Тени ушли то ли в подсобные помещения на первом этаже, а то ли в подвальные помещения замка, где Минич не бывал. Из холла туда вела вниз лестница. Постояв у черного проема, Алесь решился шагнуть. Но нога оперлась в пустоту, и он покатился вниз, считая ребрами каменные ступени. В завершение всего он ударился головой о стену, и окружающая реальность — и так темная, как мрак, — вокруг него схлопнулась в точку.
Алесь очнулся от света — кто-то жег спички, освещая его лицо.
Потом он почувствовал, как кто-то его целует в губы.
Когда он уловил очень слабый, но очень знакомый запах духов, то тут же пришел в себя.
Достав из кармана фонарик, он посветил на того, кто держал в руках его разбитую голову.
— Не может быть…
Держащие его голову руки исчезли, и он снова ударился затылком о каменный пол, застонав от боли — затылок ужасно болел от падения по лестнице.
— Как больно… — поморщился Алесь.
— А чего ты хотел? — с возмущением сказала Эльвира Роуз. — Оставили меня в сумасшедшем доме. Я вам что — сумасшедшая? Вы с вашим профессором меня бросили!
И она отвесила ему пощечину.
Минич снова охнул от боли, потом с трудом сел на каменном полу. Потер лицо рукой и собрался с мыслями.
— Я тоже рад тебя видеть. Значит, ты сбежала…
— Да, сбежала. А ты не думал, что меня там со дня на день могут найти?
Журналист снова осветил ее фонариком. Огромные ярко-голубые глаза, как у куклы, губы бантиком. А вместо эстрадного платья — серая юбка и блузка, которые она где-то раздобыла. На плече черная сумка.
— Здесь тебя найдут еще быстрее… — мрачно сказал он. — За тобой, похоже, охотятся. Кто-то тебя видел и узнал.
— Я прячусь от него уже целый час, — прошептала Эльвира и потянула Алеся за руку. — Нам нельзя здесь оставаться, этот человек пошел на кухню, а сейчас заглянет сюда. Надо бежать…
Они, держась за руки, стали подниматься из подвала по лестнице в холл. Ведущий туда проем выделялся серым прямоугольником на фоне абсолютно черных подвальных стен. И вдруг этот проем закрыла тень — там кто-то стоял и ждал их. Они замерли на месте, понимая, что оказались в западне.
«Запах спичек! — ужаснулся Алесь. — Этот человек почувствовал запах горелых спичек!»
Неожиданно раздался какой-то странный хлопок — будто вытащили пробку из бутылки. И на них сверху покатилось в темноте огромное тело, которое увлекло их за собой и, в конце концов, повалило и подмяло их своим весом, прижав к ступеням. Теперь к запаху горелых спичек добавился и запах пороха.
И опять настала тишина…
Минич высвободился от ног покойника, которые оказались поверх его головы, и с трудом отпихнул его безжизненное тело в сторону. Эльвира, тяжело дыша, схватилась двумя руками за плечо журналиста.
— Ты цела? — тихо спросил он ее. — Молодец, что не заорала. Другие женщины в таких случаях орут от страха.
— Я же не дура…
Он ощупал ее лицо — оно было мокрым и липким. Включил фонарик — на ее лице, как и на его ладони, была кровь. В крови был и пиджак журналиста.
— Это его кровь, — указала певица на убитого. — Кто-то его подстрелил… Из пистолета с глушителем…
Труп был одет в черную рубашку и черные брюки — очевидно, чтобы быть незаметным в темноте. Спина стала мокрой от крови — пуля пробила сердце.
— Меткий выстрел, — прошептал Алесь. — Только кто его убил?
Он перевернул мертвеца лицом вверх. Как он и подозревал, им оказался американский мафиози. Острые усики на перекошенном мертвом лице, толстая золотая цепь на шее, в правой руке намертво зажат нож. Который, похоже, не раз бывал в деле.
— Ты его знаешь? — спросил Минич.
— Это Кот из Америки, эмигрировал когда-то из Белостока. Его послали вернуть бриллианты, а если не выйдет — то убить меня.
Разглядывая его мертвое лицо, она шепотом добавила сквозь зубы с торжествующей ненавистью:
— Как это мило…
Сказано это было таким тоном, что Алесь невольно поднял брови и взглянул на девушку — и словно увидел ее впервые. Ее глаза сияли от кровожадности, а рот был перекошен в кривой улыбке, как у садиста, — будто она сама только что убила этого человека.
— Ладно, — сказал, смутившись, Минич, — поговорим потом… Надо убираться отсюда…
Они снова поднялись по лестнице к холлу. Где-то там, в темноте, скрывался тот, кто застрелил американского гангстера. У него пистолет с глушителем, и, возможно, он снова захочет пострелять. Но выбирать не приходилось — находясь в подвале, они оставались в западне, да еще наедине с трупом…
Алесь достал свой револьвер, левой рукой подтянул девушку к своей спине — прикрывая ее от выстрелов собою — и выглянул в холл. Он услышал тихую немецкую речь: Отто Клаус говорил с немкой.
— Здесь пахнет порохом. Тут только что кто-то стрелял. Тоде и Кранц должны быть тут через три минуты.
Немец шарил фонариком по углам холла, трость он держал подмышкой, а в левой его руке журналист рассмотрел парабеллум. И, вроде бы, с глушителем.
— Мы должны все обыскать, — дал команду Клаус, свет его фонарика отражался в его сверкающем монокле. — Мне стало известно, что в замке Эльвира Роуз!
Алесь прижал губы к уху певицы и прошептал:
— Откуда они узнали, что ты здесь?
Та пожала плечами.
— Бежать особо некуда, — продолжил шептать он. — Попробуем вдоль стены незамеченными подняться на второй этаж — это к нам ближе всего. А там что-нибудь придумаем. Иди за мной тихо, как мышь…
Пока немец отдавал приказания Хельге Штраус, две тени скользнули от хода в подвалы к лестнице на второй этаж и, миновав фигуры рыцарей в латах, стали по ней подниматься. Ступенька, ступенька, ступенька…
И тут шедший впереди Алесь самым позорным образом зацепился носком ботинка за очередную ступеньку и упал. От ужаса он даже зажмурился.
— Там кто-то есть! — раздался истеричный голос немки, а Отто Клаус тут же высветил беглецов, поймав их в круг света своего фонарика.
— Это Роуз! И с ней этот гадкий журналистишка!
Уже не скрываясь и не боясь шума, Минич и певица побежали по ступеням наверх. Забегая в помещения второго этажа замка, они услышали слова Клауса:
— Они в западне, там нет выхода. Где же Тоде и Кранц? Быстрее их сюда!
Вбежав в холл второго этажа замка, они остановились, переводя дыхание.
— Какой же ты идиот! — сказала Алесю певица, сжимая кулаки. — Просто идиот!
— Всякое случается… — попытался оправдаться Минич, хотя сам себя проклинал. — Что сделано, то сделано… Потом поговорим…
Он достал из карманов два фонарика, зажег свой и другой отдал Эльвире.
— Времени у нас в обрез — всего несколько минут, пока эта немка не приведет сюда из фольварка своих барбосов. Вопрос один: что дальше нам делать? Мы действительно тут в западне — окна на высоте трехэтажного дома, если попробуем спрыгнуть — переломаем ноги. У меня есть револьвер, но стрелять в немцев я не могу — это международный скандал. Можно выстрелить в воздух и поднять тут всех на уши — но тогда все равно не удастся спрятать тебя. Матерь Божья, зачем же ты сбежала из своего дурдома…
Певица распахнула свои пухлые губки, чтобы высказать все, что она думает по этому поводу, но Алесь прикрыл их ладонью. Он услышал стук трости Отто Клауса по мраморной лестнице.
— Все, времени вообще нет. Надо где-то прятаться, а там разберемся по ситуации…
Из того места, где они находились, вели три двери — две из них оказались заперты. Через третью дверь беглецы попали в библиотеку — проходное помещение. Алесь стал осматриваться, водя фонариком из стороны в сторону: книжные стеллажи, письменные столы, диваны у стен, чучело лисы… На всякий случай глянул в окно — если спрыгнут с этой высоты, то разобьются…
— Тут еще одна дверь! — воскликнула Эльвира и открыла ее.
Минич поспешил за ней.
Это была биллиардная, где заодно играли и в покер, бридж и прочее. Комната заставлена биллиардными и карточными столами, а в стены встроены несколько шкафов — все, как оказалось, заперты на ключ. За шкафами чернел зев камина, украшенного изразцами со сценами охоты на зубров. За ним висел большой гобелен с изображением всадника в латах на лошади, а ниже его — еще один встроенный в стену шкаф, но уже небольшой, с двумя дверцами высотой в метр.
— Не заперто! — воскликнул журналист. — Это то, что нам надо!
На дне шкафчика была стопка оконных занавесей — видимо, сменных: пока стирали одни, вешали на их место вот эти. Аккуратно положенные одна на другую свернутые портьеры занимали только четверть объема шкафа, так что оставалось — пусть и малое — место для двух человек.
— Ты уверен, что делаешь? — спросила с сомнением певица, посветив фонариком в лицо Алеся.
— Доверься мне. Пока нас будут искать и вскрывать все шкафы и комнаты, то, глядишь, и утро наступит. Мы, как мышки, тут закроемся, а если станут ломиться, то я выстрелю. И поднимем на уши весь замок. Давай забирайся, я за тобой…
— Как знаешь… — она задрала юбку до бедер и, наклонившись, влезла в шкаф, где устроилась на корточках с одной его стороны.
— Ну как? — нагнулся Минич. — Есть там для меня место?
— Милый, в моем гнездышке всегда есть для тебя место, — заверила оттуда Эльвира.
Алесь попытался поместиться рядом с ней, но мешали колени. Пришлось изобретать: колено девушки, потом его, потом снова ее — и снова его.
— Тесновато… — заметил он, ощутив коленкой жар ее бедер под юбкой. Ко всему прочему из-за низкого размера шкафа им пришлось согнуть головы и упереться щеками. — И не очень-то удобно…
— Зато мило, — хихикнула Роуз, пошевелив коленями.
— Наверно. Но в любой другой ситуации.
Журналист спрятал в кобуру револьвер и прикрыл дверцы шкафа — не полностью, чтобы услышать, что происходит снаружи. Судя по звукам, кто-то вошел в библиотеку.
— Скоро они здесь будут, — сказал он. — Попробуем закрыть дверцы…
Алесь осветил их фонариком и с удивлением нашел, что с обратной стороны у них были маленькие деревянные штырьки, помогающие закрываться изнутри. Зачем — непонятно, но очень удачно. Потянув за них, Минич закрыл обе дверцы — они встали на место со щелчком.