«Первой моей мыслью было, что я снова вижу тот кошмар, с которого и начались все эти убийства. Но, подумав, я понял, что в тот раз — несколько дней назад — я видел только часть этого сна, не весь, а теперь увидел сон уже полностью. Но как такое может быть — это уму непостижимо. И что этот сон значит?»
Больше он ничего так и не написал и просидел, задумавшись, над блокнотом до самого ужина.
— Панове! — сказал с радушием в голосе, поднявшись из-за стола, директор гостиницы Верас. — Хочу вам представить новых гостей нашего уединенного замка, которые присоединились к нашему совместному ужину. Сегодня их у нас трое. Это уважаемый гость из Германии Отто Клаус, известный антиквар. Инспектор полиции Якуб Глебский. И Томаш Томашевский, коммерсант.
— Это и есть Кот, — Алесь шепнул на ухо сидящему рядом профессору. — Мафиози из Америки.
— Веселая компания, — так же тихо ответил тот.
Все было, как вчера: тусклые светильники освещали на стенах гобелены со старинными сюжетами, ненавязчивую музыку играла радиола. Но не ощущалось вчерашнего уюта — уж очень необычными оказались новые постояльцы гостиницы. Один — чопорный немец с моноклем в глазу, от которого веяло холодом и презрением, вокруг него сидели за столом остальные немцы, явно считавшие его своим боссом. Другой новый гость — типичный полицейский служака, переодевшийся к ужину в черный костюм с бабочкой. Третий — по виду и манерам бандит. И все они поглядывали косо друг на друга. Молчали и все остальные за столом.
Дабы хоть как-то снять это напряжение, Доминик Верас предложил, как ему показалось, интересную тему для разговора:
— Вот у нас вчера была дискуссия о привидениях в старых замках. А вы, пан инспектор полиции, верите в привидения?
Глебский рассмеялся, прожевав фаршированное грибами яйцо:
— Я скорее поверю в существование марсиан. Честно говоря, мне по должности не положено во что-то верить. Привидения не совершают преступлений. Их могут совершить только субъекты осязаемые — будь это люди или жители других планет. Вот они в юрисдикции Закона.
— А если вы сами увидите привидение? — настаивал директор гостиницы. — Ваше мнение изменится?
— Я посчитаю это иллюзией. Меня интересует нечто куда как более конкретное, — сказал он, отпивая глоток вина из бокала и глядя на сидящего напротив Томаша Томашевского.
Все тоже на него посмотрели. Тот — в том же, как днем, полосатом костюме, с прилизанными волосами — осмотрел свои золотые перстни на расставленных пальцах и, цыкнув языком, пошарил ногтем мизинца между зубами.
— Не понял темы, — сказал громила, отвечая на всеобщее к себе внимание. — Я марсиан не знаю. Не знаком с такими. Но если бы они что-то мое присвоили, то я бы их заставил жрать свои кишки. Вот и все ваши марсиане.
И он, ни на кого не глядя, выпил бокал и продолжил есть.
Доминик Верас поперхнулся от этих слов, все замолчали, а Хельга Штраус нарушила возникшую тишину за столом:
— Привидениями становятся мертвые. Часто убитый мертвец есть привидение.
Кот хотел было что-то ответить, но замолчал, перехватив пристальный взгляд инспектора полиции. Он вместо ответа продолжил ужинать тушеной капустой с грибами.
На этом все разговоры за ужином окончились.
Глава тринадцатая,в которой проходят сквозь стены замка привидений
К одиннадцати часам вечера почти все гости разошлись по номерам и готовились ко сну. Профессор Дайнович изучал в своей комнате архивные документы, а Алесь решил и в эту ночь следить за немцами — тем более что ими управлял теперь сам Отто Клаус. На сей раз Минич вооружился револьвером и — на всякий случай — двумя фонариками. Он вышел из своего номера и, тихо ступая, отправился по коридору в сторону холла. Когда он проходил мимо двери, ведущей в комнату инспектора полиции, та неожиданно открылась — за ней стоял Якуб Глебский, без пиджака и бабочки, в белой сорочке.
— Так-так-так… — сказал он тоном, каким обличают нашкодившего ребенка. — Куда это вы собрались? А ну-ка зайдите ко мне…
Алесь повиновался.
Полицейский посмотрел на всякий случай в обе стороны пустого коридора, потом, закрыв дверь, повернулся к вошедшему.
— Не спится? Решили погулять перед сном? У меня, однако, взгляд наметанный. Ну-ка покажите, что у вас под пиджаком.
Вздохнув, Минич отвернул полу пиджака — под ней была кобура.
Глебский усмехнулся и поднял брови:
— Ну и дела! Да это же американский «Detective Special»! Калибр 38. Зачем, объясните мне, понадобилась журналисту эта игрушка? Да еще ночью… Только не говорите, что вы собрались при свете луны пострелять по консервным банкам под окнами спящих отдыхающих.
Снова усмехнувшись, он подошел к столику возле своей кровати и взял с него бокал с красным вином, немного отпил.
— Отличное вино, — похвалил он. — Рассказывайте, пан журналист, что у вас тут на самом деле происходит. Зачем вам револьвер?
Пожав плечами, Алесь стал объяснять:
— По заданию редакции я провожу журналистское расследование. Тут совершено убийство, и убийца, может быть, где-то рядом. Ситуация опасная, поэтому на всякий случай у меня оружие…
Инспектор допил вино и, поставив бокал на столик, сел на свою кровать.
— Так-так… — сказал он, расстегивая ворот сорочки. — Что-то я устал сегодня… Я вам вот что скажу… Не нравится мне все, что тут происходит… Только что к чему — пока разобраться не могу… Такое впечатление, что все тут что-то ищут… И вы сейчас тоже собрались что-то искать…
Его взгляд вдруг стал сонным и рассеянным, голова наклонилась. Он посидел так с минуту, потом пробормотал что-то невнятное и упал недвижно на кровать.
«Неужели отравили?» — ужаснулся Минич. Он бросился к полицейскому.
Нет, тот оказался живым. Но спящим беспробудным сном.
Возле бокала на столике лежала записка:
«Глубокоуважаемый пан инспектор!
У нас есть добрая старая традиция угощать перед сном наших самых уважаемых гостей бокалом самого лучшего французского вина из погребов замка.
Желаем Вам хорошего сна.
С глубочайшим уважением,
Доминик Верас».
— Вот так номер! — сказал себе Алесь. — Пан профессор в этой ситуации произнес бы свое «Тру-ля-ля»…
Варианта тут два. Или кто-то попытался усыпить инспектора полиции, написав фальшивую записку от имени директора гостиницы. Или Верас действительно оставил тут бокал вина, но в него подсыпали снотворное. В любом случае кто-то не хочет, чтобы этой ночью инспектор Глебский помешал его планам.
Но каким планам?
— Ладно, разберемся…
Сказав себе это, Минич вышел из номера полицейского. Оглянулся по сторонам. В полутемном коридоре было пусто и тихо. Но теперь казалось, что тишина эта скрывает в себе нечто зловещее…
Алесь не успел сделать и двух шагов, как внезапно свет в коридоре погас — кто-то выключил все ночное освещение на первом этаже в левом крыле замка. Журналист прижался к стене и замер. Настала полная темнота — хоть глаз выколи. Прождав несколько минут и не услышав ничего подозрительного, он стал понемногу пробираться вдоль стены в сторону холла.
«Кому и зачем понадобилось выключать ночное освещение спального коридора? — вертелось в его голове. — Что, холера возьми, тут вообще происходит?»
И вдруг вдалеке он услышал, как кто-то быстро побежал. И следом побежал кто-то другой — более грузный. Похоже, эти звуки донеслись с первого этажа правого крыла замка. И снова тишина.
Понемногу глаза Алеся привыкли к темноте, и он начал различать контуры предметов. Он, как оказалось, стоял перед выходом из коридора в холл. Стараясь двигаться бесшумно, пробрался в свое вчерашнее потайное место — в нишу за рыцарем в латах. Здесь его не могли заметить.
Снова со стороны правого, необитаемого крыла замка раздался какой-то непонятный шум. Словно кто-то упал.
Тут часы в холле, метрах в трех от журналиста, стали бить полночь — от неожиданности он чуть не подпрыгнул. И по мраморной лестнице, ведущей со второго этажа, стал кто-то медленно спускаться, странно стуча и освещая себе дорогу фонариком. Почти одновременно кто-то вошел через парадную дверь гостиницы и остановился на пороге.
Спустившись с лестницы и подойдя к входу, человек направил луч света на вошедшего. Алесь узнал Хельгу Штраус, на ней была черная кожаная куртка и черные кожаные перчатки. А подошел к ней Отто Клаус: в одной руке фонарик, в другой трость. Похоже, их встреча была назначена на полночь. Они заговорили вполголоса по-немецки. Языковых познаний журналиста хватило, чтобы понять, о чем идет речь.
— Тоде и Кранц что-то нашли в фольварке, — отчиталась немка.
— В лямусе?
— Именно там.
— Так я и ожидал, — кивнул Клаус. — Скажите им, чтобы продолжали. А сами возвращайтесь ко мне и возьмите оружие. У меня ощущение, что за мной кто-то следит. Хайль Гитлер.
Хельга Штраус выпрямилась, подняла руку и едва открыла рот, но Клаус прижал палец к ее губам и оглянулся по сторонам.
Алесь нагнул голову и прикрыл рукой глаза. Когда-то он опубликовал статью о том, что человек способен чувствовать чужой взгляд. Научно это не доказано, но зато доказывает практика: если хочешь за кем-то следить, не сверли его своим взглядом — почувствует.
Немка исчезла, а Клаус, подсвечивая путь фонариком, ушел на второй этаж.
«Итак, они что-то нашли в фольварке. И им дана команда продолжать… — думал Минич. — Может, нашли какой-то тайный ход?»
И тут перед его глазами бесшумно и быстро прошла тень. Сгусток темноты переместился из одного конца холла в другой.
Алесь замер. Затаил дыхание.
Следом второй сгусток темноты — медленный, осторожный. Прошло несколько минут — и третье темное пятно последовало туда же. Оно было почти неразличимо, так как сливалось со стеной.
Что за чертовщина!
Журналист не выдержал и, стараясь быть таким же бесшумным привидением, последовал за этими тенями. Но оказалось, что тут несколько вариантов пути.