тёмными покровами и недоступного им.
— Это может плохо кончиться, — возразил я. — Первое — мы можем потерять Лику. Второе — мы можем доиграться в эти игры до того, что сами выкопаем себе яму. Но далее в случае нормального исхода вероятность того, что полученные данные ничего не дадут, ничем не помогут, составит девяносто процентов…
— Мы должны это сделать, — сказал Чаев настойчиво. — Фактор неопределённости на Акаре довольно велик. Я же говорю: там что-то не в порядке. Мы должны хотя бы попытаться нащупать хвост этой тайны.
— Очередная запретная зона, — усмехнулся я.
— Вот именно, — кивнул Чаев. — Кто за «лёд»?
В воздухе разлилось напряжение. «Тонкий лёд» — очень опасное предприятие, это видно даже по названию. Последствия могут быть самые непредсказуемые. Вообще может нарушиться причинно-следственная цепь. Этой методикой пользуются очень редко, лишь в самых крайних случаях, когда ставки очень большие.
— Я согласна, — спокойно произнесла Лика.
— Пусть будет так, как будет, — развёл руками Одзуки.
— Наверное, это будет интересно, — усмехнулся Уолтер.
— Ну что ж, наша первая партия игры со смертью, — кивнул Герт.
— Ох-ох! — покачал головой Маклин. — Давайте я пойду вместо Лики. Почему ей надо лезть в самое пекло?
— У тебя не получится, Рекс, — возразила Лика.
— Согласен, — вздохнул Маклин, вид у него при этом был такой, будто он только что подписал Лике смертный приговор. Он, как всегда, добр и эмоционален.
— За, — кивнул Ковальский с недовольной миной на лице.
— Твоё мнение? — повернулся ко мне Чаев.
— Против, — хлопнул я ладонью по столу.
В меня вперилось восемь пар глаз. Некоторые из присутствующих смотрели на меня с облегчением, другие с недоумением, третьи с усмешкой. Лика с негодованием. Достанется же мне от неё. В таких ситуациях любой обладал правом вето, ибо путешествие по «тонкому льду» касается каждого. Несколько сотен лет назад в польском сейме каждый его член обладал правом вето, и когда он шёл против всех, то его начинали колотить, пока он или не соглашался, или не погибал, тем самым выбывая из числа голосующих. Тогда ещё мало знали о правах личности. Мне подобное избиение в наш просвещённый век не грозило. Пока ещё не было случая, чтобы один супер тронул другого хоть пальцем.
— Я не могу рисковать Ликой. Даже если отвлечься от моих к ней нежных чувств, подумайте — она у нас единственный инсайт такого уровня.
— Я решаю свою судьбу сама, — холодно произнесла Лика, в этот миг она была чужой и далёкой, как туманность Андромеды. — Ты не имеешь права решать за меня.