Алесь заглушил двигатель авто в ста метрах от замка, они остановились перед открытыми воротами двухметрового забора из железных пик. С минуту молчали, разглядывая из машины пейзаж: замок, его стены в красно-белых тонах и темные узкие окна, сосны вокруг, дорожки в разные стороны из белого битого кирпича, беседки, кусты акации, яблони и груши. Нигде не было видно ни одной живой души. И абсолютная тишина.
— У меня плохое предчувствие, — сказал, подумав, Минич.
— У меня тоже, — согласился профессор.
Прошла еще минута, и Алесь завел машину, чтобы подъехать к замку:
— Но вариантов нет…
Внутри замок больше напоминал музей, чем гостиницу. Рыцари с мечами на постаментах, картины с персонажами в средневековых одеждах, гобелены, канделябры и прочее.
— Все это — современная бутафория, — пояснил журналисту Дайнович. — От имущества Радзивиллов, к сожалению, почти ничего не осталось. Давно разворовали…
К ним подошел портье — молодой смуглый человек в черном костюме с прилизанными волосами.
— Что хотели панове? — вежливо спросил он.
— Мы хотели бы увидеться с паном Домиником Верасом, — так же вежливо ответил профессор. — Мы его друзья.
— Друзья? — портье осмотрел гостей. — Как прикажете о вас доложить?
— Скажите, что приехал профессор Чеслав Дайнович из Вильно.
— Так вы Чеслав Дайнович? — удивился молодой человек. — Подождите, у меня есть для вас письмо…
Он отошел и вернулся через минуту с конвертом в руках.
— Странно… — пожал плечами профессор, забирая конверт. — Я не жду никаких писем… Тем более тут…
На белом конверте из плотной бумаги было отпечатано на машинке:
«Профессору Чеславу Дайновичу из Вильно».
— Очень странно… Кто его доставил?
— Не знаю, — последовал ответ. — Сегодня утром появилось на моем столе. Любой мог войти и оставить.
Профессор разорвал конверт и заглянул в него. Никакого письма в нем не было. Вместо письма там лежала свернутая черная лента.
Гости переглянулись.
— Похоже, кто-то нас тут ждет… — сказал с тревогой Алесь, когда портье ушел докладывать директору гостиницы о его приехавших друзьях.
— Это предупреждение, — размышлял Дайнович, разглядывая черную полоску ткани. — Кто-то хочет, чтобы нас тут не было. Чтобы мы немедленно отсюда убрались… И этот кто-то рядом… Или…
— Или что?
— Или это нам напоминание, чтобы мы были послушны…
Портье провел гостей в кабинет директора — комнату на первом этаже замка. Доминик Верас оказался добродушным седым коротышкой в светлом костюме и белых лакированных туфлях. Он носил круглые очки с сильными линзами и все время улыбался, словно хотел рассказать анекдот.
— О! Мой дорогой Чеслав! — поднял он руки, когда увидел профессора. — Сколько лет, сколько зим!
Поднявшись из-за письменного стола, он вышел навстречу другу и обнял его за плечи:
— Хо-хо! Ничуть не изменился! Только животик растет! — Верас ткнул пальцем в жилет Дайновича. — В прошлый раз его у тебя не было. Постой-ка, это когда же было?.. Лет десять назад?
— В 1927 году в Вильно, — улыбнулся профессор.
— Ну да, ну да… Хо-хо! Время летит…
Дайнович представил журналиста, и Доминик Верас радушно пожал его руку. Потом усадил гостей на кожаный диван у раскрытого в сад окна и раздал им бокалы, плеснув туда бренди.
— Ну, рассказывай, мой Чеслав! — сияя от радости, он уселся на стул рядом и с умилением смотрел на старого друга. — Все так же занимаешься наукой? Забудь эту скучную холеру! Приезжай ко мне, я тебя устрою. Будешь читать лекции по своей истории не глупым студентам, а всяким важным особам и иностранцам. Круглый год охота, рыбалка, всякие развлечения, по вечерам бридж и преферанс, биллиард. И все это на природе, на свежем воздухе… Хо-хо!
— Предложение, спорить не стану, заманчивое, — улыбнулся профессор, отпивая бренди. — Может, им и воспользуюсь… Всегда хотел жить на природе. Но вот обитать в гостинице, оборудованной в замке…
Верас замахал на него руками:
— Ну, в каком замке? Это не забытый замок на отшибе, это дворец. И тут не гостиница, а — я бы сказал — клуб. Загородный клуб для элиты. Сюда приезжают отдохнуть богатые и влиятельные лица. Иногда тут проводят свои сборы всякие общества, бывают турниры и прочее подобное. Вот взгляни сюда… — он указал на противоположную стену кабинета, где висело два десятка коллективных фотографий. — Недавно у нас был шахматный турнир: гроссмейстеры, пресса… Через месяц турнир по покеру. Сейчас, правда, у нас почти никого нет, но через несколько дней будет заезд. Да еще сегодня к нам иностранцы должны приехать — будут искать привидения. Хо-хо!
— Вижу, у вас тут интересно, — заметил Дайнович. — И даже привидения есть.
— Ну а как же! — заверил его директор. — В каждом уважающем себя замке есть свое привидение. И Лошицкий замок не исключение.
— Что, в самом деле, у вас видели привидение? — спросил Алесь, в котором проснулось журналистское любопытство.
Доминик Верас замолчал на минуту, поймал цепкий взгляд профессора, потом опустил глаза и потер щеку. Его вечная улыбка теперь казалась грустной. Он взял со стола свой бокал с бренди и залпом выпил.
Поднялся, выглянув в раскрытое окно. Внизу за грушевым садом виднелась речка, по которой плавала лодка с влюбленными отдыхающими. В воде отражался слепящий солнечный диск.
— Так вы за этим приехали? — уже совсем невесело спросил он.
— За чем «за этим», мой дорогой Доминик? — повернул к нему голову Чеслав Дайнович.
— Ну, иностранцев я понимаю, — Верас продолжал смотреть в окно. — На то они и иностранцы. А вам-то зачем? — он с укоризной взглянул на журналиста. — Тоже хотите написать сенсационный репортаж на боли и страданиях других?
— Подожди, Доминик! — прервал его профессор. — Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь? Мы приехали к тебе искать потерянную чашу Ягайло.
— Ах, вот что! — директор снова повеселел и вернулся на свой стул. Подлил гостям в бокалы. — Что же вы сразу не сказали, панове! Ищите сколько душе угодно — не найдете! Ручаюсь, я сам ее искал. Хо-хо! За несколько лет проверил каждый сантиметр замка. Никаких пустот, никаких тайных ходов, никаких тайников. Это басня.
— А как же мемуары казачьего атамана? — удивился Алесь.
— Он все наврал, — категорично махнул рукой Верас, расплывшись в улыбке. — Казаки убили Радзивилла и поделили награбленное. Вот и вся тайна.
— Пожалуй, исключать такой вариант нельзя… — в задумчивости согласился Дайнович. — А что с этими привидениями? Они как-то связаны с пропавшей чашей Ягайло?
— Нет! Хо-хо! — отмахнулся Верас. — И привидений самих, наверно, никаких нет. Я лично в них не верю. Давно тут обитаю и ничего подобного не видел. Просто у замка, как бы это сказать… нехорошая репутация. Тут исчезло много людей. Вот на этом фоне воображение и рисует фантазии. Кому-то ночью кажется, что слышит стоны. А другому что-то в темноте померещилось. Так и создаются легенды. А я никого и не переубеждаю. Это работает на нас как реклама.
Профессор взял старого друга за рукав пиджака:
— Вот с этого момента расскажи все подробно. Что это за «нехорошая репутация»? И что тут вообще происходило после 1812 года, когда исчезла чаша Ягайло?
— Сразу скажу, история невеселая, — Доминик Верас угостил гостей немецкими папиросами и закурил сам. — Проклятое это место. Так говорят. В 1812 году замок разорили казаки. Мародеры унесли, что смогли, а остальное изувечили. Победители передали замок роду Кутузовых, какому-то родственнику знаменитого одноглазого фельдмаршала. Но отнятое у Радзивиллов счастья не принесло. У новых владельцев дворца было несколько детей. Так вот вначале исчезла пятилетняя дочка, потом семилетний сын. Мать от горя сошла с ума, и семья бросила замок, вернувшись к себе куда-то на восток. Подозревали, что детей убили местные жители. Тут село рядом — Лошца…
Потом владельцами стали Грицкевичи — богатые местные шляхтичи. История снова повторилась. Они сюда въехали, имея семерых детей. Два младших ребенка исчезли в один день. Возраст тоже шесть — восемь лет. Искали, искали, искали… Ничего не нашли. Сто раз проверили каждый угол во дворце, всю округу… В речку месяц ныряли, ища трупы. Без следа…
Потом исчез сам старший Грицкевич. И замок снова опустел — решили его оставить.
Пустовал он долго. До восстания Калиновского. Был уже довольно заброшен, но царские власти решили тут расположить гарнизон какой-то своей роты. Солдаты говорили, что слышали по ночам какие-то загробные стоны. Тогда, собственно говоря, и возникла легенда о привидениях.
В конце прошлого столетия тут решили все обновить и открыть католический пансион для детей. Вот и начался кошмар…
Верас подлил в бокалы бренди и, вздохнув, продолжил свой скорбный рассказ:
— За полгода исчезло три ребенка.
— Какой ужас! — вырвалось у Алеся. — Три ребенка?
— Власти решили, что орудует маньяк, — затянулся папиросой Верас. Выдохнув дым, он мрачно смотрел перед собой, скорбно улыбаясь. — Арестовали какого-то местного идиота, который признался в убийствах. Считается, что он якобы повесился в камере. Но через месяц исчезает еще ребенок, а через неделю еще один. Останков пропавших не нашли. И пансион закрыли.
— Вот так история! — профессор поставил свой стакан с не выпитым бренди на стол. — Это действительно тихий ужас! А что же полиция?
— Полиция? — Верас грустно рассмеялся. — Хо-хо! Полицейский, который искал исчезнувших детей, тоже сам пропал. Испарился. Как сквозь землю провалился. Его искали, но тоже ничего не нашли. А у местных пошли слухи, что замок проклят. И снова он долгое время пустовал.
— А что было потом? — спросил Минич.
— Да, собственно, ничего, — взглянул на него директор. — Из-за дурной славы замка тут никто не хотел жить. Во время войны, правда, тут воюющие стороны располагали свои гарнизоны — но ничего мистического с ними не случалось. Никто не исчез. Правда, опять солдаты слышали какие-то стоны и что-то призрачное якобы видели. Но это же несерьезно. В 1927 году варшавская автомобильная компания решила тут устроить загородный клуб для своих богатых клиентов. То есть место, куда можно отвезти нужных людей для отдыха. С тех пор я здесь и работаю. Дворец с моим весомым участием воссоздали, сделали его гостиницей. Клубом для избранных. Кстати, как твои впечатления, дорогой Чеслав?