как команда неспешно выбирается наружу, и космонавты идут по коридору, зная, что в форте они задержатся совсем ненадолго — через двое суток их ждёт родная планета. Кто знает, хотят ли они домой, есть ли там хоть что-то милое их сердцу, или они уже грезят новыми походами.
— На всё про всё у нас восемь часов, — жёстко напомнил Герт.
— Хватит и десяти минут, — недобро прищурился Маклин.
Я посмотрел на форт, на «Изумрудного странника», занявшего почти треть плоскости, и мне вдруг показалось несусветной чушью, что пять обессиленных тяжёлым походом человек смогут поставить здесь всё с ног на голову, всё разнести в щепки. Уверен, что подобные мысли приходили в голову не только мне.
Мне захотелось совершить невероятный поступок — встать, вежливо улыбнуться и сказать, что мне осточертела вся эта затея и я выхожу из игры. Пропало всякое желание воевать с рагнитами, тем более что я знал — остаться в этой схватке живым мне вряд ли удастся… Желание это было жгучим и противоестественным: преодолеть весь путь и остановиться перед последним испытанием — что может быть глупее? Это всё равно что переплывать бурную реку, преодолеть три четверти пути и, жалуясь на то, что не осталось сил, повернуть обратно. Впрочем, относиться серьёзно ко всем вздорным мыслям, которые посещают тебя, само по себе несерьёзно. Сейчас меньше всего нужно копаться в своих чувствах — это занятие вредное и бессмысленное. Надо думать о том, как лучше провести операцию.
— Ну что, начинаем? — спросил Герт. — Лагерь индейцев перед нами, друзья, их томагавки остры. Нужно засыпать в ружья сухой порох и готовиться к схватке.
— Тебе бы всё трепаться, — проворчал Ковальский. — Надо начинать.
Герт вытащил из ранца резонанс-стимулятор — прибор, похожий на консервную банку, обнаруженную археологической экспедицией, раскопавшей войсковой склад двадцатого века.
То, что мы доберёмся до форта Скоулстонт измочаленными и что нам потребуются силы, — всё это было загодя предусмотрено, для этого и была прихвачена «банка». Этот прибор — нечто вроде таблеток бистимулятора, он открывает резервные возможности человека, позволяет сделать то, чего без него добиться невозможно. Плохо, что это последняя монета в кармане, отдав её, ты остаёшься без ничего. Исчерпав этот резерв, ты превращаешься в тряпку, и тебя можно будет брать голыми руками. У бистимулятора примерно такие же последствия, однако его эффект не так силён. Резонанс-стимулятор неизмеримо более эффективен, рассчитан как раз на суперов, на подстёгивание их сверхвозможностей.
Мы расселись вокруг «банки», Герт повернул крышку на сорок градусов, вверх из неё ударил тонкий сиреневый луч, он стал расширяться, превратился в конус, захватывая всё большее пространство. Свет бил в глаза, отзываясь дрожью где-то внутри, он попадал в резонанс с биоэнергетической оболочкой, пробивался в каждую клеточку организма. Теперь надо максимально расслабиться.
«Я превращаюсь в студень, растекаюсь по полу пещеры», — убеждал я себя и своё тело. Я действительно ощутил, что расплываюсь, затекаю во все щели и углубления. «Я — медуза. Нет, она слишком груба. Я — кисель, и на меня откуда-то льётся поток тепла…»
Вскоре всё закончилось. В объём своего тела я вернулся совершенно другим. Меня переполняла энергия, чувство невероятной приподнятости, лёгкости. Я прикрыл глаза, наслаждаясь тем, что ко мне возвращается вся полнота мироощущения, я вновь плыву в потоках эфира и информации. Вернулась уверенность в своих силах, вернулся азарт и интерес к жизни. Я снова был бойцом. Эх, раззудись плечо, мне всё нипочём, море по колено! При всём этом я чувствовал, что состояние это неестественное, нездоровое и далее несколько зловещее. Как полёт в пропасть — в целом штука приятная, если бы в финале тебя не ждало болезненное соприкосновение с твердью земною.
— Собираем Круг, — сказал Герт. Его аура светилась золотом. Лицо серьёзное. Он был собран и целеустремлён, в нём ощущалась мощь и угроза, как в направленной на цель торпеде.
— Проводим рекогносцировку, — продолжил Герт. — Главное — нащупать нейроцентр и прозондировать «Изумрудный странник». Начинаем считку, Интересно, получится у нас прощупать всё, что надо? После резонанс-стимулятора должно получиться. То, что не по силам считать одному, считает Круг, подпитанный экспресс-стимулятором.
Считка могла бы показаться колдовством, но на самом деле в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Это всё равно что осматривать окрестности через бинокль, сканировать локатором, прослушивать акустическими фиксаторами. Инсайтсканирование — такой же корректный способ добывания разведывательных сведений, как и любой другой. Просто задействованы не приборы, не пять чувств, а сверхчувства. Ты улавливаешь потоки информации, которыми наполнен окружающий мир, можешь задавать любые вопросы, на которые получишь ответы, если, конечно, попадёшь в такт и если твой уровень развития позволяет усвоить и оценить эти данные. Главная, довольно часто встречающаяся опасность — получить искажённую информацию, исходя из которой будут предприняты ошибочные действия.
В силу некоторых своих психологических особенностей рагниты стараются как можно больше централизовать управление. Поэтому в форте все системы безопасности и жизнеобеспечения выведены на единый нейроцентр. В нём наверняка и банк данных, что для нас имеет ключевое значение, ведь в него, скорее всего, уже перекочевала информация о частотной характеристике и координатах туннеля, установленного у Земли. Уничтожив нейроцентр, мы останемся лицом к лицу с солдатами и защитными системами, рассеянными по форту, наполненному мёртвыми компьютерами. А тут уж пойдёт равный счёт — разрядник на разрядник, нож на нож, рука на руку. Всё просто, если не считать, что нейроцентр спрятан где-то под землёй и так охраняется, что добраться до него невозможно. Точнее, почти невозможно, но… можно. Для этого необходимо точно разузнать его местоположение. Прошлые разведгруппы этого сделать не смогли.
… Поток образов, слов, чёткие картины. Иногда мы переговаривались, чертили схемы на листах бумаги, Предусмотрительно положенных под руки, записывали слова, после чего уходили в «большое погружение». Потом на нас снова обрушивались водопады слов и образов. Так мы провели около полутора часов. Дольше мы были просто не в состоянии удерживать вход в информканал. Но и этого времени хватило, чтобы составить представление почти обо всём, что нас интересовало. Данных вполне должно было хватить для проведения мероприятия.
Перед нами лежал листок, на котором была изображена сложная картинка. Это пространственная схема ходов и помещений форта Скоулстонт. Она, за исключением некоторых деталей, походила на ту, которую подготовили прошлые разведгруппы. Вот только жирным крестом на ней была отмечена точка, где расположен нейроцентр.
— Теперь нужно решать, — сказал Герт, — что брать первым — нейроцентр или «Изумрудный странник». Что предпочесть?
— На таком расстоянии мы можем выдюжить только один раз, — произнёс, поглаживая бороду, Ковальский.
— Может, возьмём сначала звездолёт? — предложил Маклин. — Завладев «Изумрудным странником», мы можем врезать бортовыми орудиями по форту и оставить от него одни головешки.
— Чёрта с два! — горячо возразил Антон. — Ничего не получится. Если не вырубить нейроцентр, он сможет нейтрализовать «Изумрудный странник», компьютерной системой которого сейчас владеет. Кроме того, практически невозможно за короткое время поставить под контроль такую махину. Это же не обычный глайдер, а сверхсложный электронно-механический монстр. Попытаться, конечно, можно, но успех маловероятен.
— Что ты можешь предложить? — спросил Герт. — Перво-наперво атаковать нейроцентр?
— Да. Его надо уничтожить. В «Изумрудном страннике» сейчас никого нет это инсайтсканированием установлено наверняка. Если мы уничтожим нейроцентр, то автоматически выключится вся аппаратура базы, которая сейчас обслуживает корабль, а заодно заблокируются все люки звездолёта, находящиеся ниже уровня поверхности форта. Через подземные коммуникации в корабль тогда не проникнуть. Останутся три аварийных люка над поверхностью, но они все простреливаются с наших позиций, которые мы рассчитываем занять, так что через них никто в корабль не попадёт.
— Ну а если рагниты всё-таки проникнут в «Изумрудный странник»? — спросил Ковальский.
— Тогда мы ещё успеем кое-что сделать, — ответил Антон.
— Что именно?
— Посетовать на горькую судьбинушку и на то, что приходится уходить из жизни в расцвете сил «Изумрудный странник» способен за минуту сделать на сорок миль вокруг такое гладкое поле, что по нему можно будет кататься на коньках.
— Всё-таки скажи точно, — резко произнёс Герт, — смогут ли рагниты, если мы уничтожим нейроцентр, проникнуть на корабль?
— Смогут, — кивнул Антон. — Если мы что-то упустили.
— Короче, о том, что мы неважные инсайтпоисковики, узнаем на том свете, махнул рукой Маклин, но тут же поправился: — Остроты у нас неважные. И заунывные.
— Не вижу весёлой и беззаботной отваги. Гвардейцы императора должны лезть на вражеский бруствер, — хмыкнул Герт, — смеясь смерти в лицо и покручивая ус.
— У нас же нет усов, Герт, — возразил Антон. — Только у Ковальского борода. Он пойдёт в бой, смеясь смерти в лицо и подёргивая себя за бороду.
— Ладно, шутники. — Герт поднял ладонь. — Кому из нас быть иглой?
— Наверное, Антону, — сказал Маклин. — Он лучше всего разбирается в компьютерных системах и нейроцентрах.
— Нам не нужно разбираться в этом нейроцентре. Нам нужно раздолбать его на мелкие кусочки,
— Как же тогда? — развёл руками Маклин. — Не жребий же тянуть или монету подбрасывать. Решай сам, командир.
— Решу. — Герт прикрыл глаза, сжал кулаки, расслабился, но через три минуты очнулся. — По-моему, я уловил линию случайностей, Идти должен Аргунов. Больше ни у кого не получится.
— Ну да, — кивнул я с деланным возмущением. — Как головой поработать — это для Антона, а как разломать — это работа для Аргунова.