Вообще-то, если говорить честно, Настя готовила себя к какому-то совершенно иному зрелищу… как-то совсем по-другому представляла она мрачное жилище ведьмы. Перед ней же была самая обыкновенная комната самой обыкновенной деревенской избы, бедной, правда, но ничуточки даже не страшной. Огромная русская печь занимала едва ли не треть помещения, единственного, кстати, в избе, возле двух стен, бревенчатых, безо всяких обоев или чего-либо подобного, были намертво прикреплены длинные деревянные лавицы, в углу между ними стоял стол, тоже деревянный, притом, не фабричный, а явно самодельный. В комнате, несмотря на то, что со времени смерти хозяйки прошло, если верить Ксюше, более десяти уже лет, было на удивление чисто и даже, по-своему, опрятно.
На бревенчатых стенах чернели там и сям связки каких-то высушенных растений, висели даже старинные, давно остановившиеся, часы-ходики… и всё! Смотреть тут было абсолютно не на что, бояться тоже не было чего. Настя, испытывая огромное облегчение и, одновременно, чего греха таить, некоторое разочарование, что ли, повернулась в сторону Ксюши, обняла её за плечо, крепко прижала к себе. Ксюша благодарно улыбнулась подруге.
— Вовсе даже не страшно! — заявила она довольно бодро, но голос её всё же чуть подрагивал от только что пережитого волнения. — Наверное, и правду придумали люди, а мы…
Она вдруг пронзительно взвизгнула и снова уцепилась обеими руками в Настину руку. Что-то прошуршало возле самых Настиных ног… машинально взглянув вниз, Настя тоже пронзительно взвизгнула.
Большущая серая крыса, неторопливо пробежав через всю комнату, остановилась на мгновение около стола и, повернув, словно белка, заостренную усатую свою мордочку, внимательно посмотрела на оцепеневших от ужаса девчонок чёрными блестящими бусинками глаз. Потом, так же неторопливо, крыса скрылась за печкой.
— Уйдём отсюда! — лязгая зубами от ужаса, взмолилась Ксюша, по-прежнему не отпуская Настину руку, почти повиснув на ней. — Уйдём скорее!
— Это… просто… крыса! — сказала, а вернее, прошептала Настя враз пересохшими губами… она и сама удивилась даже, как здорово у неё пересохло во рту, язык словно в наждачную бумагу обернули, — Ты что, крыс никогда не видела!
— Это не крыса! — зубы Ксюши уже выбивали какую-то замысловатую барабанную дробь. — Это она была… ведьма! Ой, мамочки!
За печкой что-то явственно зашуршало, завозилось, потом там послышался тонкий писк… и снова всё смолкло…
— Пошли отсюда! — жалобно прошептала Ксюша. — Ну, пожалуйста! Делать нам тут нечего!
Настя была того же мнения. Эта проклятая крыса внезапным своим появлением разбудила в сердце все прежние Настины страхи. Насте, как и Ксюше, больше всего на свете хотелось сейчас уйти отсюда. Просто уйти и никогда больше не возвращаться. Ей вдруг стало страшно, так страшно, как никогда в жизни не было… но Ксюше, по всей видимости, было ещё страшнее, а потому показать свой страх перед подругой Настя никак не желала.
— Это просто крыса! — повторила она уже чуть бодрее. — Это просто… — Настя вдруг замолчала, ибо что-то странное привлекло в этот миг её внимание. — Посмотри, что это там, на лавке?
На лавке лежала книга. Огромная старинная книга в чёрном переплёте, может даже кожаном. Удивительно, как они сразу не разглядели её там… если только…
Если только ещё мгновение назад книги на лавке просто не было!
— Что это? — не прошептала даже, а как-то пролепетала Ксюша, дрожа всем телом. — Откуда она взялась там?! — Ксюша замолчала, а Настя даже удивилась тому, что Ксюша сейчас подумала о том же самом, о чём и она, Настя. — Пошли отсюда! — выкрикнула вдруг Ксюша испуганно и одновременно с какой-то злостью, что ли… — Пошли, чего ты ждёшь!
— Подожди!
Настя всё смотрела и смотрела на странную эту книгу… книга была абсолютно чёрной… в самой же комнате тоже царил вечный полумрак, ибо густые заросли крапивы и одичавшей смородины за окнами почти не пропускали сюда солнечные лучи. Немудрено, что они её не сразу заметили…
— Это просто книга! — повторила ещё более уверенно Настя и, повернувшись в сторону Ксюши, хотела добавить ещё что-то такое, ободряющее… хотела, но не успела…
— А-а-а! — заорала вдруг Ксюша, тыкая трясущейся рукой куда-то в направлении книги. — Бежим!
Настя тоже обернулась в ту сторону и сердце её, застыв на мгновение в полной неподвижности, ухнуло затем куда-то вниз, наверное, в самые пятки.
Книги на лавке уже не было. Но зато на том самом месте, где ещё мгновение назад они видели книгу, сидел теперь большущий чёрный кот… сидел и умывался…
— А-а-а! — вторично завопила Ксюша, бросаясь прочь из избы. Настя, не отставая, бежала следом… а немного опомнились девчата только пулей вылетев за калитку.
— Ох, и дуры же мы с тобой, Настька! — не переставала повторять Ксюша всё то время, пока они быстрым шагом шли назад, на свою улицу. — И я дура, и ты! Какие же мы с тобой обе дуры!
Настя шла молча. Она вообще ни словечка единого не проронила да самого бабушкиного дома.
— Ты только, это… не говори никому! — умоляюще прошептала Ксюша на прощание. — Никому не рассказывай, где мы только что были! Обещаешь?
Настя пообещала молчать, и слегка успокоенная Ксюша, сообщив напоследок, какие же они обе дуры, убралась, наконец, домой.
А Настя, оставшись одна, не знала теперь, что ей и думать. Решив вышибить клином клин, она, кажется, ещё глубже заколотила их оба…
Книга не могла взять и превратиться вдруг в кота — это противоречило всему Настиному научно-атеистическому мировоззрению… но, тем не менее, Настя сама видела на лавке здоровенного этого котищу, совершенно отчётливо видела! Это не могло быть галлюцинацией или обманом зрение — они обе видели одно и то же! Но тогда… тогда, может…
Может, лежащего кота они и приняли вначале за книгу?
Такой вариант объяснял многое. Например, почему на лавке сначала ничего вообще не лежало, теперь Настя была уверена в этом стопроцентно… вернее, почти стопроцентно. Кот мог незаметно выбраться из-за печки, а потом, так же незаметно, запрыгнуть на лавку в тот момент, когда они обе смотрели в другую сторону. Само же появление кота в пустой необитаемой избе тоже можно было объяснить, не прибегая к чему-то сверхъестественному. Куда реальнее и проще было такое объяснение: проникая через какое-то малозаметное отверстие внутрь, чей-то соседний кот просто приходит охотиться тут на мышей и крыс.
Приняв эту версию как основную, Настя почти успокоилась. Даже потом, вечером ей почти не было страшно, вернее, она не давала своим страхам завладеть собой, безжалостно их изгоняя назад, в подсознание. Да и уснула она как-то быстро и незаметно, не в пример вчерашнему…
А ночью ей приснился сон. Странный и страшный.
Ей приснилось, что она по-прежнему находится в мрачном жилище покойной ведьмы, одна почему-то, без Ксюши, а на лавице в углу всё ещё лежит та чёрная книга, самая настоящая старинная книга, а никакой не кот…
— Книгу! Возьми книгу! — вкрадчиво прошептал чей-то голос прямо над Настиным ухом. — Она твоя! Возьми её! Возьми!
Никого рядом с Настей не было и ей впору было бы испугаться невидимого этого голоса, но Настя почему-то совершенно даже не испугалась. Наоборот, быстро подойдя к лавке, Настя наклонилась и осторожно взяла с неё чёрную книгу, наугад, не глядя, раскрыла…
— Не надо! — прошептал рядом всё тот же вкрадчивый голос. — Не здесь! Опасно!
— Почему? — спросила Настя, но книгу всё ж захлопнула и, крепко прижав её к себе, стала с обострённым чувством любопытства осматриваться по сторонам.
В комнате что-то происходило, непонятное что-то… или это только казалось Насте. Беззвучные и почти невидимые тени медленно кружили по комнате в каком-то странном колдовском хороводе. Сначала призрачные эти фигуры, казалось, совершенно не замечали оцепеневшую от ужаса Настю, но постепенно их движение становились всё более осмысленными, всё ближе и ближе к Насте придвигались в нелепом своём танце белёсые размытые фигуры. Вот уже чьи-то ледяные и вполне осязаемые пальцы несмело дотронулись до левой руки Насти… отдёрнулись, дотронулись снова… внезапно потянули к себе книгу…
Тонко вскрикнув от ужаса, Настя выронила книгу на пол и, прижавшись спиной к холодным брёвнам стены, застыла в полной отрешённости. Разум, да и инстинкт тоже, подсказывали ей, что надо бежать отсюда, бежать со всех ног — но там, у входной двери, этих белёсых, еле различимых тварей было больше всего! Их, вообще, становилось всё больше и больше в комнате… они заполнили собой всю её без остатка. Настя даже расслышала их голоса, что-то еле осязаемое, слабый какой-то шелест бесчисленного множество голосов…
— Книгу! Книгу! Книгу! — шептали, бормотали эти голоса-призраки — Книгу! Книгу! — трудно было разобраться, понять, что же они, в конце концов требуют: то ли, чтобы Настя вновь подняла книгу, взяла её с собой, то ли, наоборот, запрещают даже прикасаться к ней. В комнате быстро темнело, удивительно быстро — и чем темнее становилось в комнате, тем отчётливее проступали из темноты жуткие отталкивающие очертания белёсых тварей, удивительно напоминающих мертвецов в саванах, а, может, это и были мертвецы в саванах, кто знает…
— Книгу! Книгу! Книгу! — шёпот белёсых тварей звучал теперь почти угрожающе… всё ближе и ближе подступали они к оцепеневшей от ужаса Насте. — Книгу! Книгу! Книгу!
А сама ведьма, полукрыса-получеловек, мерзко хихикая, возилась за печкой и вот-вот должна была выбраться из-за неё…
Настя закричала, вернее, попыталась закричать, но голоса не было: она только беззвучно раскрывала рот в отчаянном немом крике. Потом она бросилась к выходу, но ноги были совершенно ватные и словно чужие. А мерзкие твари уже обступили её со всех сторон, и мёртвая ведьма высунула наконец-таки омерзительную свою физиономию из-за печки и манила её к себе пальцем, синим и костлявым, и продолжала хихикать, показывая острые жёлтые свои клыки… а Настя, наконец, смогла заорать во всё горло и с таким облегчением заорала…