— Слов нет, как я благодарна вам, Да. Сын давно обещал, да вот как-то у него не получалось. Сами понимаете — семья, дети, расходы…
— От души рад, угодить квартирохозяйке.
— Угодили?! Не то слово! Но как вам, человеку, не имеющему отношения к производству ботинок, удалось проявить себя на фабрике?
— Случайно. Всего лишь кстати припомнил то, что было придумано давным-давно и очень далеко отсюда.
Саракш, Островная империя
Желтый Пояс, о. Цаззалха, город Дезго-Гайхози
Ул. Белофлотская 13-а кв.33
7 часов 30 минут, 2-го дня 1-ей недели Черного месяца, 9591 года от Озарения
Всеслав слышал, как хозяйка заботливо прикрыла дверь. Она, очевидно, заметила, что жилец сидит в кресле с закрытыми глазами, решила, что тот уснул, и не хотела мешать.
Соприкосновение с экономикой Островной империи произошло вскользь, по касательной. Однако, для новичка-эмигранта Бидзанби Да оно оказалось весьма плодотворным: полностью погашен кредит за квартиру, да еще около десяти тысяч серебряных осталось на мелкие… хм, ну нет, на отнюдь не мелкие расходы! А прогрессору-землянину В.Г.Лунину оно позволило увидеть многие подробности хозяйственного механизма Империи.
Начать, хотя бы с того, что собою представляет Желтый Пояс.
По территории он в несколько раз превосходит площадь островов, входящих в Белый и Черный пояса, вместе взятые. Здесь сосредоточено 97 % промышленного и сельскохозяйственного производства, практически вся энергетика и транспорт.
Жизнь граждан Желтого Пояса построена на товарно-денежных, рыночных, отношениях. Однако назвать это капитализмом было бы совершенно неверным. Крупная частная собственность в Империи отсутствует со времен Великой революции, гражданской войны и «коренного переустройства». Но определение «социализм» в данном случае также неприменимо. С большой натяжкой можно назвать экономику «многоукладной». А пересчитаем-ка «уклады», чтимый Бидзанби Да:
— Раз. Государственное хозяйство, основанное на принципе централизованного руководства и планирования. В общеимперской собственности находятся 1)все виды связи, 2)железнодорожный, морской, а также междугородний и городской транспорт, 3)финансово-банковская деятельность, 4)энергетика, 5) добывающие и перерабатывающие отрасли (частично), 6)оборонная промышленность, 7)небольшое число государственных аграрных предприятий (главным образом племенных и семенных госхозов).
Причины, по которым государство не выпускает из-под своей опеки перечисленные отрасли и старательно вписывает их в рамки шестилетних планов, очевидны. Землянам тоже довелось на примере СССР убедиться в высочайшей, просто невероятной эффективности такой экономики. Эффективность — это соотношение использованных ресурсов и полученных результатов. Ресурсы новорожденного СССР в 20-е годы 20-го века были очень низки по сравнению с его хищными западными конкурентами. Однако Советский Союз смог буквально подняться из пепла гражданской войны, затем очень быстро (в 10 лет!) подготовиться к второй мировой войне, выиграть её, схватившись практически со всей Европой, и выйти из войны окрепшим. Затем СССР принял брошенный западными агрессорами вызов «холодной войны», поставил под политический контроль треть мира, разрушил монополию буржуазного Запада на мировое господство и трансформировался в ССКР. Это ли не эффективно?! Сходный по характеру предельно централизованный государственный уклад Островной Империи имеет колоссальный мобилизационный потенциал. Минусы же его — в негибкости, инертности, каковые очень неприятны для рядового обывателя. Этот уклад играючи производит сотни миллионов патронов, очень нужных во время войны, но ему не всегда просто произвести тысячу телерадиопроирывателей, которых так хочется обывателям при мире. Кроме всего, оборонные предприятия, убыточные по определению, получают солидные имперские дотации, что также накладно. Вот тут-то выручают и с огромной лихвой компенсируют недостатки государственного сектора иные предприятия — находящиеся во владении коллективов трудящихся.
— Два. Общественный сектор. В собственности трудовых коллективов находятся все крупные промышленные предприятия, не принадлежащие государству и конкурирующие в масштабах национального рынка. Коллективы трудящихся также владеют рыболовецкими судами и целые флотилиями, шахтами в горах и нефтедобывающими платформами на шельфе, землями кооперативных хозяйств (коопхозов), крупными универсальными и специализированными магазинами. Все предприятия являются открытыми акционерными обществами, так что большинство жителей Желтого Пояса, достигнув пенсионного возраста, становится держателями именных и неотчуждаемых акций, дающих существенную прибавку к пенсии. Руководят фабриками и заводами выбираемые трудовыми коллективами и акционерами советы инженеров и директоров. В экстренных случаях (если, например, директоры не смогли достигнуть соглашения по какому-то вопросу) они проводят общее собрание трудящихся и акционеров предприятия по принципу «одно трудовое место — один голос, одна акция — один голос». — «Ага, — сообразил Всеслав, едва сдержав довольную улыбку, — так вот отчего акции всех (!) предприятий приведены к единой номинальной стоимости: 10 золотых за одну акцию. Становлюсь экономистом, между прочим!»
Предприятиям общественного сектора не гарантировано постоянное процветание, они вполне могут разориться, не выдержав конкуренции с преуспевающими конкурентами, производящими товара и услуг больше, лучшего качества и снижающими цены. И разоряются — рынок есть рынок, закон естественного отбора… Государство не вмешивается в эти процессы, бдительно следя лишь за соблюдением прав потребителей и за тем, чтобы отдельные предприятия ни при каких обстоятельствах не сливались в монополистические объединения.
— Три. Частновладельческий сектор. Хочешь завести собственную столовую, быть в ней поваром, предоставив жене место за кассой, а детей (конечно, совершеннолетних!) назначив почетными судомойками? Пожалуйста! Желаешь открыть фотографическую студию, днем щелкать аппаратом, а по ночам плескаться в кюветах с растворами проявителей-закрепителей? Отлично! Собираешься основать столярную мастерскую? Реализовать себя в качестве зубного техника, портного, репетитора или няни в детском садике на дому? Не только не возбраняется, но всячески поощряется! Размер предприятий, находящихся в частной собственности не ограничен ничем, кроме единственного категорического запрета: абсолютно исключена возможность эксплуатации труда наемных рабочих. Обходись исключительно силами собственными и семьи. Обслужишь за день пять ли клиентов, пять ли тысяч — это уж твои заботы. Работай, совершенствуй производство товаров и услуг, а все доходы, понятно, за вычетом налогов — твои! В городах все мелкие магазинчики, ремонтные мастерские, прачечные, принадлежат именно частным владельцам. На селе 40 % аграрного производства также сосредоточено в руках фермеров — трудящихся собственников. Владельцы мелких предприятий, основанных на их личном труде, понимают зависимость процветания этих предприятий от множества случайных факторов. Например, от состояния здоровья хозяина-труженика. Потому обычно они стремятся подстраховаться и доходы от своего дела вкладывают в акции преуспевающих предприятий общественного и государственного сектора, тем самым поддерживая их. Это наиболее надежное вложение сбережений, которое обеспечивает небольшой, но стабильный доход. Но количество и качество именных, не продаваемых и не передаваемых ни по наследству, ни в дар, акций таковы, что никогда и никому не позволят накопить их много, стать паразитом-рантье и жить на одни проценты. Что там написано у нас на каждой банкноте, чтимый Бидзанби Да? Ну, ясное же дело — «Справедливость и Разум!»
Вся социальная сфера (школы, больницы, жилищно-коммунальный сектор), безусловно, находится на содержании государственных органов нижнего уровня. Судя по всему, что довелось узнать, фонды общественного потребления здесь исключительно велики, так что на приобретении парт с учебниками, градусников с клизмами и светофоров с турникетами местные власти не экономят. Для этого нужны бюджетные средства и немалые. Бюджет пополняется за счет перечисляемых предприятиями налогов, причем абсолютная величина налоговых сборов пропорциональна доходам физических и юридических лиц. Желтый пояс, как самый богатый, формирует свыше 85 % всей доходной статьи бюджета. (Остальные 15 % приходится на долю Черного Пояса, а Белый, естественно, фигурирует только в графе «расходы»).
Немалый вклад в развитие благосостояния вносится мозолистыми руками совершенно бесправных невольников. Еще в ту пору, когда земные разведчики практически ничего не знали об островитянах, Юрий Шафранский, один из привлеченных аналитиков Комитета Галактической безопасности высказывал гипотезу: «Несмотря на то, что Империя может испытывать некоторые экономические и политические трудности, на Саракше всегда найдутся государства, в которых дела будут обстоять намного хуже. Поэтому можно предположить приток рабочей силы из тех стран или регионов, с которыми Империя не ведет войны, и — некоторый приток военнопленных из тех стран, с которыми Империя воюет»[5]. Но только сейчас Лунин оценил масштабы этого «притока». «В Империи к настоящему времени проживает около двухсот пятидесяти семи миллионов человек. — мысленно просчитал Всеслав, — Из них 195 250 000 — граждане Желтого Пояса. А рабов в Поясе приблизительно 20 миллионов. Лихо!» Подводные баржи ежедневно доставляют в различные «карантинные» лагери Архипелагов около четырех тысяч будущих невольников. Следовательно, после всех лагерных людоедских «усушек и утрясок» Империя получает более чем миллион рабов в год. Такого количества не удалось бы добыть даже самыми интенсивными пиратскими набегами. Главные источники притока основной массы подневольной рабочей силы были иными. Не вступая официально в дипломатические и торговые отношения ни с одним государством послевоенного Саракша, островитяне наладили необычайно выгодные связи с главарями хаззалгских орд, микродеспотиями Дунда, генеральско-диктаторскими режимами Хутхо. Те охотно выменивали как излишки собственного населения, так и взятых в междоусобицах пленников, на привозимые островитянами одежду и обувь, медикаменты и мелкую бытовую технику. Челночные рейды барж-«рабовозов» по маршруту Архипелаги-Континент не прекращались. Зато за счет естественного прироста численность рабов в Империи никак не увеличивалась. Нежизнеспособное дитя, рожденное рабыней, уничтожали, здоровый и крепкий поступал в детский дом, причем редкий младенец оставался там до годовалого возраста — его ожидало незамедлительное усыновление-удочерение[6].