в этой свадьбе подвиг высокого самоотвержения ради спасения чести г-жи Пушкиной».
Когда эти слухи дошли до Пушкина, то его вновь охватила волна негодования. Он был связан словом не упоминать о несостоявшейся дуэли. 21 ноября Пушкин пишет два роковых письма — оскорбительнейшее барону Геккерену и объяснительное графу Бенкендорфу. Жуковскому удастся сдержать Пушкина — письма не будут отправлены. Первое из них в смягчённой редакции будет отправлено Геккерену 25 января 1837 года. В ответ последует вызов со стороны Дантеса. 21-м ноября — одним из тяжелейших дней в жизни Пушкина — датировано и первое письмо Дантеса Екатерине Гончаровой. В нём упоминаются, хотя и неназванными, Пушкин и Наталия Николаевна — «известная дама» и «Месье». Из письма следует, что утром (явно у Загряжской) Дантес виделся с Наталией Николаевной, которой объявил, чтобы она оставила «эти переговоры, совершенно бесполезные», и что муж её играет «дурацкую роль в этой истории». При этом он действовал по советам своей невесты.
Та преданность Екатерины Дантесу, которую демонстрируют эти письма, проявленная ею во вред семейству родной сестры ещё до того даже, как стала она его невестой, не объясняется ли тем, что она уже ожидала ребёнка? Скорее всего этим обстоятельством можно объяснить и загадочные слова из письма Загряжской Жуковскому от середины ноября: «Слава Богу кажется всё кончено. Жених и почтенный его батюшка были у меня с предложением. К большому щастию за четверть часа пред ними из Москвы приехал старший Гончаров и объявил им родительское согласие, и так все концы в воду <…>». Припомним, что и со свадебного обеда 10 января братья Гончаровы тотчас неожиданно для всех отправятся в Москву. Так не пишут и так не поступают, если всё обстоит нормально.
Недавние разыскания нидерландского исследователя Франса Суассо также склоняют нас вновь к гипотезе Леонида Гроссмана о преждевременном по отношению к свадьбе рождении первого ребёнка Екатерины Николаевны, гипотезы отвергнутой, ибо базировалась она на описке в дате письма её матери к ней с упоминанием уже родившегося ребёнка. Суассо вернул исследователей к мысли о слишком раннем рождении ребёнка у Екатерины — ситуации, существенно меняющей мотивацию женитьбы Дантеса и всего психологического расклада дуэльной истории. Суассо установил, что в книге актов гражданского состояния в Сульце только первый ребёнок Геккеренов, дочь Матильда Евгения, записана без положенной свидетельской подписи врача. Можно привести ещё ряд косвенных указаний на вероятность того, что скрыто в публикуемых письмах под словом «картошка», но мы никогда не поставим последнюю точку в этом вопросе. Пушкин, скорей всего, знал правду, но вынужден был молчать, оберегая честь свояченицы.
Вадим Старк
I
Je ne suis pas de service demain, ma chère Catherine, mais j'irai vous voir à midi chez la tante. Comme il a été convenu entre elle et le baron que je pourrai venir chez elle tous les jours de midi à 2 heures, certes, ma chère amie, je n'y manquerai pas la première fois que mon service me le permettra, mais arrangez-vous de manière à ce que nous soyons seuls et non pas dans la même chambre où la bonne tante se trouve; j'ai tant de choses à vous dire, je veux vous parler de notre heureux avenir et tout cela exclut les témoins. Laissez-moi croire que vous êtes bien heureuse, car je suis si heureux, moi, ce matin. Je ne pouvais pas vous parler, et cependant mon cœur était plein de choses bonnes et tendres pour vous, car je vous aime, ma chère Catherine, et je veux vous le répéter de ma bouche avec cette sincérité qui est le fond de mon caractère et que vous trouverez toujours en moi. Adieu, dormez bien, reposez tranquillement, l'avenir vous sourit. Puisse tout cela vous faire rêver à moi, comme certes moi je pense à vous.
Tout à vous ma bien aimée
Georges de Heeckeren
[18 ноября 1836]
Завтра я не дежурю, моя милая Катенька, но я приду в двенадцать часов к тётке, чтобы повидать вас. Между ней и бароном условлено, что я могу приходить к ней каждый день от двенадцати до двух, и, конечно, мой милый друг, я не пропущу первого же случая, когда мне позволит служба; но устройте так, чтобы мы были одни, а не в той комнате, где сидит милая тётя. Мне так много надо сказать вам, я хочу говорить о нашем счастливом будущем, но этот разговор не допускает свидетелей. Позвольте мне верить, что вы счастливы, потому что я так счастлив сегодня утром. Я не мог говорить с вами, а сердце моё было полно нежности и ласки к вам, так как я люблю вас, милая Катенька, и хочу вам повторять об этом сам с искренностью, которая свойственна моему характеру и которую вы всегда во мне встретите. До свидания, спите крепко, отдыхайте спокойно: будущее вам улыбается. Пусть всё это заставит вас видеть меня во сне…
Весь ваш, моя возлюбленная
Жорж де Геккерен
Настоящее письмо — одно из пяти (они публикуются под №№ I, III, IV, V, VI), которые получил в своё время П.Е. Щёголев в машинописных копиях от наследников Дантеса, живущих во Франции. Он опубликовал их в своей книге «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшей двумя изданиями в 1916 г. (только по-французски) и третьим, значительно дополненным и переработанным, в 1928-м (только по-русски). Французские копии были переданы Щёголевым в Пушкинский Дом, где хранятся и поныне.
Все письма не датированы, и Щёголев располагает их по своему усмотрению. В отношении того письма, которое он поместил первым, замечает: «Вот письмо, писанное, очевидно, в самом начале жениховства». Об обручении Екатерины Гончаровой и Дантеса было публично объявлено вечером 17 ноября на балу у С.В. Салтыкова. Это было сделано сразу же после визита Геккерена к тётке Гончаровых Екатерине Ивановне Загряжской, когда он просит от имени своего приёмного сына руки её племянницы. Тогда же между ними была, по всей видимости, обговорена и возможность встреч жениха и невесты в её доме, о чём и пишет Дантес в этом письме. Указание на «первый же случай, когда мне позволит служба», даёт возможность в сопоставлении с известными днями, когда Дантес дежурил по полку и не мог от 12 до 2-х появиться у Загряжской, датировать это письмо. Дантес в интересующее нас время был на дежурствах с 20 на 21, с 23 на 24, с 25 на 26, с 27 на 28 и с 29 на 30 ноября. Столь частые дежурства объясняются назначением внеочередных за провинности и все отмечены приказами по Кавалергардскому полку. Таким образом, почти весь ноябрь Дантес практически не имел возможности в указанные часы встречаться с Екатериной Николаевной. Единственное исключение составляет 19 ноября. Значит, письмо можно уверенно датировать 18-м ноября, т.е. следующим днём после объявленной помолвки.
II
Ma chère et bonne Catherine, vous voyez que les jours se suivent, et ils ne se ressemblent pas. Hier paresseux, aujourd'hui actif, quoique j'arrive d'une horrible garde que je viens de faire au Palais d'Hiver, chose que du reste j'avais crié ce matin à votre frère Dimitri en le priant de vous le dire afin que vous puissez me donner un petit signe de vie, et pour me faire perdre ma patience, ces vilaines heures que j'ai passé dans cette vilaine salle des Maréchaux, où il ne vous reste pas même la consolation de pouvoir dire que l'on n'y voudrait pas être en peinture.
J'ai vu ce matin la dame en question et comme toujours je me suis soumis à vos ordres suprêmes, ma bien aimée; j'ai déclaré formellement que je lui serais excessivement obligé si elle voulait bien laisser tomber cette négociation, qui du reste était tout à fait inutile, que si le Mr n'avait pas assez d'esprit pour comprendre que lui seul jouait un sot rôle dans cette histoire, qu'alors elle perdait naturellement son temps à vouloir le lui expliquer. Autre nouvelle: il a été trouvé que nous nous étions occupé l'un de l'autre hier soir d'une manière gênante, et inconvenante pour les demoiselles. Je vous écris ceci parce que j'espère que votre imagination se mettra en travail, et que jusqu'à demain vous aurez trouvé un plan de conduite qui conviendra à tout le monde; quant à moi je déclare humblement que je n'en connais pas et par conséquence je suis plus décidé que jamais à faire selon ma tête.
Bon soir, ma bonne Catherine. J'espère que Le Pirate vous aura amusé; à demain et en attendant je vous baise la main que vous ne m'avez pas donné hier soir avant de partir.
Georges
Merci ma
[21 ноября 1836 ]
Моя любезная и добрая Катрин, как видите, дни бегут и день на день не приходится. Вчера ленив, сегодня деятелен, хоть и вернулся с отвратительного дежурства в Зимнем дворце; я, впрочем, посетовал на это нынче утром вашему брату Дмитрию[175], попросив его передать вам, дабы вы сумели как-нибудь дать знать о себе; не знаю, как у меня достало терпения на эти несколько часов, так скверно провёл я их в этом ужасном Маршальском зале, где не находишь утешения и в том, что можешь сказать себе, будто не хотел бы тут оказаться на портрете[176].
Нынче утром я виделся с известной дамой[177], и, как всегда, моя возлюбленная, подчинился вашим высочайшим повелениям; я формально объявил, что был бы чрезвычайно ей обязан, если бы она соблаговолила оставить эти переговоры, совершенно бесполезные, и коль Месье[178] не довольно умён, чтобы понять, что только он и играет дурацкую роль в этой истории, то она, естественно, напрасно тратит время, желая ему это объяснить.