Он повернул – и замер. На тыльной стороне ладони расплывалось черное пятно. Было оно чуть больше монеты, и самая большая чернота пришлась по краям. Казалось, ладонь его гниет изнутри от какой-то странной и ужасной болезни. Но пятно на его ладони было единственным.
– Это черная метка… Она означает… это хуже, чем смерть… бойся ее появления… на руке… иначе тебя ждет участь настолько страшная, что ты не можешь даже вообразить! Будь осторожен… опасен….
– Кто? Кто опасен, Алик? Кто оставляет эту метку?
Губы Алика бессильно пошевелились, а голова запрокинулась. Он издал последний хрип, а на всех экранах появилась сплошная, длинная полоса… Алик умер. Потрясенный увиденным, он быстро выбежал из палаты, и со всех ног бросился бежать по коридору – с такой скоростью, что никто не смог бы его догнать.
6
Том накрыл голову подушкой и лежал так до тех пор, пока я открывшейся двери его спальни не появилась голова матери, прервав невыносимую дрель телефона.
– Пошли ее к черту… – процедил сквозь зубы.
– Это не она, – сухо констатировала мать, – а он.
– Кто – он?
– Этот твой приятель… – мать тоже цедила сквозь зубы – это было у них наследственным. Она не любила Джерри.
– Скажи, чтобы позже позвонил… – все равно он был не в состоянии говорить.
– Этот нахал сказал, что не смог дозвониться тебе на мобильник, а в клубе у тебя какие-то там неприятности… Поэтому он поднял такой трезвон.
Он вспомнил, что телефон разрядился еще ночью, в ночном клубе… Он просто засунул его подальше в машину, и все. А дома (вернулся он около 5-ти – эта, новая девчонка, вымотала его до бесконечности… Как же ее звали…) забыл поставить на зарядку. Он даже телефон этой девчонки забыл сохранить.
– Ладно, – голова гудела, как котел, он даже не слышал собственных слов, – я с ним поговорю.
Голос Джерри звучал очень сухо.
– Немедленно приезжай в клуб. Надо срочно поговорить.
– Нет, сегодня не получится. Я не поеду даже на свою тренировку. Мне плохо. Я, кажется, заболел.
– Это очень важно и срочно! Ты даже не представляешь, насколько. Ты был в больнице у Алика, так?
– Был. Ну и что?
– Узнаешь! Немедленно приезжай в клуб!
– Я болен.
– Прекрати этот цирк! Я не собираюсь с тобой торговаться! – в голосе Джерри послышались истеричные нотки, – это нужно тебе, а не мне!
– Ладно. Я приеду.
Но, положив трубку, он вдруг действительно почувствовал, что серьезно болен. Все тело словно налилось свинцом. Было так больно, что он с трудом переставлял ноги. Голова кружилась настолько сильно, что для того, чтобы удержаться на ногах, ему пришлось уцепиться за стол. Глаза налились кровью и невыносимо болели – словно в них насыпали раскаленный песок. Во рту был отвратительный привкус, от которого время тот времени бросало то в озноб, то в тошноту…. Ему вдруг стало страшно.
Что же произошло? Ну подумаешь, немного погулял с друзьями в ночном клубе! Не так уж много он пил. Потом провел ночь в гостинице при клубе – с незнакомой девушкой, имя которой утром даже не вспомнил. Ну и что? Наркотиков не употреблял. Незнакомых таблеток не пил. Разве может быть такой эффект от нескольких бутылок шампанского? И в клубе он стался много не пить, говорит всем, что за рулем… Правда, он не раз и не два в своей жизни садился пьяным за руль, но судьба пока хранила его. Он не попадался ни разу… Отчего же тогда ему плохо? Отчего он чувствует себя так, словно умирает по-настоящему? Что произошло?
Внезапно все его тело заколотил озноб, а у глазам подступила тошнота. Чтобы удержаться на ногах, снова уцепился за стол, и не заметил, как в комнату вошла мать. Расширенными от ужаса глазами она смотрела на его попытки…
– Что это такое? Что у тебя с рукой?
С рукой? Странное замечание матери словно привело его в чувство. Он опустил глаза вниз – и увидел на полу жирные, обильные пятна крови. Из его ладони фонтаном текла кровь. Очевидно, он надавил на стол слишком сильно, и рана на ладони вновь начала кровоточить.
Воспоминание стало отчетливым: он поранил руку в спортзале, о ржавую цепь, держащую мешок с песком. Там, на цепи, разошлось одно звено, и, когда он бил по мешку, мешок вдруг сорвался с крюка и полетел прямо на него. Он попытался удержать его, схватил…. И острый конец тугой стальной проволоки, из которой была смотана цепь, пропорол кожу на его ладони. Конечно, кровь хлынула потоком, в зале началась паника. Его потащили в медпункт, где дежурная медсестра (толстая тетка в вечно линялом халате) обработала ему рану, щедро полив перекисью водорода, и замотала стерильным бинтом. Все это она делала с таким видом, словно оказывает ему высочайшее одолжение…. Неприятный момент. Ему даже стало противно. Кажется, он сказал ей что-то неприятное. Затем поехал домой.
Дома, конечно, он размотал руку. Царапина на ладони успела уже затянуться. Собственно, она была совсем не большой… И вот теперь он снова увидел кровь, текущую по руке.
– Да ничего страшного, – его раздражал ужас в глазах матери, – просто поранился в спортзале – и всё!
– И всё?! Да ты загонишь себя в гроб!
– Прекрати! У меня и так, без тебя, голова болит!
– Куда ты собрался ехать в таком состоянии?
– Ничего страшного. Пройдет.
Когда он приехал в клуб, в зале вовсю шла тренировка. Увидев его, тренер отвернулся. Конечно же, он уже знал про ночной клуб. Тренер показывал, что сыт по горло его выходками.
Джерри был в раздевалке. Он нервно расхаживал по узкому помещению, время от времени ударяя по металлическим шкафчикам кулаком.
– Ты извини, я опоздал, – на него вдруг накатила новая волна слабости. В горле пересохло, и даже язык ворочался с трудом, – зачем ты хотел меня видеть? – ему вдруг стало трудно дышать, – что ты хотел мне сказать?
Он замолчал, словно подавившись острым, неподвижным взглядом холодных, прямо-таки ледяных глаз Джерри. Затем все вокруг закружилось, и, не услышав ответа, он вытянул руки вперед, чтобы рухнуть в уже принявшую его темноту.
7
Он окинул критическим взором парад иномарок на дальней от входа стоянке, затем удовлетворенно кивнул. Ничего дешевле трехсот тысяч евро… Все, как положено. Как всегда.
Представительские и спортивные автомобили, новенькие модели из престижных салонов – крашенный металлолом для богатых бездельников, разборные игрушки для тех, кто ничего не собирал своими руками. Ведь если вдуматься – всего лишь куча железа: болты, гайки, провода, сидения, винты…. Все абсолютно бесполезно – само по себе. Но вместе – вместе почему-то позволяет чувствовать себя хозяином жизни тем уродам, которые стоял в целом намного меньше, чем половина самого дешевого винта. Он лично не дал бы за них и грош, но… Но этот парад дорогих автомобилей там, где заканчивался пустырь, где с одной стороны стояли вонючие мусорные контейнеры (в них сбрасывали пищевые отходы из двух закусочных – забегаловок, расположенных поблизости), а с другой – ржавая металлическая сетка, повранная сразу во многих местах, тянулась вдоль закопченной кирпичной стены брошенного железнодорожного склада, был его личным успехом.
Он довольно усмехнулся, кивая головой сам себе. Глядя на это изобилие богатых уродов, он вспоминал то, как он начинал. Тогда лишние три тысячи долларов за вечер казались ему огромным богатством, а, если за вечер выходило целых 4, он чувствовал себя королем, которому подвластен весь мир. Тогда на стоянке перед входом (правда, расположенной в чуть лучшем месте, более комфортабельной площадке центрального района – это, кстати, и погубило его в дальнейшем) стояли сплошь побитые бандитские «мерсы» и поддержанные «тойоты», которые в те годы считались настоящим шиком. Тогда кто-то из его конкурентов (а не мудрено было попасться, арендуя столь хорошее и престижное место как тот, первый его клуб), донес на него…Настучал о том, что он устраивает незаконные собачьи бои. Откупиться стоило слишком дорого. Он сел на год. И вышел из тюрьмы еще хуже, чем был.
Словом, то время было приятно вспомнить – и только… Из представительского автомобиля вылез какой-то богатый арабский шейх и неторопливо направился прямо к нему. Он пошел ему навстречу – так же неторопливо, степенно, подчеркивая свою значимость и понимая, как он много достиг.
– Мне хвалили… очень хвалили… – араб энергично кивал головой и тряс руками, на которых сверкали огромные бриллианты, – мне сказали, что нигде нельзя получить такой адреналин, как здесь.
– Это так, – он исподтишка подсматривал на его спутницу – красивую, загорелую, очень роскошную блондинку с тупым, скучающим лицом. Девица с роскошными модельными формами напоминала белую корову, неторопливо жующую сено на жирном лугу. Большинство мужчин, конечно же, остановили бы на ней взгляд… Но для него она с первого же взгляда была определена как белая корова – эта гордость престижного модельного агентства, стоящая для араба целое состояние. Глаза его явно не было затуманены – такую не жаль…
– да… вы должны поразить меня вашим зрелищем… – араб снова закивал головой, – за целое состояние…
– О, это не целое состояние! Напротив, – он жестко усмехнулся.
– Что вы имеете в виду? – хитрый араб насторожился.
– Когда вы захотите выйти отсюда на воздух, эта сумма покажется вам просто копейками, и вы будете готовы на все, чтобы выйти – даже ее утроить!
– Вы думаете? – это замечание явно не понравилось арабу, но позже араб вспомнил цель своего визита, и даже обрадовался, – знаете, а ведь мне действительно обещали самый крутой в мире адреналин… ну да… ну да…
Беседуя так, они подошли ко входу – простой крашенной двери в кирпичной стене, без каких-либо опознавательных знаков и вывесок. Они были не единственными, кто стремился попасть внутрь – люди постоянно сновали у стены, заходя в помещение.
Он прекрасно знал о том, что все они – приглашенные уроды, заплатившие столько же, сколько араб, за право войти внутрь. Он мог бы сопровождать любого из них – но сопровождал араба, который, во – первых, был новичком, пришедшим впервые, а во – вторых, чем-то уж очень его смешил.