]. Мне встречались статьи, в которых М.Каммерера называли «правой рукой Сикорски на Саракше»[11]. Пожалуй, вернее — надежным и безотказным кулаком. И интеллекта в нем было столько же, сколько в любом крепко сжатом кулаке. А Страннику срочно требовались не столько умелые руки, сколько светлые, холодные головы…
Полигон «Кобра», Южная Монголия
Комплекс «Саракш», комната № 5 общежития
7 марта 2158 года, 21.44
-Слушай, Кот, да что ты так взъелся на Каммерера? Ты его даже не видел.
— А тебе непонятно?
— Нет! — веско заявил Луччатти. — Человек делает все, что может, и даже больше.
— Если человек не хочет делать того, что надо, пусть он лучше не делает, того, что может.
— Афоризм. — сказал Абалкин. — Чеканно. Бронзой по граниту. Замечу, что я уже лег и наполовину сплю, а вы всё афоризмируете. Замечу также, что выключателей у нас нет, свет погаснет автоматически через четверть часа и паре старых афоризматиков, придется укладываться при тусклом синем ночнике. Ха-ха.
Полигон «Кобра», Южная Монголия
Комплекс «Саракш», комната № 5 общежития
1 апреля 2158 года, 6.30
Луччатти с изумлением разглядывал свой комбинезон, который переливался всеми цветами радуги, притом до ряби в глазах мерцал и источал густой аромат лилий.
— С днем смеха, шуток и розыгрышей! — жизнерадостно поздравил его Всеслав. — Как тебе камуфляж?
Из коридора донесся могучий рык Абалкина. Через считанные секунды он возник на пороге, мокрый и в надетых наизнанку трусах. Его длинные волосы не топорщились, нет, они тянулись стрункой строго вверх.
— Я хочу знать, — взревел Лев, — кто скрутил регулировку ионного душа?!
— Он! — хором сказали Луччатти и Лунин, тыкая друг в друга пальцами.
Лунин, оправив складки новенького черного мундира гвардейца, принялся натягивать сапоги. Обувь сыграла бравурный марш и принялась деловито распадаться на шестиугольные фрагментики. Всеслав перестал улыбаться и озадаченно замер. Луччатти и Абалкин загоготали.
Полигон «Кобра», Южная Монголия
Комплекс «Саракш», бокс имперсонификации
30 мая 2158 года, 12.01
-Всеслав, Лев, на сегодня все занятия для вас отменены. Нагрузки оказались слишком велики. Зайдите к медикам, потом — в столовую. На этот раз откажитесь от саракшианских казарменных деликатесов, закажите что-нибудь земное, лучше овощи и фрукты. А после обеда — прогулки в оранжерее, бассейн, какая-нибудь бессодержательная комедия. Никакого чтения, никакой работы. Перед сном — стакан теплого молока.
— Да, пожалуй, — устало согласился Лунин, — что-то я сегодня не в форме.
— Вы здесь не при чем. Сам характер имперсонификации подразумевал углубленное воздействие. Что ж тут удивляться реакции организма. Так что отдых, отдых и отдых.
Полигон «Кобра», Южная Монголия
Комплекс «Саракш», комната № 5 общежития
30 мая 2158 года, 21.50
Лунин убрал стереографию с тумбочки.
— Всеслав, — Абалкин окликнул не по прозвищу, значит, хотел спросить о чем-то личном, — это кто?
— Мама. Ее уже нет. Сегодня её день рождения.
— Понятно. Твоя мама была доброй?
— А как иначе?! Очень!
— Завидую… А вот я своих биологических родителей вообще не знаю. Они ушли на звездолете в черную дыру, и я… В общем, родился без них.[12]
Полигон «Кобра», Южная Монголия
Комплекс «Саракш», комната № 5 общежития
1 июня 2158 года, 20.34
-Орлы! Соколы! Грифы! — торжественно возгласил Лунин. — Угадайте, где я сейчас был?
— Пил чай с медсестрой Алисой? — тут же спросил Луччатти.
— Голодной куме все хлеб на уме. — вздохнул Всеслав. — В штаб я заходил, Циркулище ты наш неугомонный. В шта-аб! Так вот: всё!
— Что «всё»-то? — буркнул Лев.
— А то, что завтра в Улан-Батор прибывает «челнок». Летим!
Примечания:
[1] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI: \\СС2-Archiv files\volume0009\file37\p71)
[2] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI: \\СС2-Archiv files\volume0008\file456\p1)
[3] БВИ. Архив документации КГБ (GPI: \\CGU-Archiv files\volume304\file81\p36) (кодировано)
[4] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI: \\СС2-Archiv files\volume0009\file7\p1)
[5] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI: \\СС2-Archiv files\volume0009\file7\p22)
[6] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI: \\СС2-Archiv files\volume0009\file7\p88) (кодировано)
[7] См. БВИ. А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике (GPI: \\S15-Literature-Historical\S\Strugacky\55\p.144)
[8] См. БВИ. А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике (GPI: \\S15-Literature-Historical\S\Strugacky\55\p. 32)
[9] С.Б.Переслегин. Последние корабли свободного поиска. Предисловие к 6 тому Полного Собрания Сочинений А. и Б. Стругацких, Претория, 2211, с.6
[10] «…я, молодой, веселый, запыхавшийся, доложил ему, что Тихоня-Прешт взят наконец с поличным и сидит внизу в машине с кляпом во рту, совершенно готовый к употреблению. Это я взял Тихоню, но мне тогда было еще невдомек то, что прекрасно понимал Странник: саботажу теперь конец, и эшелоны с зерном уже завтра двинутся в Столицу…» БВИ. А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике (GPI: \\S15-Literature-Historical\S\Strugacky\ 55\p102)
[11] Прошу извинить за возможную бестактность, но мне встречалось также выражение «ротвейлер Экселенца» — Сяо Жень
[12] «Родители Льва Абалкина не существовали — по крайней мере, в обычном смысле этого слова. Возможно, они не существовали вообще. Дело в том, что Стелла Владимировна и Вячеслав Борисович в составе группы «Йормала» на уникальном звездолете «Тьма» совершили погружение в черную дыру ЕН-200056. Связи с ними не было, да и не могло быть по современным представлениям. Лев Абалкин, оказывается, был их посмертным ребенком. Конечно, слово «посмертный» в этом контексте не совсем точно: вполне можно было допустить, что родители его еще живы и будут жить еще миллионы лет в нашем времяисчислении, но, с точки землянина, они, конечно, все равно что мертвы. У них не было детей, и, уходя навсегда из нашей вселенной, они, как и многие супружеские пары до них и после них в подобной ситуации, оставили в институте жизни материнскую яйцеклетку, оплодотворенную отцовским семенем. Когда стало ясно, что погружение удалось, что они более не вернутся, клетку активировали, и вот на свет появился Лев Абалкин — посмертный сын живых родителей». БВИ. А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике (GPI: \\S15-Literature-Historical\ S\Strugacky\55\p22). Такова официальная версия происхождения «подкидыша № 7»- Сяо Жень
ХОД 7
Улан-Батор
аэрокосмовокзал
2 июня 2158 года, 19.10
В 24 километрах севернее Улан-Батора находилась посадочная площадка автоматических «челноков» класса «альфа». Таких площадок на Земле, наверное, оставалось всего-то одна-две. Ее поддерживали в великолепнейшем техническом состоянии, но морально она абсолютно устарела еще полвека назад. Это было углубление в каменистой почве идеально цилиндрической формы, диаметром в 150 метров и глубиной около 20 метров. Стены, выложенные плитами термофага ядовито-оранжевых тонов, неприятно поблескивали. Там уже находился «челнок». К входным люкам на его куполообразной макушке вели серые матовые трап-переходы. «Челнок» выглядел солидно и деловито, словно заслуженный специалист среднего возраста, знающий себе цену. Его темно-зеленый глянцевый корпус внизу был покрыт серебристым инеем, чуть выше — крупной росой, а скругленный верх совершенно просох на нестерпимой жаре. На дне же стартовой шахты вообще все было белым-бело от снега. Именно сильное вымораживание «альфами» округи при посадке и старте заставило сооружать подобные шахты, а впоследствии — вообще отказаться от использования этих «челноков». Заправка, техобслуживание и прием груза уже завершились, объявили посадку немногочисленных пассажиров.
— А где Циркуль? — спросил Лунин.
— Звонит родным на Сардинию. С терминала. Там чудесный голограммный видеофон. — ответил Абалкин, — Дистанционные приветы, поцелуи в объектив, прощальная тарантелла и все такое. Да вот и он бежит.
— Тогда по местам. Наши контейнеры, надеюсь, уже в багажном отсеке.
И Лунин шагнул в прохладный и темный входной овал трап-перехода.
— Да на кого ж вы меня покидаете, сердешные! — заголосил сзади Луччатти, нагоняя товарищей. — Стойте, я все прощу!
Они прошли серым тоннелем до лифта и опустились в недра «альфы».
Корабль являлся воплощением удобства и аккуратной практичности. Он предназначался для бережного подъема на орбиту 220 тонн груза и перемещения тридцати шести человек, которых по каким-то причинам считалось невозможным доставить другим способом. Узкий коридор был стерильно чист и свеж. По правую сторону — несколько крупных информационных экранов в кремовой стене, по левую — двери в каюты.
— Вагон Восточного Экспресса. — пробормотал Лунин.
— Что? — не понял Абалкин.
— Ходил двести лет назад такой поезд в Европе. Если не ошибаюсь, до Константинополя. — пояснил Луччатти. — Считался символом роскошного и комфортабельного путешествия.
— А-а… Ну и где наше место в символе?
— Согласно купленным билетам. В смысле: там, где свободно. — мудро рассудил Луччатти. — А свободно, кажется, здесь. Во всяком случае, голосов не слышно. Да, пусто…
В серо-голубой каюте сработали индикаторы присутствия, напротив двери засветился большой экран сетевого вычислителя. Под экраном размещался небольшой столик. У обеих боковых стенок попарно находились места пассажиров: глубокие кресла-трансформеры.
— Странно, отчего «альфы» не состоялись, как транспорт? — спросил Абалкин, плюхаясь в кресло, которое принялось хлопотливо адаптироваться под его телосложение. — Более чем хорошо…