— Это надо, — нахмурился Чаев. — Поверь мне, Саша.
И я поверил. Чаев умудрялся принимать только верные решения, притом смысл их становился ясен порой не сразу, а иногда через довольно продолжительное время.
— Согласен.
— Поехали, — сказал Чаев.
Присутствующие максимально расслабились. Лика вытянула ноги, положила ладони на стол и прикрыла глаза. Чаев резко выкинул вперёд ладони, и в них бутоном сказочного цветка зацвёл лиловый шар. Этот сгусток энергии не зафиксировала бы ни одна аппаратура, не разглядел бы ни один человек, если, конечно, он не наделён даром сверхвидения. Мы же не только могли видеть невидимое, но и управлять им, естественно, в определённых, порой весьма узких пределах.
Чаев взмахнул руками, и лиловый шар устремился к Лике, расплываясь, окутал её. Она начала бледнеть, скоро в лице её не осталось ни кровинки. Казалось, она умерла. Собственно, так оно в какой-то мере и было. Сейчас Лика не принадлежала нашему миру. Она шла по «тонкому льду» в далёкой, непостижимой реальности. Неосторожный шаг, резкое движение — «лёд» треснет и откроется пучина, из которой нет возврата. Но если у тебя есть умение и осторожность, если ты ощущаешь помощь своих друзей, то не только пройдёшь по «тонкому льду», но и рассмотришь на его бело-голубой ровной и бескрайней глади отражение грядущего, найдёшь такие ответы на свои вопросы, которые иначе не нашёл бы никогда. А может, если повезёт, сумеешь сдвинуть ось судьбы…
Я очень боялся за Лику, но сумел обуздать свои чувства. Страх расслабляет, подавляет волю, лишает сил, которые так необходимы для поддержки Лики Вся наша энергия была направлена на то, чтобы удерживать в стабильности лиловый шар, окутывающий Лику, не дать ему распасться и оставить её без защиты,
Потянулись томительные минуты. Постороннему наблюдателю могло показаться, что собрались чудаки, развалились в креслах и подрёмывают, переваривая сытный ужин или просто предаваясь неге. На самом деле шла напряжённая работа, требовавшая от нас полной отдачи. Наши силы постепенно истощались, мы приближались к пределу. Ещё немного — и кто-то сорвётся первым, за ним не выдержат другие, защита падёт, «лёд» треснет. То, что шла уже шестая минута, а Лика, уникальный инсайтпроскопист, не могла ничего нащупать, говорило о том, с какой серьёзной проблемой мы столкнулись. Чем значительней и прочней цепь событий, чем более серьёзные последствия они влекут, тем сложнее рассмотреть будущее.
— Нашла, — тихо прошептала Лика и замолчала.
— Что ты видишь? — через силу спросил Чаев.
— Смерть… Семеро… Четырёх поджидает смерть. Две смерти — земля. Одна холод… Им повезло. Хуже четвёртому. Ему смерть не избавление — наказание.
— Что за смерть ждёт четвёртого?
— Пустота… Боль… Ожидание… Не знаю.
— Кто эти четверо?
— Не знаю.
— Чем закончится операция?
— Ещё не определено… Шансы очень малы.
— Что за фактор неопределённости на Акаре? Почему погибли бойцы из разведгруппы?
— Не знаю. Что-то огромное. Не могу охватить, Вижу, как рушатся преграды и запреты… Я боюсь. Боюсь!
— Спокойно, Лика. Что ещё?
— Вижу лицо четвёртого.
— Кто?
— Саша… Саша… Я боюсь. Смерть, боль, рабство и одиночество… Не могу больше! Я возвращаюсь.
Лиловый шар начал переливаться разными цветами, потом ярко вспыхнул и исчез. На Ликином лице вновь появлялся румянец. Но глаза она не открывала. Очнётся она не раньше, чем через час.
— Ничего конкретного она не узнала, — поморщился я. — Только настроение испортила.
— Кто знает, — возразил Чаев. — Неизвестно, какие данные могут стать решающими в главный миг. Прогноз не радует.
— Хуже нет, — недовольно пробормотал Ковальский. — Шансы на успех минимальные. Больше половины группы не вернётся назад.
— А я уж точно не вернусь, — через силу улыбнулся я.
Внутри у меня было пусто. Хуже всего, что у меня не было оснований не доверять Лике. Я смертник. Жить мне осталось считанные дни. Ощущение ещё похлеще того, когда Синий Мак ввёл мне инъекцию «отсроченной смерти». Тогда хоть была драка с конкретным противником и оставались шансы выжить. Здесь же молох судьбы всё определил. В это не хотелось верить. Слова Лики я воспринял как бы со стороны, к ним я испытывал даже интерес, притом не личностный, а чисто академический. Осознание и отчаяние придут позже, и тогда нужно будет загнать их поглубже, собрав всю волю в кулак.
— При такой ситуации не может быть никаких упрёков, если любой из вас откажется от участия в операции, — резюмировал Чаев.
— Это, конечно, шутка, — усмехнулся Герт.
— Никто не откажется, — сказал Ковальский. — Ведь у каждого шанс не менее пятидесяти процентов на то, чтобы остаться в живых. Это немало. Есть только один человек, судьбу которого мы знаем наверняка, — Аргунов. Его надо исключить из группы. Гнать его на Акару — это даже не значит давать ему смертельно опасное задание. Это просто приговор к смерти.
— Ты прав, — задумчиво протянул Чаев. — Нужно искать замену.
Предложение выглядело заманчивым. Мне дарили жизнь. И при этом никто не упрекнул бы меня в трусости и малодушии. Ведь идти на Акару — самоубийство, а самоубийства, как известно, нигде не почитаются.
Я откинулся в кресле В моём мозгу, словно птица в клетке, билось какое-то трудноуловимое ощущение. Я никак не мог зацепить его. Когда Лика расписывала мою незавидную судьбу, я на миг нащупал контакт с ней, и меня обожгла картина, от которой веяло бездонной безысходностью. Что же там было? Камни, песок, какой-то берег… Что делать? Мне хотелось согласиться на предложение Ковальского. Смерть вообще штука неприятная, да ещё такая!
— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Ничего не выйдет. Без меня группа не сможет обойтись. Если из конструкции убрать один элемент — вся конструкция рухнет. Я же не только боец, но и элемент удачи, как любой другой из нас.
— Логика есть, — кивнул Чаев. — Но мы не имеем права приговаривать тебя к смертной казни.
— Это решать мне! — резко отрезал я.
ШАНЬ-ТЯНЬ. 25 МАРТА 2138 ГОДА
Первое, что бросалось в глаза на «плеши», — её идеально ровная овальная форма, чёрная рыхлая земля и полное отсутствие растительности. Здесь не росло ничего — даже мха. Тропическая буйная зелень зоны, обступившая «плешь», не пересекала невидимую границу. Зона будто чувствовала, что здесь не её владения, что здесь дремлют древние и гораздо более мощные силы — порождение таинственного разума, затерявшегося где-то во тьме веков.
Ещё задолго до ТЭФ-катастрофы среди окрестных жителей ходили слухи о том, что пустошь Леших забав — дурное место, и даже само название её говорит о том, что здесь водится нечистая сила, а потому православному человеку там делать нечего. Такое отношение не изменилось даже в относительно цивилизованные времена, когда к нечистой силе стали относиться гораздо менее серьёзно.
То, что место это и впрямь дурное, чувствовалось сразу. Несмотря на то, что было довольно прохладно, казалось, от земли исходит жар. У меня здесь спирало дыхание и появлялась пульсирующая боль в затылке.
Мы стояли, взявшись за руки. Семь человек — полный Круг. После завершения операции в живых останутся только трое. И я не буду в их числе. Странное чувство — долг. Он заставляет человека идти туда, куда идти нельзя. И делать то, что сделать невозможно. Я должен — этим сказано всё.
— Приготовились, — отрывисто приказал Герт.
Никто не знал, на каких принципах действует транспортная система, оставленная нам в наследство «динозаврами» (так мы прозвали загадочную расу, сотворившую это чудо). Мы даже представить не могли, какие энергии здесь используются. Приборы ничего не воспринимали. Живые существа просто ощущали дискомфорт. Ощущали его и суперы, и всё же при нашей обострённой чувствительности ко всем видам космических и биологических полей мы ничего не могли понять, подыскать хоть какие-нибудь аналоги. Те, кто занимался этой проблемой, сходились на том, что тут действуют законы каких-то иных вселенных. Возможно, той, куда ушли «динозавры». Кто знает, может быть, они до сих пор наблюдают за творением своих рук, а заодно и за делами в Галактике. Или они давно забыли о существовании мира, из которого вышли, а однажды запущенный ими механизм будет исправно функционировать до скончания веков.
Пользоваться системой в известной нам части Галактики, как мы думаем, могут только суперы. Возможно, на это способен и кто-то другой, но никаких намёков на то пока нет. Сам процесс перемещения прост. Достаточно очутиться внутри «цилиндра-транспортёра», пожелать перенестись куда-то, и окажешься на такой же Лёшей пустоши, где-нибудь за десять тысяч светолет. Совершенно не имеет значения, представишь ли ты мысленно пейзаж планеты, произнесёшь ли её название или координаты в любой существующей системе. Какой-то всемогущий компьютер, расположенный незнаемо где, обладает, может быть, всеми сведениями, касающимися межзвёздных перемещений, собранными миллионами цивилизаций за миллионы лет, и мгновенно срабатывает.
На другом конце Земли «цилиндр» выходил в Бразилии, там тоже имелось своё дурное место, испокон веков известное местным племенам, обходившим его за много километров. Это дало возможность возвести Асгард, не привлекая излишнего внимания. Именно в Бразилию завозились машины, различные материалы и затем благополучно перемещались в Новосибирскую ТЭФ-зону. Участок бразильских джунглей с «плешью» был частной собственностью одного из суперов, успешно игравшего роль мультимиллиардера Насколько я знаю, бразильская полиция, секретные службы страны одно время интересовались тем, что там происходит, и что за техническая активность и стройработы там проводятся. Никаких данных о том, что там возводится база террористов, окопались Большие Кланы или производятся запрещённые вещества, конечно, добыто не было. А осуждать богатых за причуды можно только морально. Если есть деньги, то возводи небоскрёб или замок хоть на Северном полюсе — твоё личное дело. Представляю, какой бы поднялся переполох, если бы стало известно, что там творится на самом деле.