Конечно!
3. Детекторы биосоциальной принадлежности
Великие инженеры и изобретатели нашей страны создали детекторы биосоциальной принадлежности. Эти устройства позволяют определить, какое положение в обществе является для индивида единственно подходящим.
Что это такое, вы уже хорошо представляете. Уже с первого года учёбы в школе четырежды в год вас приводят на обследование. Там вам на головы надевают особые шлемы и включают детекторы. Каждый из вас при этом словно бы засыпает и видит сон, а приборы отмечают, как вы на этот сон отзываетесь.
Но вот детектирование закончено и специалист ставит отметку в вашей карточке. Как вам известно, наша славная империя подразделяется на три Пояса. Те, у кого к окончанию гимназии окажется больше отметок в белой табличке, будут служить на Флоте, в Армии, либо в организациях Белого Пояса. Получившие большинство отметок на чёрной страничке, получат направление в Чёрный Пояс. А тех, у кого большая часть отметок окажется в жёлтой таблице — ждут интересная работа и счастливая жизнь в Жёлтом Поясе…
конец документа
Саракш
Островная империя. Белый пояс. Остров Цузуй.
Карантинный лагерь «Возрождение»
06 часов, 3-го дня 1-ей недели Бирюзового месяца, 9590 года от Озарения
Всеслав тихо фыркнул и закрыл учебник обществоведения. Он сидел за последним столом в комнате самоподготовки, где отряд № 82 усиленно овладевал сокровищами знания в объёме начальной школы Островной империи. Фрегат-лейтенант Хацуко Зо выдал перед началом занятий каждому бумагу казённого формата и предложил всем желающим написать просьбы о допуске к экзаменационным испытаниям. Сейчас офицер равнодушно собирал исписанные листы, бегло проверял их, кивая и позёвывая. Пробежав глазами прошение Всеслава, он так же машинально кивнул и сунул листок в пачку, однако тут же вытащил и ещё раз перечитал. Посмотрел на Лунина. Тот вскочил, вытянул руки по швам:
— Заключенный Ха-82 дробь 11!
— Я всё правильно понял? — удивленно заломил бровь офицер. — «Почтительнейше прошу принять у меня все экзаменационные испытания по всем дисциплинам начальной школы и гимназии»?
— Так точно, многочтимый фрегат-лейтенант!
— Все экзамены?! Больше сорока?
Отряд № 82 замер, боясь пошевелиться. Наступила гробовая тишина, слышался лишь шорох лапок случайно залетевшей мухи о страницу учебника.
— Так точно, многочтимый фрегат-лейтенант!
— А может быть всё-таки ограничиться курсом начальной школы? — придя в себя, ядовито поинтересовался контразведчик. — Как всем нормальным людям. Нет, я, само собой, запретить не могу… Вызовем преподавателей из кадетского училища, соберём комиссию. Только вот в случае провала впечатление от такой наглости останется… гм… самое неблагоприятное. Возможно, даже будет принято решение об оставлении кандидата Ха-82 дробь 11 в лагере на второй срок. Ну как, не отговорил?
— Никак нет, многочтимый фрегат-лейтенант!
— Ну-ну… — со странной интонацией произнес офицер. — Посмотрим.
Саракш
Островная империя. Белый пояс. Остров Цузуй.
Карантинный лагерь «Возрождение»
07 часов, 3-го дня 1-ей недели Бирюзового месяца, 9590 года от Озарения
— Что-то ты совсем перестал заглядывать, братец мой! — упрекнул приятеля начальник медицинской службы. Он сосредоточенно разводил спирт в колбе вишнёвым сиропом. Фрегат-лейтенант разведки Хацуко Зо, развалившийся на смотровой кушетке вздохнул:
— Притомился, видишь ли. Полгода жили мы, как люди, а тут вдруг, словно прорвало — субмарина за субмариной! Сам знаешь, бараки не пустуют. В положенный по уставу отпуск собираюсь. Слышал, рядом с нашим островком археологи нашли галеон, затонувший лет четыреста назад? Нырять будут. Вот, хочу к аспиранткам в гости наведаться… Да и по ящерам давно не стрелял.
— Боюсь, Зо, что со стрельбой по рептилиям и с беготней за черными аспирантками придется подождать, пока мы совместно не уладим одно дело. — серьезно сказал врач. — Перестань валяться и возьми стакан. Твое здоровье!
Звякнуло стекло, послышались два шумных глотка. Запахло копченой со специями свининой.
— Ух! — одобрил разведчик. — А что за дело, знахарь?
— Восемьдесят два дробь одиннадцатый — твой?
— Ессес-но! Весь восьмой барак — мой.
— Помнишь его?
— С сегодняшнего дня запомнил. Удивил он меня. — хмыкнул фрегат-лейтенант. — А что?
Военврач ухмыльнулся:
— А вот я сейчас к твоему удивлению добавлю.
Он включил телерадиопроигрыватель и стал устанавливать на видеомагнитофон бобину с широкой коричневой лентой.
— Когда свое старье отправишь на свалку? — хохотнул Хацуко Зо.
— Сразу после того, как скупердяи из управления выдадут мне вычислитель! — огрызнулся начмед. — два года прошу. Заявления устал писать. Слушай лекцию. Как известно каждому дураку, все «ха-сиреневые» не менее тридцати раз должны пройти через детекторы. В девяноста пяти процентах этого оказывается более, чем достаточно. Хватило бы и пятнадцати процедур. В пяти процентах возможны ошибки и тогда мы добавляем еще пяток обследований. Результаты записываем на видео, и храним до выпуска заключенного. Потом запись стираем.
— Не всегда… — мечтательно зажмурился фрегат-лейтенант и вновь лег, — Вот, помнится, с год назад была у нас одна лиловенькая пандеечка… С виду невзрачная мышка, а как ты по закоулочкам ее подсознания прошелся, м-м-м! Такого поискать надо! Её кассету, надеюсь, не выбросил.
— Не выбросил. Не отвлекайся! — требовательно сказал медик. — Так вот, мы выписываем «выпускникам» соответствующие документы. Кому — с белыми полями, кому — с желтыми, кому — с черными. Ставим соответствующий штамп подмышкой. И — до свидания, кандидат в граждане! Все идет как по маслу. Ничего интересного в записях, повторяю, нет и мы их сти-ра-ем! Иначе пленки не напасешься. Деваха из Пандеи, о которой ты вспомнил, была редчайшим исключением. Однако ментограммы восемьдесят два дробь одиннадцатого меня озадачили. Глянь-ка сам.
Начальник медицинской службы щелкнул пожелтевшим тумблером, по экрану побежали полосы, сменились рябью, та в свою очередь превратилась в туманные струи и из них выплыло удивительно четкое цветное изображение.
— Глубинный боже! — ахнул разведчик. Забыв о ленивой расслабленности, вскочил и уселся почти вплотную к телерадиопроигрывателю.
— Вот-вот и я о том же!
На экране появилась постройка — не то небольшой дворец, не то замок. Ее окружал ухоженный сад.
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы обследуемый при включении детектора облекал строение собственного сознания в такие образы?!
— Я не специалист, — пораженно протянул Хацуко Зо, — но даже мне ясно, что это редкость.
— Ах, «редкость»? — ядовито вопросил врач, — Так вот, я, как специалист, уточняю: не «редкость», а нечто фантастическое, уникальное, невозможное. Я никогда такого не наблюдал. В лучшем случае начальное прощупывание дает какие-то темные лабиринты с мутными пульсирующими стенами. Ощущаю себя ветеринаром, зондирующим кишечник обожравшегося кота. Тогда как здесь…
Дворец приблизился. Бесшумно распахнулась дверь.
— Эт-то еще кто?!
За дверью стояла маленькая фигурка.
— Даю увеличение. — пообещал начмед, — Вот. Гляди. По-моему, какая-то старая игрушка. Плюшевый зверек, что-то вроде горного енота, только бурый и хвоста не видно. Довольно симпатичный. А зал, где мы оказались — это образ сознания дробь семнадцатого. Потрясающе четко: лестницы, ковры, картины на стенах. Вот я приближаюсь к картине, смотри — женщина. Когда после сеанса я показал дробь семнадцатому этот кадр, он был явно взволнован и сказал, что это его мать. Как видишь, все демонстративно открыто. Но продолжаем дальше. Вот дверь, входим сюда. Это его память, видишь библиотека, лампы, полки, книги. Пожалуйста, смотри, если интересно. И здесь секретов нет. Испытуемый находился в состоянии гипноза и, тем не менее, совершенно определенно сотрудничал со мной, приоткрывая детектору свою психику! Каково, а?
— Невероятно!
— А я что говорю?
— Но с чего ты взял, что дробь одиннадцать с тобой сотрудничал? — поинтересовался фрегат-лейтенант.
— Он дал мне сопровождающего. Смотри сам! — врач со звоном ткнул краем стакана в экран. Камера плавно двигалась от стола к лестнице, оттуда к непонятного вида устройству, напоминавшему вычислитель. И все время, то попадая в кадр, то уходя за кромку, рядом семенил бурый плюшевый зверек. Наконец, камера остановилась перед запертой на массивный засов дверью.
— Теперь — внимание! — воздел перст врач. — Обследуемый по-прежнему в гипнотическом сне. Данная часть его сознания плотно закрыта. Доступа туда нет, образ недвусмысленно говорит нам об этом. Так, смотри внимательно, я включил форсированный режим детектора, попробовал проникнуть и…
Дверь вздрогнула от невидимого толчка, а камера тотчас отскочила, отброшенная плюшевыми лапками. Игрушечный зверек стоял перед дверью в предостерегающей позе.
— Даю полную мощность.
Камера поползла вперед, угрожая смять маленького защитника двери и протаранить ее. Зверек проворно выхватил из воздуха огромную бочку с надписью «Порох», вскочил на нее с факелом, замер в том же предупреждающем положении.
— Дальше я не стал рисковать. Ты понял, что к чему?
— Еще бы! Здесь и полному кретину все ясно. — ответил разведчик, — «Полезешь — взорву к демонам!»
— Именно. А, переводя с языка образов, «Попытаешься проникнуть в подсознание — получишь в кресле либо труп, либо сумасшедшего».
Запись кончилась
— Прочее в том же духе. — вздохнул врач. — Теперь практический вопрос — что с ним делать?
Хацуко Зо в волнении расхаживал по смотровой.
— У нас имеются три варианта. — наконец сказал он. — Первый — обеспечить себе дальнейшую безмятежную жизнь. Проще некуда. Заключенный Ха-82\11 умирает. Спятил там, или взбунтовался. Из списков вычеркнут, ментограммы стерты.